СОНЯ. Разрешите? (Стреляет у президента сигарету.)
МИХАИЛ. Я же запретил тебе.
СОНЯ. Я теперь свободная женщина!
ПРЕЗИДЕНТ (вздохнув). Я тоже…
К ним присоединяется Шептальская. Дамы курят, переговариваясь. Строев хлопает Михаила по плечу.
СТРОЕВ. Не журись! Ничего у нее с этим шпаком не было.
МИХАИЛ. Вам-то откуда известно?
СТРОЕВ. Мне известно. Пойми, парень, тебя вели с самого начала. Думаешь, случайно квартирой обошли, твой банк ни с того ни с сего лопнул, аритмию вдруг обнаружили, компромат тебе на жену слили? Соображаешь? Столько несправедливости сразу даже у нас не бывает.
ЭДИК. Значит, и мне «Добромор» путевку сюда специально выписал?
СТРОЕВ. Мы тебя после встречи однокурсников в разработку взяли.
НАДЯ. А меня из санатория тоже нарочно отозвали?
СТРОЕВ. Конечно! Дело-то семейное. Зачем чужие глаза и уши?
ПРАВДОМАТКИН. И меня паленой водкой специально напоили?
СТРОЕВ. Нет. Это не мы. Это из-за отсутствия государственной монополии на спирт.
СОНЯ. Но для чего, для чего вы все это сделали?
СТРОЕВ. Надо было, чтобы твой муж психанул.
СОНЯ. Зачем? Он и так нервный. Стресс никак снять не может.
СТРОЕВ. Когда человек психует, он себя выдает — и сразу ясно, насколько он надежен и соответствует занимаемой должности.
Президент тушит сигарету в пепельнице, поданной россомоновцем, и подходит к говорящим.
МИХАИЛ. А если бы я не психанул?
СТРОЕВ. Но ты же психанул!
ПРЕЗИДЕНТ. Удачный у нас все-таки народ, предсказуемый. Это хорошо!
МИХАИЛ. Погоди, погоди… Почему меня-то решили проверить? (Кивает на напарника.) А не его?
СТРОЕВ. Ты, майор, как выпьешь с начальником собственной безопасности, сразу власть начинаешь ругать.
МИХАИЛ. Все, как выпьют, ругают.
СТРОЕВ. Но ты, Миша, после третьего стакана ругаешь как трезвый. Это нехорошо. Подозрительно.
ПРЕЗИДЕНТ. Мурена, может, нам сухой закон ввести?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Нельзя, Валентина Валентиновна, страну потеряем, как Горбачев.
МИХАИЛ. Погоди, генерал, выходит, ты наперед знал, что я чемоданчик возьму? Откуда? Я же ничего такого делать не собирался, не помышлял даже. Ни с того ни с сего в голову ударило, взял и пошел…
ПРЕЗИДЕНТ. Внезапный у нас все-таки народ. Это плохо.
СТРОЕВ. Ничего я наперед не знал. Ни-че-го! Сам обалдел. Думал, ты с напарником подерешься или Валентине Валентиновне надерзишь, в крайнем варианте — американцам продашься. На такой случай я хотел из тебя двойного агента сделать. А ты кнопку попятил! Я тут же приказал тебя арестовать. Как ты ушел с чемоданчиком, до сих пор не пойму…
ШЕПТАЛЬСКАЯ. И не поймете! Он смог унести кнопку, потому что так было нужно.
СТРОЕВ. Кому?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Нам.
СТРОЕВ (потрясенно). Матушка Валентина Валентиновна, это правда?
ПРЕЗИДЕНТ. Генерал, для ответов на глупые вопросы у меня есть пресс-секретарь.
ЭДИК. Ничего не понимаю. А смысл? Сверхзадача?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. И это спрашивает режиссер? Все очень просто. Перед выборами надо проверить надежность команды и устойчивость системы. (Строеву, свысока.) Вы хотели проверить надежность одного человека, а мы — всей державы.
МИХАИЛ. Проверили?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Да. Кое-кто сразу переметнулся к оппозиции, другие побежали в американское посольство. В стране не без урода…
ПРАВДОМАТКИН. Значит, будут посадки?
ПРЕЗИДЕНТ. Обязательно!
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Валентина Валентиновна, вы об озеленении столицы?
ПРЕЗИДЕНТ (с угрозой). Не только, Мурена, не только!
ЭДИК. О моя неласковая Русь!
Услышав такое, Правдоматкин спешно пробирается к мусоропроводу. Маневр замечает Подводник. Захар молитвенно складывает руки. Тот отворачивается. Журналист ныряет в люк, успев сделать еще пару снимков.
СТРОЕВ. Зачем сажать? Чем сильнее человек виноват перед державой, тем лучше работает. Агенты влияния вкалывают, как Беломорканал роют. Жаль, в обе стороны. При Сталине все были виноваты. И какую страну отгрохали!
ФЕДОР (оторвавшись от компьютера и отложив паяльник). Значит, дедушка правильно говорит!
СТРОЕВ. Конечно, правильно, мальчик!
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Прекратите немедленно этот ваш бытовой тоталитаризм! Валентина Валентиновна, вот из-за таких нас в Европу не берут…
ПРЕЗИДЕНТ. Придется взять Европу к себе. А вы, генерал, аккуратней! Не в блиндаже.
МИХАИЛ. Ну хорошо, проверили вы на вшивость меня, страну… Потом что?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. А потом мне пришла в голову… Нам пришла… (Кивает на президента.) Им пришла мысль обратить поражение, как всегда, в победу. Валентина Валентиновна лично возвращает стране похищенный чемоданчик, с которым и едет к 150-миллионному младенцу. Каков пиар-ход перед выборами? Оцените!
ЭДИК. Гениально, клянусь Мейерхольдом!
МИХАИЛ. Какой же я наивный козел!
ПРЕЗИДЕНТ. Наивность украшает офицера. Ваша жена чиста, как власть перед народом. А с братиком не задерживайтесь! У такого интересного мужчины должно быть много детей.
МИХАИЛ. Служу России!
ПРЕЗИДЕНТ. Ну, Кулибин, ты ничего мне отдать не хочешь?
ФЕДЯ (отдавая чемоданчик). Тетя Валя, а нельзя каникулы подлинней сделать? На недельку…
ПРЕЗИДЕНТ. У нас демократия, мой юный друг, и такой серьезный вопрос может решить только парламент. Ты лучше приезжай к нам на зимние каникулы в Завидово! На снегоходе покатаемся. Договорились, Кулибин?
Президент передает кнопку Строеву, а тот Подводнику, который немедленно пристегивает чемоданчик к запястью наручником. Мурена снова звонит, качает головой и хмурится.
СОНЯ. Спасибо, спасибо, Валентина Валентиновна! А нельзя еще участочек за городом?! Детям лучше на воздухе…
МИХАИЛ. На озере. Рыбку на зорьке половить, а?
ПРЕЗИДЕНТ (Строеву). Ты весь уже полигон распродал?
ШЕПТАЛЬСКАЯ (мстительно). Лучший кусок у озера придержал.
ПРЕЗИДЕНТ. Выделишь!
СТРОЕВ. Так точно.
Подводник в сердцах плюет на пол и уходит с двумя чемоданчиками.
ПРЕЗИДЕНТ. Ну вот, всех осчастливила, кроме себя. Теперь — в роддом. Немедленно!
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Поздно… уже и пуповину обрезали.
ПРЕЗИДЕНТ. Жаль. Не успели.
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Может, и к лучшему.
ПРЕЗИДЕНТ. Почему, Мурена?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Видите ли… (Шепчет ей на ухо.)
ПРЕЗИДЕНТ. Гонишь!.. Да ладно тебе! …Жесть! Подождем следующего. Но чтобы русским был!
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Уже ищем. Нам пора! У нас подход к прессе.
Президент идет к двери. За ней устремляется свита.
СТРОЕВ (спохватившись). А где чемоданчики? Где этот?.. Ушел!
Все озираются, мечутся по комнате.
ПРЕЗИДЕНТ. Но почему?
ШЕПТАЛЬСКАЯ. Генерал, вы же говорили, он надежный!
СТРОЕВ. Позавидовал, сволочь, чужому счастью. А на зависть мы его не проверяли.
ШЕПТАЛЬСКАЯ (президенту). Да, вы были слишком щедры.
ПРЕЗИДЕНТ. Доброта меня погубит.
ШЕПТАЛЬСКАЯ. И Правдоматкин исчез. Вот журналюга! Раззвонит теперь всем, что президент курит. Перед выборами.
СТРОЕВ (Феде). Ты можешь заблокировать оба чемоданчика?
ФЕДЯ. Легко!
СТРОЕВ. Не волнуйтесь, Валентина Валентиновна, человечество вне опасности!
ШЕПТАЛЬСКАЯ. К черту человечество! Как мы теперь выйдем к прессе? Оппозиция объявит вас недееспособной: за день потерять сразу два ядерных чемоданчика. Накануне выборов. Нам — конец!
ПРЕЗИДЕНТ. Стоп! Тихо! Прекратили панику, представили себе, что думаем не о державе, а о семейном бизнесе, вилле в Ницце. Выход? Быстро!
Напряженная пауза. Все мучительно размышляют. Соня шепчет что-то Михаилу на ухо. Тот благодарно целует жену. Надевает черный морской китель.
МИХАИЛ. Валентина Валентиновна, у меня… у нас… у вас есть идея.
ПРЕЗИДЕНТ. Докладывайте, майор!
Он берет в руки чемоданчик «Мечта рыболова».
МИХАИЛ. Можно выходить в народ!
ПРЕЗИДЕНТ. Благодарю за верность, полковник! (С интересом.) А вы не только подтянутый, но и умный. Я вас теперь никуда не отпущу.
МИХАИЛ. Служу России!
ЭДИК. Валентина Валентиновна, разрешите малюсенькую режиссерскую рекомендацию?
ПРЕЗИДЕНТ. Только быстрее!
ЭДИК. Придайте вашей очаровательной улыбке больше державности!
ПРЕЗИДЕНТ. Только этим и занимаюсь. Выходим!
Все встают по ранжиру.
СОНЯ (тревожно). Миша, когда вернешься?
