ГУМБЕРТ: Тебе мама разрешает красить губы?
ЛОЛИТА: Нет. Я прячу его сюда.
Втянув свой прелестный живот, Лолита извлекает из-под пояска трусиков трубочку губной помады.
ГУМБЕРТ: Ты удивительная девочка. А ты часто ходишь на озеро? Я видел это прекрасное озеро из самолета.
ЛОЛИТА: (вновь ложась, со вздохом) Почти никогда. Это далековато, а мама слишком ленива, чтобы ездить со мной на озеро. Кроме того, нам, детям, больше нравится городской бассейн.
ГУМБЕРТ: Кто твоя любимая звезда эстрады?
ЛОЛИТА: Ах, не знаю.
ГУМБЕРТ: В каком ты классе?
ЛОЛИТА: Это что, викторина?
ГУМБЕРТ: Я только хочу получше узнать тебя. Вот я уже знаю, что ты любишь выставлять на солнце свое солнечное сплетение. А что еще?
ЛОЛИТА: Вам не стоит употреблять такие словечки, знаете ли.
ГУМБЕРТ: Должен ли сказать так: «от чего ты млеешь»?
ЛОЛИТА: Так никто теперь не говорит.
Молчание. Лолита переворачивается на живот. Неудобно сидящий на корточках, напряженный Гумберт, у которого подрагивает на ноге мышца, беззвучно стеная, пожирает ее своими грустными глазами; Лолита, вертлявая пляжница, вновь садится.
ГУМБЕРТ: Ты уже решила, кем именно хочешь стать, когда вырастешь?
ЛОЛИТА: Что?
ГУМБЕРТ: Я говорю…
Лолита, прикрыв глаза, прислушивается к доносящемуся из прихожей телефонному звонку и голосу матери, снявшей трубку.
ЛОЛИТА: (кричит) Мама, это меня?
ГУМБЕРТ: Я спрашиваю, кем ты хочешь стать?
Из столовой выходит Шарлотта. Гумберт, прерванный в своем тайном вожделении, с виноватым видом вскакивает с места.
ШАРЛОТТА: Это Кении. Похоже, он хочет пригласить тебя на школьный бал в следующем месяце.
Лолита нащупывает пляжный шлепанец, скачет, полуобутая, на одной ноге, теряет шлепанец, кружится на месте, отбрасывает их совсем, ударяется во влажного Гумберта, смеется — и убегает босиком.
ШАРЛОТТА: Я собираюсь в город. Могу вас подвезти куда-нибудь. Хотите осмотреть Рамздэль?
ГУМБЕРТ: Для начала, я хотел бы переодеться. Никогда не думал, что в Рамздэле может быть так жарко.
Комната Гумберта. Прошло несколько дней.
Гумберт записывает приснившийся ему сон (кадр слегка смазан): рыцарь в полном боевом облачении верхом на вороном коне скачет по лесной дороге. На залитой солнцем поляне играют три нимфетки, одна из них хромая. Нимфетка Лолита подбегает к Гумберту, Темному Рыцарю, и ловко усаживается на коня позади него. Его забрало вновь опущено. Конь уносит их в глубину Зачарованного Леса.
ПЕРЕХОД НАПЛЫВОМ К СЛЕДУЮЩЕЙ СЦЕНЕ:Мы на пьяцце. Гумберт с толстой воскресной газетой занимает стратегическое положение в верандовой качалке поблизости от двух параллельно разложенных подстилок. Он покачивается, притворяясь читающим. Подчеркните толщину газеты.
Появляются мать и дочь, обе в раздельных купальных костюмах.
Шарлотта переставляет банку крема с дальней подстилки (подстилка 2) на ближнюю (подстилка 1) и садится на подстилку 1. Лолита выдергивает из газеты Гумберта страницы комиксов, семейный раздел и еще раздел с иллюстрациями и располагается на подстилке 2.
Позади нее — тенистый участок. Гумберт, тайный наблюдатель, покачиваясь, плавно подъезжает к этому участку в своем тихоходном кресле. Теперь он рядом с Лолитой.
Обильно смазанная кремом, мать лежит на спине, на подстилке 1 (теперь удаленной), подставив тело солнцу; дочь, погруженная в комиксы, лежит на животе, на подстилке 2, близко от Гумберта, являя его взору узкие ягодицы и пляжную изнанку ляжек.
Кресло нежно покачивается.
Плачущая горлица воркует.
Шарлотта шарит в поисках сигарет, но они остались на подстилке 2, рядом с Гумбертом. Она привстает и занимает новое положение — между Гумбертом и дочерью, которую она выпихивает на подстилку 1. Теперь Шарлотта на подстилке 2, рядом с Гумбертом. Возясь с зажигалкой, она заглядывает на страницу газеты, которую Гумберт с мрачным видом читает: книжное обозрение с объявлением на всю страницу:
КОГДА УВЯДАЕТ СИРЕНЬ
самый обсуждаемый роман года, выпущено 300 000 экземпляров.
ШАРЛОТТА: Вы это читали? «Когда увядает сирень».
Гумберт издает отрицательный звук, прочищая горло.
ШАРЛОТТА: О, вы должны прочитать! Об этом романе была восторженная рецензия Адама Скотта. Это история мужчины с Севера и девушки с Юга, у которых все складывалось чудесно: он — копия ее отца, она — копия его матери, но потом она осознает, что, будучи ребенком, терпеть не могла своего отца, и конечно, с этого момента он начинает отождествлять ее со своей собственной матерью. Видите ли, здесь заложена такая идея: он символизирует индустриальный Север, она — старомодный Юг, и —
ЛОЛИТА: (вскользь) Все это собачья чушь.
ШАРЛОТТА: Долорес Гейз, немедленно отправляйся в свою комнату!
ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ. ДЕНЬ ШКОЛЬНОГО БАЛА ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:Кухня. Кошка и утреннее молоко. Шарлотта, изысканно офартучена, готовит для Гумберта завтрак. Он входит, на нем — шелковый халат с застежками из тесьмы.
ГУМБЕРТ: Доброе утро.
Он усаживается за стол, ставит на него локти и задумывается.
ШАРЛОТТА: Ваш бекон готов.
Гумберт сверяется со стенным календарем и достает из кармана бумажник.
ГУМБЕРТ: Сегодня пошла четвертая неделя, как я живу у вас.
ШАРЛОТТА: Время определенно летит. Завтрак для мсье готов.
ГУМБЕРТ: Пятьдесят, и еще восемь двадцать я должен вам за вино.
ШАРЛОТТА: Нет, всего шестьдесят два тридцать пять: я заплатила за подписку на «Взгляд»[57] для вас, помните?
ГУМБЕРТ: Ах да. Я полагал, что уже рассчитался за это.
Он рассчитывается.
ШАРЛОТТА: Сегодня бал. Держу пари, что она будет все утро докучать мне со своим нарядом.
ГУМБЕРТ: Но ведь это обычное дело, не так ли?
ШАРЛОТТА: Да, конечно. Я полностью за то, чтобы она участвовала в этих торжествах. Может быть, они научат мою дикарку основам приличного поведения.
(Присаживается к столу.)
С другой стороны, этот бал означает, что окончилась счастливая эра, школьный год. Теперь наступает пора вялых шатаний по дому, безделья, жуткого нытья, напускного зубоскальства и всего такого прочего.
ГУМБЕРТ: Н-да. Мне кажется, вы немного преувеличиваете.
ШАРЛОТТА: О, нисколько. Это не я, а она мастерица преувеличивать. Как я ненавижу это многословное, болтливое дурачество, то, что они называют «хохмить». Я в ее годы, а это было, между прочим, всего пару десятков лет назад, никогда невпадала в такое развинченное, унылое, дремотное состояние.
С лестницы доносится голос Лолиты, зовущей мать.
ШАРЛОТТА: (с гримасой обреченности) Видите, что я говорила?
(К Лолите.)
Ну, что тебе?
ЛОЛИТА: (с нижней юбкой в руках) Ты обещала подшить ее.
ШАРЛОТТА: Хорошо. Позже.
ЛОЛИТА: (к Гумберту) А вы пойдете на наши танцульки?
ШАРЛОТТА: Моя дочь желала бы знать, пойдете ли вы на школьный бал?
ГУМБЕРТ: Я понял. Да, спасибо.
ШАРЛОТТА: Мы, родители, конечно, не обязаны плясать.
ЛОЛИТА: Что значит «мы»?
ШАРЛОТТА: (взволнованно) О, я имею в виду мы, взрослые. Родители и их друзья.
Лолита уходит, напевая.
ГУМБЕРТ: В котором часу начало?
ШАРЛОТТА: Около четырех. А после я предложу вам вкусного холодного цыпленка.
(Следит глазами за Гумбертом, поднимающимся из-за стола.)
Возвращаетесь к Бодлеру?
ГУМБЕРТ: Да. Я намеревался устроиться в саду, но садовник нашего соседа опять запустил свою мотокосилку или как она там называется. От нее гудит голова.
ШАРЛОТТА: А мне этот звук всегда казался таким бодрящим, таким жизнерадостным. Он навевает мысли об охапках летней зелени и все такое.
ГУМБЕРТ: У вас, американцев, иммунитет к шуму.
ШАРЛОТТА: В любом случае, Лесли кончит работу к полудню и у вас еще будет уйма времени перед вечеринкой.
