Сергей Могилевцев - Блистательный недоносок

Т у р а н д о т о в(в отчаянии кричит). Но здесь вам не публичный дом, здесь редакция известной газеты!

Л ю с я(снисходительно). Это у вас, у недоносков, не публичный дом, а у Люси Шпичак везде публичный дом! (С т а й к е п о к л о н н и ц.) Пойдемте, девушки, освежимся перед предстоящей работой!

Уходят к накрытым столам, вызвав там ажиотаж и переполох.

Т у р а н д о т о в(сам себе, растерянно). Но как же так, ведь их не было в списке! (Бессмысленно смот­рит в изрядно помятый уже список гостей.)

В дверях появляется м н о ж е с т в о г о с т е й, которые шумно заходят в зал и растекаются по всему помещению.

М а р и н а не успевает выдавать всем значки и надписью: «Блистательный Недоносок».

Т у р а н д о т о в(растерянно, перебегая от одного г о с т я к другому). Господа, но так же нельзя, здесь же официальный банкет! (Пытается остановить одного из г о с т е й.) Кто вы, откуда, предста­вьтесь, так же нельзя!

Г о с т ь. Квазимодо Ваня, стриптизер. Вы только не пере­бивайте и выслушайте меня до конца. Понимаете, это я сейчас стриптизер и все такое, в том числе и секс-символ для многих как женщин, так и не женщин вообще, но это все наносное, и в душе я очень раним. Пропустите меня, добрый человек, я вам что хотите наедине покажу!

Заискивающе улыбается Т у р а н д о т о в у. Т у р а н д о т о в отшатывается.

Т у р а н д о т о в. Нет, нет, лучше не надо!

К в а з и м о д о(очень проникновенно). Нет, вы не по­няли, я, видимо, уже вообще никому ничего не буду показывать, и даже очень знойным старушкам, кото­рым за восемьдесят, и которые платят мне за это ог­ромные деньги. А зачем мне огромные деньги, если в душе я раним и заброшен, если я недоношен по жиз­ни, и только прикрываюсь крепкими мускулами? (Очень жалобно.) Пропустите меня, дядя, а не то я в обмо­рок упаду!

Т у р а н д о т о в(слабо машет рукой). Проходите. Раз вы недоносок по жизни, то вам тут самое место! То­лько не обнажайтесь и не падайте в обморок!

К в а з и м о д о идет за столы, машет ручкой, как знакомой, Л ю с е Ш п и ч а к. Л ю с я машет в ответ.

Т у р а н д о т о в(хватая за шиворот другого неп­рошенного г о с т я). А вы кто такой?

Г о с т ь.А я Прокофий Филиппович, приехал из Нижнего. Где тут у вас комплексный обед можно приобрести? Мотался, знаете-ли, весь день по Москве, ничего, кроме слухов о каких-то не то недоношенных неграх, не то извращенцев с блестящей прической, не смог почерпнуть. А так хочется в Третьяковку сходить!

Т у р а н д о т о в(тупо глядя на него). Если насчет недоношенных и извращенцев, то это как раз к нам. А комплексный обед вам сейчас подадут. Вы на вто­рое что предпочитаете: котлету по-киевски, или биточки с подливкой?

П р о к о ф и й Ф и л и п п о в и ч(жалобно). Мне лу­чше биточки, у меня денег не очень много, а так хо­чется в Третьяковскую галерею попасть!

Т у р а н д о т о в(орет). Туда, туда, если в Третья­ковскую, то туда! (Показывает на столы.)

П р о к о ф и й Ф и л и п п о в и ч. Большое спасибо, только мне без подливки, пожалуйста, у меня изжо­га и застарелая язва!

Т у р а н д о т о в. Хорошо, что не застарелый сифилис!

П р о к о ф и й Ф и л и п п о в и ч. Это как?

Т у р а н д о т о в.Это шутка. Идите, вас обслужат по первому классу!

П р о к о ф и й Ф и л и п п о в и ч идет обедать. Появляется Н е м ч и н с к и й, взгляд его полу­безумный, в руках пачка листов со стихами. Идет вперед, не замечая М а р и н ы, которая в испуге отшатывается от него, и натыкается на Т у р а н д о т о в а.

Т у р а н д о т о в. Ба, вот это явление! Откуда, друг, какими судьбами? А мы уж, брат, совсем тебя со сче­тов списали; хотели вот только к премии посмертно представить, да взять на твое место нового челове­ка.

Н е м ч и н с к и й(тянет руки к Т у р а н д о т о в у). Аполлинарий Игнатьевич, я все выяснил!

Т у р а н д о т о в(удивленно, потом с досадой махнув рукой). Что ты выяснил? А, впрочем, это неважно! Ты, друг, не можешь уже ничего ни выяснить, ни, наоборот, запутать и замутить, потому что след свой в истории ты уже оставил, и больше от тебя не требуется ничегошеньки.

Н е м ч и н с к и й(все так же протягивая руки в сто­рону Т у р а н д о т о в а). Аполлинарий Игнатье­вич, я каюсь, я сознаю, что написал безумную, со­вершенно бессмысленную статью, которую обманом, с помощью Марины, поместил в вашей газете. Мне не давало покоя имя, услышанное вполуха и мимоходом – Блистательный Недоносок, – оно действовало на ме­ня гипнотически и наркотически, я заболел сочетани­ем этих двух слов, и итогом этой болезни явилась эта необдуманная статья.

Т у р а н д о т о в(внимательно глядя на него). Мне кажется, ты и сейчас болен!

Н е м ч и н с к и й. Да, я болен, я болен поиском исти­ны и новым, совершенно ошеломляющим знанием! Ибо я бросил все, что имел до этого: газету, семью, дру­зей, любимую, и, спустившись под землю, проникнув в страшные московские катакомбы, отыскал наконец-то того, кто зовется Блистательным Недоноском!

Т у р а н д о т о в(скептически). Ну и кто же это та­кой, чье это имя?

Н е м ч и н с к и й(страстно). Блистательный Недоносок – это имя одного московского бомжа, к тому же талант­ливого поэта, и вот его стихи, которые, я уверен, вы напечатаете в вашей газете. К сожалению, его нет больше на свете, он трагически погиб, но я поклялся издать его книгу стихов, и, что бы мне это ни стои­ло, выполню свою клятву!

Т у р а н д о т о в(так же скептически). И это все?

Н е м ч и н с к и й. Да, все, но разве этого мало? Раз­ве это не сенсация, которой стоит посвятить целый номер газеты?

Т у р а н д о т о в(мягко, укоризненно). Миленький мой, твоя сенсация ровным счетом ничего не стоит. Блистательный Недоносок – это вовсе не бомж, и уж тем более не поэт, ибо неизвестно еще, кто более неудобен и опасен для общества! (Воодушевляется.) Блистательный Недоносок – это высшее существо, пре­дел мечтаний всех нас, маленьких и не блещущих ни­чем недоносков, на банкет по случаю явления кото­рого ты сегодня попал. Понятно тебе – не бомж и не поэт, а высшее существо, которое с минуты на минуту явится нам и миру, и, возможно изменит во­обще ход истории. (Пренебрежительно показывает на стихи.) А свои стишки ты можешь выкинуть в ближай­шую урну, они здесь абсолютно никого не интересу­ют!

Н е м ч и н с к и й(растерянно). Почему же выкинуть? Но как же так! Ведь я действительно все выяснил, и все это правда! Нет, я не буду молчать, я не хо­чу молчать, ведь смерть человека не может пройти бесследно, тем более смерть поэта! (Бросается к накрытым столам, перебегает с одной стороны на дру­гую, обращается к г о с т я м.) Послушайте, пос­лушайте меня, ничтожного, начинающего журналиста, практически стажера, который бросил все, спустился в московские катакомбы, и узнал страшную правду. Правду о жизни, которую ни я, ни вы, никогда не видели, и никогда не увидим. Послушайте стихи стра­нного бомжа по имени Блистательный Недоносок, кото­рые он написал глубоко под землей, и которые я вы­нес наверх, чтобы читать солнцу и свету! Слушайте! Слушайте! Слушайте! (Читает стихи.)

Некоторое время после того, как Н е м ч и н с ­к и й кончил читать, стоит пронзительная тишина, а потом раздается оглушительный смех. Г о с т и смеются и корчатся в пароксизмах и судорогах бе­зумного смеха, который валит их с ног, бросает друг на друга, заставляет бить об пол посуду и вскакивать на столы, чтобы совершать на них отвра­тительные и дикие танцы.