Наталья Петровна. Я? Да. А что?
Вера. Мне показалось…
Наталья Петровна. Нет, это так. Мне немножко жарко… Вот и всё. Сядь. (Вера садится.) Послушай, Вера; ведь ты теперь ничем не занята?
Вера. Нет-с.
Наталья Петровна. Я спрашиваю это у тебя, потому что мне нужно с тобой поговорить… серьезно поговорить. Вот видишь, душа моя, ты до сих пор была еще ребенком; но тебе семнадцать лет; ты умна… Пора тебе подумать о своей будущности. Ты знаешь, я люблю тебя, как дочь; мой дом всегда будет твоим домом… но всё-таки ты в глазах других людей – сирота; ты не богата. Тебе со временем может наскучить вечно жить у чужих людей: послушай – хочешь ты быть хозяйкой, полной хозяйкой в своем доме?
Вера (медленно). Я вас не понимаю, Наталья Петровна.
Наталья Петровна (помолчав). У меня просят твоей руки. (Вера с изумлением глядит, на Наталью Петровну.) Ты этого не ожидала; признаюсь, мне самой оно кажется несколько странным. Ты еще так молода… Мне нечего тебе говорить, что я нисколько не намерена принуждать тебя… по-моему, тебе еще рано выходить замуж; я только сочла долгом сообщить тебе… (Вера вдруг закрывает лицо руками.) Вера… что это? ты плачешь? (Берет ее за руку.) Ты вся дрожишь?.. Неужели ты меня боишься, Вера?
Вера (глухо). Я в вашей власти, Наталья Петровна…
Наталья Петровна (отнимая Вере руки, от лица). Вера, как тебе не стыдно плакать? Как не стыдно тебе говорить, что ты в моей власти? За кого ты меня почитаешь? я говорю с тобой, как с дочерью, а ты… (Вера целует у ней руки.) А? вы в моей власти? Так извольте же сейчас рассмеяться… Я вам приказываю… (Вера улыбается сквозь слезы.) Вот так. (Наталья Петровна обнимает ее одной рукой и притягивает к себе.) Вера, дитя мое, будь со мною, как бы ты была с твоей матерью, или нет, лучше вообрази, что я твоя старшая сестра, и давай потолкуем вдвоем обо всех этих чудесах… Хочешь?
Вера. Я готова-с.
Наталья Петровна. Ну, слушай же… Пододвинься поближе. Вот так. Во-первых: так как ты моя сестра, положим, то мне не для чего уверять тебя, что ты здесь у себя, дома: такие глазки везде дома. Стало быть, тебе и в голову не должно прийти, что ты кому-нибудь на свете в тягость и что от тебя хотят отделаться… Слышишь? Но вот в один прекрасный день твоя сестра приходит к тебе и говорит: вообрази себе, Вера, за тебя сватаются… А? что ты ей на это ответишь? Что ты еще очень молода, что ты и не думаешь о свадьбе?
Вера. Да-с.
Наталья Петровна. Да не говори мне: да-с. Разве сестрам говорят: да-с?
Вера (улыбаясь). Ну… да.
Наталья Петровна. Твоя сестра с тобой согласится, жениху откажут, и делу конец. Но если жених человек хороший, с состояньем, если он готов ждать, если он просит только позволенья изредка тебя видеть, в надежде со временем тебе понравиться.
Вера. А кто этот жених?
Наталья Петровна. А! ты любопытна. Ты не догадываешься?
Вера. Нет.
Наталья Петровна. Ты его сегодня видела… (Вера вся краснеет.) Он, правда, не очень собой хорош и не очень молод… Большинцов.
Вера. Афанасий Иваныч?
Наталья Петровна. Да… Афанасий Иваныч.
Вера (глядит некоторое время на Наталью, вдруг начинает смеяться и останавливается). Вы не шутите?
Наталья Петровна (улыбаясь). Нет… но, я вижу, Большинцову больше нечего здесь делать. Если бы ты заплакала при его имени, он бы мог еще надеяться, но ты рассмеялась. Ему остается одно: отправиться с богом восвояси.
Вера. Извините меня… но, право, я никак не ожидала… Разве в его лета еще женятся?
Наталья Петровна. Да что ты думаешь? Сколько ему лет? Ему пятидесяти лет нету. Он в самой поре.
Вера. Может быть… но у него такое странное лицо…
Наталья Петровна. Ну, не станем больше говорить о нем. Он умер, похоронен… Бог с ним! Впрочем, оно понятно: девочке в твои лета такой человек, как Большинцов, не может понравиться… Вы все хотите выйти замуж по любви, не по рассудку, не правда ли?
Вера. Да, Наталья Петровна, вы… разве вы тоже не по любви вышли за Аркадия Сергеича?
Наталья Петровна (помолчав). Конечно, по любви. (Помолчав опять и стиснув руку Вере.) Да, Вера… я тебя сейчас назвала девочкой… но девочки правы. (Вера опускает глаза.) Итак, это дело решенное. Большинцов в отставке. Признаться, мне самой было бы не совсем приятно видеть его пухлое, старое лицо рядом с твоим свежим личиком, хотя он, впрочем, очень хороший человек. Вот видишь ли ты теперь, как напрасно ты меня боялась? Как всё скоро уладилось!.. (С упреком.) Право, ты обошлась со мной, как будто я была твоя благодетельница! Ты знаешь, как я ненавижу это слово…
Вера (обнимая ее). Простите меня, Наталья Петровна.
Наталья Петровна. То-то же. То́чно ты меня не боишься?
Вера. Нет. Я вас люблю; я не боюсь вас.
Наталья Петровна. Ну, благодарствуй. Стало быть, мы теперь большие приятельницы и ничего друг от друга не скроем. Ну, а если, бы я тебя спросила:Верочка, скажи-ка мне на ухо: ты не хочешь выйти замуж за Большинцова только потому, что он гораздо старше тебя и собой не красавец?
Вера. Да разве этого не довольно, Наталья Петровна?
Наталья Петровна. Я не спорю… но другой причины нет никакой?
Вера. Я его совсем не знаю…
Наталья Петровна. Всё так; да ты на мой вопрос не отвечаешь.
Вера. Другой причины нету.
Наталья Петровна. В самом деле? В таком случае я бы тебе советовала еще подумать. В Большинцова, я знаю, трудно влюбиться… но он, повторяю тебе, он хороший человек. Вот если бы ты кого-нибудь другого полюбила… ну, тогда другое дело. Но ведь твое сердце до сих пор еще молчит?
Вера (робко). Как-с?
Наталья Петровна. Ты никого еще не любишь?
Вера. Я вас люблю… Колю; я Анну Семеновну тоже люблю.
Наталья Петровна. Нет, я не об этой любви говорю, ты меня не понимаешь… Например – из числа молодых людей, которых ты могла видеть здесь или в гостях, неужели ж ни один тебе не нравится?
Вера. Нет-с… иные мне нравятся, но…
Наталья Петровна. Например, я заметила, ты на вечере у Криницыных три раза танцевала с этим высоким офицером… как бишь его?
Вера. С офицером?
Наталья Петровна. Да, у него еще такие большие усы.
Вера. Ах, этот!.. Нет, он мне не нравится.
Наталья Петровна. Ну, а Шаланский?
Вера. Шаланский хороший человек; но он… Я думаю, ему не до меня.
Наталья Петровна. А что?
Вера. Он… он, кажется, больше думает о Лизе Вельской.
Наталья Петровна (взглянув на нее). А!.. ты это заметила?.. (Молчание.) Ну, а Ракитин?
Вера. Я Михаила Александровича очень люблю…
Наталья Петровна. Да, как брата. А, кстати, Беляев?
Вера (покраснев). Алексей Николаич? Алексей Николаич мне нравится.
Наталья Петровна (наблюдая за Верой). Да, он хороший человек. Только он так со всеми дичится…
Вера (невинно). Нет-с… Он со мной не дичится.
Наталья Петровна. А!
Вера. Он со мной разговаривает-с. Вам, может быть, оттого это кажется, что он… Он вас боится. Он еще не успел вас узнать.
Наталья Петровна. А ты почему знаешь, что он меня боится?
Вера. Он мне сказывал.
Наталья Петровна. А! он тебе сказывал… Он, стало быть, откровеннее с тобой, чем с другими?
Вера. Я не знаю, как он с другими, но со мной… может быть, оттого, что мы оба сироты. Притом… я в его глазах… ребенок.
Наталья Петровна. Ты думаешь? Впрочем, он мне тоже очень нравится. У него, должно быть, очень доброе сердце.
Вера. Ах, предоброе-с! Если б вы знали… все в доме его любят. Он такой ласковый. Со всеми говорит, всем помочь готов. Он третьего дня нищую старуху с большой дороги на руках до больницы донес… Он мне цветок однажды с такого обрыва сорвал, что я от страху даже глаза закрыла; я так и думала, что он упадет и расшибется… но он так ловок! Вы сами, вчера на лугу, могли видеть, как он ловок.
Наталья Петровна. Да, это правда.
Вера. Помните, когда он бежал за змеем, через какой он ров перескочил? Да ему это всё нипочем.
Наталья Петровна. И в самом деле он для тебя сорвал цветок с опасного места? – Он, видно, тебя любит.
Вера (помолчав). И всегда он весел… всегда в духе…
