Действие пятое
Гарпагон, комиссар, писарь.
Комиссар. Предоставьте действовать мне – я свое ремесло, благодарение Богу, разумею. Не с нынешнего дня открываю кражи. Хотел бы я иметь столько мешочков по тысяче франков, сколько я отправил народу на виселицу.
Гарпагон. Все власти должны вмешаться в это дело. Если я не отыщу моих денег, я пойду дальше.
Комиссар. Необходимо произвести самое тщательное дознание и расследование. Вы говорите, что в шкатулке было…
Гарпагон. Ровно десять тысяч.
Комиссар. Десять тысяч экю?
Гарпагон. Десять тысяч экю.
Комиссар. Кража значительная.
Гарпагон. Нет той казни, которая была бы достаточна за такое преступление, и, если оно останется безнаказанным, значит, нет у нас ничего священного.
Комиссар. В какой монете была эта сумма?
Гарпагон. В новеньких полновесных луидорах и пистолях.
Комиссар. Кого подозреваете в краже?
Гарпагон. Всех! Весь город и все предместья – под стражу, не иначе!
Комиссар. Поверьте мне: никого понапрасну тревожить не следует, нужно постараться исподтишка добыть улики и тогда со всей строгостью приступить к обнаружению похищенного.
Те же и Жак.
Жак (обращаясь за сцену). Я сейчас вернусь, а без меня его зарезать, опалить ножки, окунуть в кипяток и подвесить к потолку.
Гарпагон (Жаку). Кого? Моего вора?
Жак. Я говорю о поросенке, которого прислал мне ваш дворецкий: будет приготовлен по новому способу.
Гарпагон. Не об этом речь. Вот этому господину (показывает на комиссара) желательно знать кое-что другое.
Комиссар (Жаку). Не бойтесь: я вас не обижу, все обойдется тихо.
Жак. Вы гость, сударь?
Комиссар. Вы не должны, любезный друг, ничего скрывать от вашего господина.
Жак. Будьте спокойны, сударь, я все свое искусство покажу и так угощу вас, что останетесь довольны.
Гарпагон. Не в этом дело.
Жак. Если ужин выйдет не такой, как я хотел, так уж это вина вашего дворецкого, он меня своей бережливостью по рукам и ногам связал.
Гарпагон. Негодяй! Тут дело поважней твоего ужина. Ты мне говори про деньги, которые у меня украли.
Жак. У вас деньги украли?
Гарпагон. Да, разбойник! И тебя повесят, если ты их не отдашь.
Комиссар (Гарпагону). Послушайте: зачем вы так на него нападаете? Я по его лицу вижу, что он честный малый, его не надо сажать в тюрьму, он и так расскажет. (Жаку.) Да, мой друг, если вы сознаетесь, вам худа не сделают, а ваш господин щедро вознаградит вас. У него сегодня украли деньги. Не может быть, чтобы вы об этом не знали.
Жак (про себя). Вот когда я отплачу дворецкому! Стоило ему сюда поступить – он стал любимчиком, хозяин только с ним и советуется. Да и палку его я еще хорошо помню.
Гарпагон. О чем задумался?
Комиссар (Гарпагону). Не троньте его. Он собирается с духом и сейчас все расскажет. Повторяю: он честный малый.
Жак (Гарпагону). Коли хотите знать правду, сударь, так это ваш дворецкий.
Гарпагон. Валер?
Жак. Он самый.
Гарпагон. Валер, которому я так верил?
Жак. Он, он. По-моему, это он вас обокрал.
Гарпагон. Почему ты так думаешь?
Жак. Почему?
Гарпагон. Да, почему?
Жак. Потому что… Думаю – и все тут.
Комиссар. Нам нужны улики.
Гарпагон. Ты видел, как он бродил вокруг того места, где были спрятаны деньги?
Жак. Видел, как же. А где у вас деньги были?
Гарпагон. В саду.
Жак. Ну, так и есть! Я видел, как он по саду кружил. А в чем были деньги?
Гарпагон. В шкатулке.
Жак. Вот-вот! Я у него и шкатулку видел.
Гарпагон. Какая же она? Я сейчас узнаю, моя ли.
Жак. Какая?
Гарпагон. Да.
Жак. Такая… Вроде шкатулки.
Комиссар. Само собой разумеется, но вы опишите нам ее.
Жак. Большая шкатулка.
Гарпагон. А моя небольшая.
Жак. Правда, сама по себе она небольшая. Я сказал – большая, потому что в ней денег много.
Комиссар. А какого она цвета?
Жак. Какого цвета?
Комиссар. Да.
Жак. Цвета она… этого, знаете ли… Ну вот, вертится на языке…
Гарпагон. Ну?
Жак. Не красного ли?
Гарпагон. Нет, серого.
Жак. Да-да, красновато-серого. Я это и хотел сказать.
Гарпагон. Нет никакого сомнения: это она. Запишите, сударь, запишите его показания! Господи! На кого теперь положиться можно! После этого я ни за кого не поручусь – не поручусь даже, что я сам себя не обворую.
Жак (Гарпагону). Вот он идет, сударь. Только вы не говорите ему, что это я его выдал.
Те же и Валер.
Гарпагон. Поди-ка сюда! Признавайся в самом грязном поступке, в самом ужасном злодеянии, какого еще не видывал свет!
Валер. Что вам угодно, сударь?
Гарпагон. Как, мерзавец! И ты не краснеешь, совершив такое преступление?
Валер. О каком преступлении вы говорите?
Гарпагон. О каком преступлении я говорю? Бесстыжий! Как будто не знает, о чем речь! Напрасно будешь отпираться: дело раскрыто, мне известно все. Отплатил ты за мою доброту, нечего сказать! Нарочно втерся ко мне, чтобы сыграть со мной такую штуку!
Валер. Раз уж вам все известно, сударь, я ни увертываться, ни отпираться не буду!
Жак (про себя). Ого! Стало быть, нечаянно угадал!
Валер. Я и без того намерен был сознаться вам, ждал только удобного случая. Но уж если вы сами узнали, так прошу вас не сердиться и выслушать мои оправдания.
Гарпагон. Какие еще там оправдания, гнусный воришка?
Валер. Нет, сударь, я не заслужил такого названия. Я, конечно, провинился перед вами, но мою вину, воля ваша, можно простить.
Гарпагон. То есть как – простить? Такое-то злодейство, такое-то смертоубийство простить?
Валер. Ради Бога, успокойтесь! Когда вы меня выслушаете, вы увидите, что зло не так велико, как вам кажется.
Гарпагон. Зло не так велико, как мне кажется! Кровь моя, нутро мое – вот ведь это что, висельник!
Валер. Ваша кровь, сударь, нисколько здесь не пострадала, да и не могла пострадать. Дело легко поправить.
Гарпагон. Я этого и добиваюсь. Отдай то, что украл.
Валер. Ваша честь, сударь, получит полное удовлетворение.
Гарпагон. Не о чести речь. Ты мне лучше скажи, кто тебя подтолкнул на это?
Валер. Ах, сударь, и вы еще спрашиваете?
Гарпагон. Да-да, спрашиваю!
Валер. Меня подтолкнуло то чувство, которое все оправдывает: любовь.
Гарпагон. Любовь?
Валер. Да, любовь.
Гарпагон. Нечего сказать, хороша любовь, хороша любовь! Любовь к моим луидорам.
Валер. Нет, сударь, не богатство ваше привлекло меня, и не оно меня обольстило: я заранее отказываюсь от ваших денег, оставьте мне только то, что уже есть у меня.
Гарпагон. Черта с два! Так я тебе и оставил, дожидайся! Оставь ему то, что он у меня украл, – наглость-то какая!
Валер. Вы называете это кражей?
Гарпагон. Еще бы не кража! Этакое-то сокровище!
Валер. Да, правда, сокровище, и притом самое драгоценное из ваших сокровищ, но отдать его мне – еще не значит потерять. На коленях умоляю вас: не отымайте у меня это прелестное сокровище! Отдайте его мне, сделайте доброе дело!
Гарпагон. Да ты что? Ошалел?
Валер. Мы дали друг другу слово, поклялись никогда не расставаться.
Гарпагон. Хорошо слово, хороша клятва!
Валер. Да, мы связаны навеки.
Гарпагон. Я сумею вас развязать, не беспокойтесь!
Валер. Одна только смерть может разлучить нас.
Гарпагон. Околдовали его мои денежки!
Валер. Я уже сказал вам, сударь, что поступил так не по расчету. У меня и в мыслях не было того, что вы подозреваете: я действовал по благородному побуждению.
Гарпагон. Слышите? Он еще скажет, что норовит завладеть моим добром из христианского милосердия. Но знай, висельник, знай, разбойник: я приму меры, закон не пропустит несправедливости.
Валер. Вы властны поступать, как вам угодно, я все готов снести, но прошу вас верить одному: если тут и есть чья-нибудь вина, то разве только моя, дочь же ваша ни в чем не виновата.
