Актер. – Да… что же делать?
Луиза. – Накопать на него компромат!
Актер. – Как это?
Луиза. – А вот так! Сейчас мы ему устроим фотосессию типа «Последнее прости»! Что стоишь? Помогай! Свет ставь!
Луиза подбегает к отцу Филарету, сажает его за стол, вставляет флешку в фотокамеру Макса, делает несколько кадров с ним в виде пьяницы, целующегося с бутылкой, затем подтаскивает к нему Рекса и Макса, ставит кадры их объятий – то ли пьянка, то ли гомосексуализм, не разобрать. Играет музыка, щелкает фотоаппарат, сияет вспышка.
Луиза (не может отдышаться). – Вот так! И так будет с каждым! Кто с фотокамерой к нам придет, от нее и помрет!
Актер. – А дальше?
Луиза. – А дальше я пошлю все эти снимочки его мамашке! Старушка жива еще пока. И старше моей. Если он мою мутер ткнет носом в мои снимки, то я его мазер ткну ее корявым носиком в снимки сынишки! Пусть полюбуется, как ее семинарист-недоучка в столице с мужиками целуется и винище жрет!
Актер. – Ну ты жестокая, Лизунчик!
Луиза. – А то! Иначе у вас в городе не проживешь! И это еще не все…
Актер. – Не все? Что же еще-то надобно?
Луиза. – Буди этих гавриков! Ну, живо! (Будит Рекса и Макса.)
Макс (потягивается). – Вау! Какая компания! Вижу, никто не ушел…
Рекс. – Ну наконец-то я с вами… Свободная, проснувшаяся пресса с вами!
Макс. – А мы ничего не пропустили? Не было ли тут без нас каких-нибудь интересных событий? Волнующих, пикантных подробностей? Перчика? Изюминки?
Луиза. – Счас тебе будет и перчит и изюминка! Мы шпиона поймали!
Рекс. – Шпиона? Где?
Луиза. – Здесь! Прямо тут вот! Проник в дом. Но мы его разоблачили и обезвредили! (Указывает на отца Филарета).
Макс. – Батюшка – шпион? Не может быть! Отец Филарет ближе к святому, чем любой из моих знакомых!
Луиза. – Вот доказательства! (Протягивает фотоаппарат Филарета и удостоверение).
Макс. – Ах, вот как! Конкурирующая фирма! Где-то я это уже слышал… Поп – охотник за сокровищами и конкурент честных благородных папарацци!
Рекс. – Выходит, поп поддельный? Меня не удивило. Даже не вставляет. Я чувствовал, от него несет провинцией. Да и жаргончик… Через каждое слово.
Луиза. – Он мой земеля, а сленга он уже у вас тут нахватался! Короче устроим ему исповедь типа допрос – чтобы уже не отмазался!
Макс. – Лучше назовем интервью – эксклюзивчик!
Отец Филарет медленно приходит в себя.
Луиза. – Давай сюда спецсредства! (Поддерживая голову отца Филарета, поит его вином).
Актер. – Аккуратнее… Вино дорогое…
Луиза. – Да их ничем не прошибешь – только бутылкой по балде!
Рекс (щелкает диктофоном). – Слушаем с нетерпением!
Макс. – Итак, батюшка… тьфу… господин незваный гость… что вас привело в дом артиста NN?
Отец Филарет (сонным голосом). – Меня пригласили… провести венчание…
Актер. – Венчание, понимаешь, мое венчание! Мое с Луизой! А ты, негодяй, подонок однозначно, что устроил? Хотел бежать с ней?!
Отец Филарет. – Да, типо этого… не корысти ради, а только волею божественного чувства…
Актер. – А может хотел меня того… ограбить? Унести все деньги и ценности? Сберкнижки? Кредитки? Счета в швейцарском банке?
Отец Филарет. – Никаких банок я не трогал… только хотел бежать с Лизкой… Спасти ее из сего вертепа…
Макс. – Ну вот, можно не беспокоиться. Ничего ценного он забрать не хотел.
Луиза. – А меня?!
Макс. – Таких криворожских мисок на Тверской полно… через каждый метр три штуки…
Луиза. – Что?! Ах ты журналюга хренов!
Актер. – Попрошу не оскорблять будущую мадам NN! Супружницу мою ненаглядную.
Макс. – Не отвлекаемся. Продолжаем разговор. Итак, значит, любовь? Вами двигала любовь? Всепоглощающая, так сказать, страсть?
Отец Филарет. – Ну да… как Лизка сюда уехала, я подхватился – и за ней! А у вас тут в столице всюду строгий фейс-контроль и жесткий дресс-код… Оба злые как собаки…
Макс. – Понимаю, понимаю… даже сочувствую…
Отец Филарет. – Ну вот и пришлось мне по старой памяти рясу нацепить… в память несостоявшейся мечты стать священником… А как было бы хорошо! Служба… прихожане… домик в деревне… супруга матушка Лизавета…
Луиза. – Еще чего!
Актер. – Насчет домика в деревне – это неплохо. Поэтично.
Макс. – Ну хорошо. В общем понятно ваше желание жениться на Луизе. Черт возьми, телка с буферами… все при ней!
Луиза. – Да! Я и не скрываю! Никакого силикона, все натуральное!
Макс. – Это невозможно скрыть! Но как в таком случае объяснить эту комедию с фотоаппаратом?
Отец Филарет. – Так и объяснить… Жить-то надо… Оставшись без средств к существованию, вынужден был подрабатывать вашим подлым ремеслом! (Всхлипывает). Надев рясу, втирался в доверие… всюду вынюхивал, выспрашивал, шпионил, фотографировал….
Макс. – Да, бандит просто-напросто! Его посылали подслушивать, а он подглядывал! Нехорошо!
Отец Филарет. – Печатался под псевдонимом Филя-лысый…
Макс. – Мрак. Афтарр, выпей йаду, убей себя ап стену! Отбивать наш хлеб!
Отец Филарет. – Я его честно отрабатывал! Знаменитостей узнать нетрудно – у кого в толпе черные очки во всю морду, какие и не носит уже никто – тот звезда и есть! Идешь по следу, як собака. Вы помните ту заметку? Ну как у известной певицы выпала вставная челюсть? Вместе с сиськами?
Макс. – Эта, которая?..
Отец Филарет. – Эта!
Макс. – А как же, помню. Я читал – сам чуть не покраснел! Потому и запомнил. Значит, батюшка, это написали вы?
Отец Филарет. – Я. Прости меня, господи, грешного. Я.
Макс. – Однако!
Луиза. – Боже!
Актер. – Ну и дела!
Отец Филарет. – Сам от себя не ожидал. А ту сенсацию, когда знаменитую балерину сфотографировали в объятиях с ее песиком-волкодавом? Этому и названия не подобрать!
Макс. – Ну просто зоофилка! Любит животных. Как Бриджит Бордо.
Отец Филарет. – А групповую оргию с участием одновременно четырех популярных женских музыкальных групп? «Белки», «Стрелки», «Лайки» и «Жучки»?!
Макс. – И это вы, батюшка? Респект, коллега! Завидую! А эротическое видео Ксюши Собчак с Тимати – не вы?
Отец Филарет. – Святые угодники! Нет, не я. Так низко я не успел опуститься.
Актер. – Но зачем же вы все это проделывали? Неужели нельзя было избрать себе более спокойную стезю? Сидели бы, строчили заметки про детский кружок юннатов в стиле «Ворона, лисица и бойскаут Петя». Конечно, денег меньше, но ведь и греха!
Отец Филарет. – Гордыня, сын мой…
Актер. – Гордыня? В чем же это выразилось?
Отец Филарет. – Я решил, как Аника-воин, одолеть все дьявольское наваждение, вышибив, так сказать, клин клином… Помыслил я, что если все эти пакостные мерзости усилить многократно, если разоблачить бесовскую сущность наших богомерзких кумиров, показать все это людям, то отвернется от них наш народ-богоносец…
Макс. – Ну и как? Отвернулся?
Отец Филарет. – Не отворачивается!!!
Макс. – Ай-ай-ай. Сочувствую. Но этого следовало ожидать.
Отец Филарет. – Почему? Отчего сие? За что такое наказание на нашу святую землю? Шоу-бизнес, разврат, свингеры, победа Билана на «Евровидении»?! Доколе, господи, за что покарал?!
Актер. – Ну, не убивайтесь так, несостоявшийся батюшка-разоблачитель. Срыватель, так сказать, покровов. Все проходит. Не благодаря вашим усилиям, так само собой.
Отец Филарет. – А если не пройдет?!
Актер. – Ну значит, так и останется. Короче, бывший святой отец, разжалованный до простого грешника – вы раскаиваетесь?
Отец Филарет. – Да!!! Воистину раскаиваюсь, сын мой… бывший. Не надо было и связываться. Этот погрязший в грехе мир не спасти ни проповедями святыми, ни демонстрацией картинок премерзейших.
Макс. – Вот и еще один несостоявшийся Иисус. Не тянете, батюшка, на святого-то?
Отец Филарет. – Не тяну, сын мой. Но я хотя бы попытался.
Актер. – Минуточку, фотки, шмотки – это все мелочи, а как насчет попытки увести чужую невесту из-под венца? Да еще и с отягчающими обстоятельствами – венчать-то должны были именно вы? Да еще и, как выяснилось, не имели на это никакого права?
Отец Филарет. – В этом не раскаиваюсь! В этом виновата исключительно любовь!
