Все шумно идут к воротам.
Павел. Клава, ты по этой стороне беги, а ты, Яшка, по той... Пусть все в школу бегут. Зоя Александровна, а я к Потупчику побегу.
Учительница. Хорошо, Павлик.
Все ушли. Учительница задержалась в калитке. В эту минуту в соседнем дворе появляется Данила.
Данила. А! Зоя Александровна! Наше вам с кисточкой!
Учительница (сухо). Все балагуришь?
Данила. Что-то вы зачастили к нам, Зоя Александровна?
Учительница. А я не к вам... Я вот что хотела сказать тебе, Данила: ты не обижай Павлика! Мне ребята передавали, что ему от тебя проходу нет!
Данила (перемахнул через забор, подошел поближе к учительнице). Наговоры...
Учительница. Смотри! Услышу еще раз - в милицию сообщу!
Данила. Зоя Александровна, вы, говорят, комсомольскую ячейку организуете?
Учительница. Ну?
Данила. Скоро приду к вам в комсомол записываться.
Учительница. Да ну? А тебя в комсомоле ждут не дождутся! (Уходит.)
Данила (полушопотом кричит в соседний двор). Все ушли!.. В соседнем дворе появляются Кулуканов и дед Серега.
Кулуканов. Вот пришло времечко-то - по своей деревне как затравленный ходишь!
Дед Серега. Так мы хлеб в сарае закопаем, Арсений Игнатьевич... Вот здесь, я думаю...
Кулуканов. Сгною лучше хлеб в земле, а не дам проклятым ни зернышка. Ты, Данила, только яму поглубже выкопай... А ночью как-нибудь перевезем сюда все зерно.
Дед Серега. Сделаем, Арсений Игнатьевич!
Данила. Сделаем, сделаем!..
Кулуканов. У вас, я думаю, искать не станут.
Дед Серега. А... за труды?..
Кулуканов. Ась?
Данила (кашлянул). За труды бы надо...
Кулуканов. А-а... Треть хлеба, Серега, возьмете себе с Данилкой за это.
Дед Серега. Так-так...
Данила. Спасибо, Арсений Игнатьевич! Значит, ночью?
Кулуканов. Ночью. Чтоб ни одна живая душа не видала!.. Врешь, я себя за горло хватать не дам!.. Я сам схвачу!
Таежное озеро. Величественный северный лес, которого уже чуть коснулось дыхание осени. Тлеет костер. Рядом с ним хлопочет Клава Ступак - она варит уху. Яков свернулся у костра и сладко спит. В отдалении Павел у самого берега ловит из лодки рыбу.
Павел. Яшка! Яшка!
Клава. Он спит...
Павел. Вот соня! (Подходит к Якову и толкает его легонько. Яков не просыпается - только замычал что-то.)
Клава (со смехом). Его мать жаловалась в прошлом году: утром, говорит, в школу не добудишься. Вот что ни делай с ним, все равно не проснется.
Павел. Сейчас проснется! (Привязывает к его ноге котелок на длинной веревочке, напевает.)
Зыбаю, позыбаю,
Пошел отец за рыбою,
Мать пеленки полоскать,
А я за волосы таскать!
(Дергает Якова за волосы и отбегает.)
Яков вскакивает, ничего не понимая. Гремит котелок. Сонный мальчик испуганно мечется по сцене.
Яков (протирая глаза). Пашка-а!.. (Сообразил наконец, что над ним подшутили, ворчит, отвязывает котелок.)
Павел и Клава высовываются из кустов, смеются.
Ну, знаешь, это самое, за это можно и по шее дать!
Павел. Вот здоров спать!
Яков (потягивается). Это люблю! Эх, перебил ты мне, Пашка, сон интересный!
Клава. Какой?
Яков. Будто мать клюквенное варенье варит... А сахару, сахару положила!.. И пенка так и накипает! Мать говорит: «Кушай, Яшка, пенку». Я ложкой-то зачерпнул, а съесть так и не успел: ты как раз тут за волосы дернул!
Клава. А на болоте уже клюква розовеет. Видимо-невидимо!
Павел. Айда, сходим в воскресенье? Как раз дозреет.
Яков. Сходим... (Зевнул.) Люблю я клюквенное варенье... Постой! Нельзя в воскресенье.
Павел. Почему?
Яков. В пятницу первый день занятий. В субботу - второй, а в воскресенье - третье сентября.
Павел. Ну так что ж?
Яков. Зоя Александровна говорила, что третьего сентября утренник в честь нового учебного года.
Павел. Если на зорьке встать, то к утреннику как раз поспеем.
Яков. Не люблю я на зорьке вставать! (Смотрит на озеро.) Смотри, народищу сколько! И все удят. А костров-то, костров сколько!
Клава. Небось, со всех деревень сошлись люди!
Павел. Каждое воскресенье так на озере... Со всех деревень сходятся и на всю ночь. Красиво, правда?
Яков (зевнул). Угу... Давайте уху есть, ребята?
Клава. Ухи не дам, пока Мотя не придет.
Яков. А если она, это самое, только через час придет?
Клава. Все равно не дам!
Яков. Беда с девчонками!
Павел (вдруг). Клава, смотри, белка!
Клава. Где, где?
Павел. Вон, вон, на березке... Видишь?
Клава идет к березке. Павел дергает Якова и жестом зовет его к костру. Мальчики хватают ложки, торопливо хлебают уху.
Клава. Где белка-то? Я не вижу.
Павел. Правее, Клава, правее.
Яков. Ага, правее, правее...
Клава. Да нет здесь никакой белки! (Оборачивается к мальчикам и, возмущенная, бросается к костру.)
Мальчики со смехом разбегаются в разные стороны.
Как не стыдно?
Вбегает Мотя.
Мотя. Ребята!..
Яков. Пришла! Давай уху есть!
Мотя. Ребята, за мной Петька длинный идет!
Яков. Опять Петька!
Павел. Ну, я ж ему!..
Мотя (удерживает его за рукав). Паша, не надо...
Павел. Пусти! Все равно драться будем.
Яков. Пашк, а ты не бойся... Если что, я помогу...
Входит Петр. Он настроен явно не воинственно. Больше того, он смущен и глядит растерянным.
Павел. Ну?.. Чего стоишь?.. Ну?..
Яков. Ну?..
Петр (тихо). Вы меня за человека не считаете... а я вот... пришел... (Неожиданно всхлипнул.)
Павел (недоверчиво). Чего это ты?.. Петька!? Да ты что?.. (Смягчаясь.) Петьк, ты чего молчишь? Слышишь?
Петр. Ты... про записки знаешь?
Павел. Про какие записки?
Петр. Ну, что в Иерусалиме бог против колхозов выступал... Голос его, что ли, был слышен...
Павел (насторожился). А что?
Петр. Эти записки наша соседка с Кулукановым сочиняла...
Павел. Врешь?!
Петр. Право слово... Меня мать послала к нему хлеба одолжить, я вошел в сени, да все и услышал. Потом Кулуканов увидал меня и говорит: «Молчи, а то голову оторву!»
Мотя. Вот вредный!
Петр. Тут нищенка ходила. Так они и научили ее эти записки бросать!
Павел (восторженно хлопнул его по спине). Петька! Дружище! Ох, Петьк!
Мотя. Петя... садись!
Яков. Садись, Петька, у костра! Ешь!
Петр. Ребята, а вы меня к себе примете?
Павел. Ну, ясно, примем!.. Вот узнает народ про записки!
Яков. Сколько смеху будет!
Клава. А ты сомневался, думал, что правда?
Яков. Кто-о? Я?.. Да я, это самое, и в бога совсем не верю! Это ж курам на смех! Бог речь о колхозах держал! Тоже мне оратор! (Увидел, что ребята едят уху.) Эй, дайте же мне ухи!
Клава. На тебе самую большую миску.
Яков. Вот это правильно!
Мотя. Паш, иди сюда... (Отходит с Павлом в сторону.)
Клава. Паш, Моть, уха остынет.
Павел. Сейчас...
Яков. Заговорничают... Секреты от товарищей завелись. (Вдруг негромко запел.)
Тили-тили тесто,
Жених и невеста!..
Мотя (голос ее задрожал). Сам ты жених! Я... я... домой пойду!
Клава. Брось, Моть. Да он же просто так, балуется!
Павел. Дурень ты, Яшка!
Мотя. Он думает, как сидим рядом, так, значит, жених и невеста... Все пионеры дружить должны!
