Толя. Подождите! Это неправда! Это все подстроено! (Схватил каску.) Вася, я сейчас на мотоцикле, все уточню! (Вдруг сообразив.) Нет, я по телефону! (Кидается к телефону в каске.) Але! Але! Мне бухгалтерию тридцать третьего управления! Бухгалтерия? Тридцать третьего управления? Из парткома говорят! Насчет бригады Потапова! Премия! Откуда известно, что они премию получили?.. Все?.. Нет, вы фамилии зачитайте! Да, слушаю… Голованов? (Подпрыгнул от радости.) Какой еще Голованов, у нас нет такого! (Потапову.) Я ж говорил, Вася! (В трубку.) Лучше я вам буду называть фамилии, а вы смотрите, получил или не получил! Шишов! Шишов Николай! (Просияв.) Не получил? (Всем победно.) Колька Шишов не получил! (В трубку.) А Фроловский Валерий?.. Ага, не получил! А говорите, все! Матвеев Егор?.. (Забеспокоившись.) Нет, вы хорошо проверьте!.. И роспись его стоит? Ну ладно… Самохвалова смотрите… (Упавшим голосом.) Тоже получил? Кириллов… Никитенко… Корольков… Иван Иванович… Тоже получил?.. Курочкин… Петров… Так… Так… Ну ладно, спасибо вам… (Кладет трубку, повернувшись к Потапову.) Всего двенадцать человек получили. А еще говорят — вся бригада! (И внезапно, с отчаянием.) Вот гады!
Потапов тяжело поднимается. Пока Толя звонил в бухгалтерше, он сидел неподвижно, с застывшим лицом, положив на стол большие, судорожно сжатые кулаки. Теперь он встал. Хочет что- то сказать и не может. Поворачивается, берет со стола тетради и слепо идет к двери.
Вася!
Толя рванулся было следом, но Соломахин с силой положил ему руку на плечо. Дверь за Потаповым захлопнулась.
Эх, черт! Это ребята, наверно, потому и звонили — хотели Васю предупредить… (Рванулся к столу, схватил свою сумку. Батарцеву.) Ну что, Павел Емельянович, довольны?.. (Выходит.)
Пауза.
Айзатуллин (сухо). Думаю, пора расходиться, товарищи. Хватит.
Все поднимаются, чтобы уходить.
Соломахин. Партком продолжается, Исса Сулейманович! (Встает. С нарастающей горячностью.) Я считаю, оттого что часть бригады получила премию, для нас с вами ничего не изменилось! Я считаю, если мы сейчас не примем предложение Потапова, нас, как партком, надо гнать отсюда к чертовой матери! Мы умеем и любим подниматься на трибуну и говорить красивые слова о рабочем классе! Он у нас и грамотный, и современный, и умный, и культурный, и настоящий хозяин своей стройки! А когда он сюда пришел, этот хозяин, к нам, когда он выложил все, что у него наболело, мы его не узнали! Сначала мы решили, что он враг! Потом мы подумали, что он демагог! Потом мы пришли к выводу, что он подставное лицо! А потом мы сказали — ты парень хороший, но, пожалуйста, забери назад свои тетрадочки! Они нам мешают! А вы знаете, Исса Сулейманович, почему эти двенадцать человек получили сейчас премию? Потому что они не верят! Не верят, что Потапов чего-нибудь добьется, что можно что-нибудь изменить на этой стройке! Так неужели мы сейчас подтвердим это? Во имя чего мы так поступим? Во имя чего мы погубим в людях самое важное — веру в то, что ты не пешка в этой жизни, что ты можешь что-то изменить, переиначить, сделать лучше? Мы — члены Коммунистической партии Советского Союза, а не члены партии треста номер сто один! Такой партии нет и никогда не будет!..
Зуммер селектора прерывает Соломахина.
Голос по селектору (радостный голос уже знакомой нам женщины-начальницы). Павел Емельянович, докладывает Стекольникова! Вы меня слышите? Павел Емельянович, с домами все в порядке! Все четыре дома сдали! Так что квартальный план в кармане! Этот дом — ну, который не готов у нас был, — так что я придумала: я сначала повела комиссию в два дома, потом на обед свезла их — в столовую, а после обеда я повела их опять в один из тех домов, которые они уже смотрели до обеда! (Смеется.) Они и не заметили! Приняли один дом два раза! Дома-то все одинаковые! Представляете! Павел Емельянович? Вы меня слышите, Павел Емельянович?..
Батарцев подошел к селектору и выключил его. Все молчат.
Соломахин. Ставлю на голосование предложение коммуниста Потапова. Кто за это предложение — прошу поднять руку. Голосуют члены парткома (И сам поднял руку.)
Подняла руку Мотрошилова. Поднял руку Фроловский.
Опустите. Кто против?
Против — Айзатуллин, Комков и Любаев. Трое «за», трое «против». Не голосовал лишь Батарцев. Странное у него сейчас лицо.
А вы, Павел Емельянович? Воздержались?
Батарцев (встрепенувшись). Нет, отчего же, я «за». (Поднял руку и так подержал ее немного — один. Потом медленно опустил.)
Соломахин. Большинством голосов предложение товарища Потапова принимается. Заседание партийного комитета считаю закрытым. Все свободны.
Никто не встает. Все сидят за столом, только Батарцев стоит в стороне.
Батарцев (негромко, грустно). Будь здоров, Лев Алексеевич. Я пойду домой. (Ушел.)
Остальные продолжают сидеть молча.
Комков (поднялся). Ну чего сидим — пошли!
Никто ему не ответил.
(Махнув рукой, сел обратно.)
Фроловский (вздохнув). Александре Михайловне хорошо — она в Польшу едет…
Комков. В Болгарию она едет!
Они продолжают сидеть молча — каждый думает о своем, — пока не опустился занавес.
Конец
