СВЯТАЯ ИОАННА
(Хроника в шести частях с эпилогом)
Перевод О. Холмской
Ясное весеннее утро на реке Маас, между Лотарингией и Шампанью, в 1429 году. Замок Вокулер.
Капитан Роберт де Бодрикур, средней руки дворянин на службе в войсках короля, красивый мужчина, внешне энергичный, но, в сущности, слабохарактерный, старается, как обычно, скрыть этот свой недостаток бурным выражением чувств, — сейчас он яростно разносит своего эконома. Эконом — тщедушный человечек, наполовину лысый, смиренного нрава и неопределенного возраста — где-то между восемнадцатью годами и пятьюдесятью пятью; он из тех людей, которые не стареют, ибо никогда не были молоды.
Разговор этот происходит в залитой солнцем комнате с каменными стенами в нижнем этаже замка. Капитан сидит перед тяжелым дубовым столом, на таком же стуле; он виден слева в профиль. Эконом стоит по другую сторону стола, — если можно столь униженную позу назвать стоячим положением. За ним — окно с мелким переплетом, какие делались в XIII веке. У окна в углу — узкая сводчатая дверь в башню; оттуда по винтовой лестнице можно спуститься во двор. Под стол задвинута грубо сколоченная табуретка; у окна стоит большой деревянный ларь.
Роберт. Нету яиц! Нету яиц! Тысячу громов! Как ты смеешь мне говорить, что яиц нету!
Эконом. Сир, я же не виноват. Это воля Божья.
Роберт. Кощунство! Не достал яиц — и норовишь свалить на Господа Бога!
Эконом. Ну а что же я сделаю, сир? Я не могу сам нести яйца.
Роберт (саркастически). Ха! Еще и шуточки отпускаешь!
Эконом. Нет, нет! Видит Бог, сир, я не шучу. Все сидим без яиц, не только вы. Куры не хотят нестись.
Роберт. Вот как! (Встает.) Слушай-ка, ты!
Эконом (смиренно.) Да, сир.
Роберт. Кто я такой?
Эконом. Кто вы такой, сир?..
Роберт (грозно надвигается на него). Да, кто я такой? Роберт де Бодрикур, начальник гарнизона замка Вокулер, — или я пастух?
Эконом. Помилуйте, сир! Все знают, что вы здесь самый большой человек, важнее даже, чем король.
Роберт. Вот именно. А ты кто такой?
Эконом. Я никто, никто… за исключением того, что я имею честь быть вашим экономом.
Роберт (наступая на него и каждым эпитетом пригвождая его к стене). Ты не только имеешь честь быть моим экономом, ты еще и самый скверный, негодный, слюнявый, сопливый, болтливый, паршивый эконом во всей Франции! (Возвращается к столу.)
Эконом (скорчившись на ларе). Да, сир. Для такого большого человека, как вы, оно, может, так и есть.
Роберт (оборачиваясь). Ага! Значит, это я виноват?
Эконом (подходит к нему; умоляюще). Нет, нет, сир! Как вы всегда переворачиваете мои самые невинные слова!
Роберт. Вот я тебе голову задом наперед переверну, посмей только еще раз мне ответить, что не можешь сам нести яйца!
Эконом (протестуя). Что вы, сир!.. Что вы!..
Роберт. Нет, не «что вы, сир, что вы», а «виноват, сир, виноват» — вот что ты должен мне ответить. Мои три берберийские курочки и еще черненькая — да они же самые ноские во всей Шампани. А ты приходишь и говоришь: «Нету яиц!» Кто их украл? Отвечай! Да поживей, пока я не вышиб тебя из замка за то, что ты плут и распродаешь мое добро ворам! Молока вчера тоже не хватило? Вспомни-ка!
Эконом (в отчаянии). Знаю, сир. Очень даже хорошо знаю. Молока нет. Яиц нет. Завтра и совсем ничего не будет.
Роберт. Ничего не будет? То есть ты все украдешь подчистую?
Эконом. Нет, сир. Никто ничего не украдет. Но на нас положено заклятье. Мы заколдованы.
Роберт. Ну, знаешь ли, пойди расскажи это кому-нибудь другому. Роберт де Бодрикур отправляет ведьм на костер, а воров на виселицу! Марш! Чтоб к полудню было вот здесь на столе четыре дюжины яиц и два галлона молока, а не то косточки целой у тебя не останется! Я тебе покажу, как меня дурачить. (Опять усаживается за стол, всем своим видом показывая, что разговор окончен.)
Эконом. Сир! Говорю вам: яиц нет и не будет — хоть убейте! — пока Дева стоит у ворот.
Роберт. Дева? Какая еще дева? Что ты городишь?
Эконом. Та самая, сир. Из Лотарингии. Из Домреми.
Роберт (вскакивает в ужасном гневе). Тридцать тысяч громов! Пятьдесят тысяч чертей! Значит, она еще здесь — эта девчонка, которая два дня назад имела нахальство требовать свидания со мной и которую я велел тебе отправить обратно к отцу с приказанием от моего имени задать ей хорошую трепку?
Эконом. Я ей говорил, чтобы она ушла. А она не уходит.
Роберт. Я не приказывал говорить ей, чтобы она ушла. Я приказал вышвырнуть ее вон. У тебя тут полсотни вооруженных солдат и десяток слуг — здоровенных парней, — кажется, есть кому выполнять мои приказания!.. Боятся они ее, что ли?
Эконом. Она такая упорная, сир.
Роберт (хватает его за шиворот). Упорная? А? Ну вот что! Сейчас я тебя спущу с лестницы.
Эконом. Ох, нет, сир! Не надо! Пожалуйста!
Роберт. Вот ты и помешай мне это сделать — при помощи своего упорства! Это ведь так легко. Любая девчонка может.
Эконом (беспомощно вися в его руках). Сир, сир! Вы же не избавитесь от нее тем, что выкинете вон меня.
Роберт отпускает его. Эконом шлепается на пол и, стоя на коленях посреди комнаты, покорно глядит на своего хозяина.
Видите ли, сир, вы куда упорней, чем я. Ну и она тоже.
Роберт. Я сильнее, чем ты, дурак!
Эконом. Нет, сир, не в этом дело. Просто у вас твердый характер. Телом она гораздо слабее нас — так, девчушка! — а все-таки мы не можем заставить ее уйти.
Роберт. Трусы несчастные! Вы ее боитесь.
Эконом (осторожно встает). Нет, сир. Мы боимся вас. А она вдохнула в нас мужество. Сама она, кажется, ничего на свете не боится. Может, вам удастся ее припугнуть?..
Роберт (свирепо). Может быть. Где она сейчас?
Эконом. Во дворе, сир; разговаривает с солдатами. Она постоянно разговаривает с солдатами, когда не молится.
Роберт. Молится! Ха! А ты и поверил, болван, что она молится! Знаю я этих девок, которые постоянно разговаривают с солдатами. Пусть-ка вот со мною поговорит! (Подходит к окну и гневно кричит.) Эй, ты!
Голос девушки (звонкий, сильный и грубоватый). Это вы меня, сир?
Роберт. Да. Тебя.
Голос. Это вы тут начальник?
Роберт. Да, нахалка ты этакая! Я тут начальник. (Обращаясь к солдатам, стоящим во дворе.) Покажите ей, как пройти. Да поторопите ее там пинком в спину! (Отходит от окна и опять усаживается за стол. Сидит с начальственным видом.)
Эконом (шепчет ему на ухо). Она хочет сама быть солдатом. Хочет, чтоб вы ей дали солдатскую одежу. И латы, сэр! И меч. Да, да! Честное слово! (Становится за спиной Роберта.)
В башенной двери появляется Жанна. Это крепкая деревенская девушка лет семнадцати или восемнадцати, одетая в приличное платье из красной материи. Лицо у нее не совсем обычное — широко расставленные глаза навыкате, какие часто бывают у людей с очень живым воображением, длинный, хорошей формы нос с широкими ноздрями, твердая складка полных губ — верхняя губа коротковата, и точеный упрямый подбородок. Она быстро идет прямо к столу, радуясь, что наконец добралась до Роберта, и не сомневаясь в благоприятном исходе свидания. Грозный вид Роберта ничуть ее не пугает и не останавливает. Голос у нее очень приятный, уверенный, легко принимающий ласковые, сердечные интонации; ей трудно противостоять.
Жанна (приседает). Доброе утро, капитан-начальник. Капитан, вы должны дать мне коня, латы и несколько солдат и отправить меня к дофину. Таковы веления моего господина.
Роберт (оскорблен). Веления твоего господина? А кто он такой, твой господин, скажи на милость? Пойди и скажи ему, что я не герцог какой-нибудь и не пэр, чтобы выполнять его приказания. Я дворянин Роберт де Бодрикур и приказания получаю только от короля.
Жанна (успокоительно). Да, да, капитан. Не беспокойтесь, тут все в порядке. Мой господин — это Царь Небесный.
Роберт. Фу! Да она помешанная. (Эконому) Ты чего, болван, мне сразу не сказал?
