ЛЕОНОРА. Что-то горит.
ЛЕО. Это рис. (Пытается встать).
ЛЕОНОРА. Боже, куда ты?
ЛЕО. Скорее! Снимай его с плиты!
ЛЕОНОРА (возвращается с подносом). С виду получилось что-то совершенно несъедобное.
ЛЕО. Надо же, последний рис сварил. Но есть еще салат, так что нам хватит.
ЛЕОНОРА. Да, но ты поставил только одну тарелку.
ЛЕО. Неужели? На меня нашло какое-то затмение. Кто-то позвонил, когда я накрывал на стол… Черт, кто же звонил, когда я…
ЛЕОНОРА. Возможно, ты просто не хочешь, чтобы я ужинала вместе с тобой.
ЛЕО. Послушай, достань еще одну тарелку. Они там, наверху, в буфете.
ЛЕОНОРА. О Боже, после стольких лет, я не знаю, где у тебя стоят тарелки. (Уходит, возвращается с тарелкой и приборами).
ЛЕО. Мне нарежь хлеба, а сама как хочешь.
ЛЕОНОРА. Хлеб! Я его уже сто лет как не ем.
ЛЕО. На прошлой неделе ты его прекрасно ела… когда его принесла девица из магазина «Дары природы»…
ЛЕОНОРА (замирает). Я ничего не помню.
ЛЕО. Не прикидывайся.
ЛЕОНОРА. Я не могла съесть три куска хлеба.
ЛЕО. А сама съела.
ЛЕОНОРА. Я просто ничего не помню.
Они сидят за столом друг против друга. ЛЕО разрезает цыпленка, они едят. Не переставая жевать, он берет карандаш и вписывает какое-то слово в кроссворд.
ЛЕОНОРА. А-а, это ты о той молоденькой, с косичками?
ЛЕО (не отвлекаясь). Угу.
ЛЕОНОРА. Она еще немного шепелявит. Но хорошенькая.
ЛЕО. Ага, просто куколка.
ЛЕОНОРА. Куколка… Никогда не пойму твоего пристрастия к женщинам такого типа, при том, что ты вообще к женщинам равнодушен.
ЛЕО. Я люблю женщин. Я просто не люблю молчаливых женщин.
ЛЕОНОРА. А что, с ней есть о чем поговорить?
ЛЕО. Она пишет диплом по рекурсивности. Это такой принцип в математике.
ЛЕОНОРА (не зная что сказать). Надо же!
ЛЕО. Да-а. Но ты все равно ничего в этом не понимаешь. А с ней вполне можно поговорить.
ЛЕОНОРА. Что-то не припомню, чтобы тебя в молодости тянуло на интеллектуальные беседы.
ЛЕО. В молодости я все больше пил.
ЛЕОНОРА. Ну конечно, теперь ты не можешь пить и беседуешь о высшей математике.
ЛЕО. Кто был президентом Франции, когда началась война?
ЛЕОНОРА. Боже, ну откуда мне это знать?
ЛЕО. Ну ты же жила там в это время, а?
ЛЕОНОРА. Да, но разве кто-нибудь, когда-нибудь знает, кто сейчас президент Франции.
ЛЕО. Пожалуй, ты и впрямь этого не могла знать.
ЛЕОНОРА. Я бы обязательно знала, если бы это что-то решало.
ЛЕО. Нет, ты бы все равно не знала.
ЛЕОНОРА преисполненная молчаливого негодования бросает в него свою салфетку.
Пауза.
ЛЕО продолжает разгадывать кроссворд.
ЛЕОНОРА. Я могу получить свою салфетку?
ЛЕО (возвращает). Похоже, кто-то на букву «П».
ЛЕОНОРА. Ненавижу кроссворды. В них есть привкус банальности, а жизнь и без того скучища. — «Президентом Франции!» — Да кого это перед войной интересовало. Как никак, все-таки это не президент Соединенных Штатов.
ЛЕО. Ну это, слава богу, каждому известно.
ЛЕОНОРА. Только не тебе. Ты ничего не знаешь о Франции.
ЛЕО. Может быть, Пуанкэр?
ЛЕОНОРА. «Пфанкар»! Надо говорить Пуанкаре.
ЛЕО. Пусть Пфанкарей.
ЛЕОНОРА. Пуанкаре, кажется, был какое-то время премьер-министром, но не президентом. Почему ты задаешь мне такие идиотские вопросы? Я ничего не понимаю в твоей политике. (Делает гримасу). А что, они у тебя и мозги заберут?
ЛЕО. Надо полагать. На десерт.
ЛЕОНОРА (с перекошенным лицом). Почему ты позволяешь себе говорить такие вещи?
ЛЕО. А печень хорошо идет с луком.
Она горько улыбается, и они продолжают ужин молча.
ЛЕОНОРА. Действительно, очень вкусно. А с чем это — с чебрецом?
ЛЕО. Нет, с розмарином.
ЛЕОНОРА. Да, я и хотела сказать — с розмарином. Боже, просто у меня все в голове перепуталось.
ЛЕО. Ты очень любила его добавлять. Во все блюда.
ЛЕОНОРА. Разве?
ЛЕО. Особенно в жаркое. Как ты готовила баранину! Аппетитно, сочно, с нежной корочкой по краям! А хлеб — вкуснее твоего хлеба я ничего не ел.
ЛЕОНОРА. Неужели!
ЛЕО. Помнишь, как Фредерик, бывало, прижмет его к груди, режет большими ломтями и каждому раздает за столом, а?
Небольшая пауза.
ЛЕОНОРА. Да, но какое это теперь имеет значение?
ЛЕО. Не знаю, но как-то неблагодарно взять и обо всем забыть. А твоя баранина в желе: желе всегда прозрачное, как розовое вино. А фасоль? Всегда разварена так, чтобы не превратилась в кашу. Ну и обеды же ты закатывала!
ЛЕОНОРА. Ты это серьезно?
ЛЕО. Вполне.
ЛЕОНОРА. Я рада, что они тебе нравились. А для меня, если я что-нибудь и вспоминаю, все это похоже на страницы забытой книги. Разве не бывает, что забываешь о том, что прочитал.
ЛЕО. Но ведь это не книга, это твоя жизнь, малыш.
ЛЕОНОРА. Конечно, ты прав… Но какое это имеет значение? Миллионы людей умирают от голода, кто о них помнит. Почему я должна помнить о себе, когда не помню о них?
ЛЕО. Да, но это не одно и то же.
ЛЕОНОРА. Конечно. Это потому, что ты родился в центре Огайо.
ЛЕО. Черт, не вижу никакой связи.
ЛЕОНОРА. Просто в Центре Огайо все как-то всегда обходится к лучшему.
ЛЕО. К твоему сведению, Йонгстаун находится отнюдь не в центре Огайо.
ЛЕОНОРА. Ну, значит мог бы.
ЛЕО. Я забыл, мне надо сегодня еще кое-что доделать.
ЛЕОНОРА. Я не задержусь. Посижу немного вот здесь, посмотрю в окно. Можно?
ЛЕО. Конечно. (С трудом поднимается, собирает тарелки).
ЛЕОНОРА. Позволь, я помогу…
ЛЕО (приказывает). Я сам! (Шаркающей походкой идет к раковине, в то время как она сидит, напряженно вглядываясь в пространство). Чем Лоренс тебя порадовал на этот раз?
ЛЕОНОРА. О! (Она забыла о конверте, лежащем на столе. Достает из него пластинку).
ЛЕО. Опять пластинка? О боже.
ЛЕОНОРА (неуверенно). Но он никогда не присылал мне пластинок.
ЛЕО. Ну как же! А чертова индийская музыка три года назад? Это было что-то ужасное.
ЛЕОНОРА. Да, теперь припоминаю. Она была очень приятна под настроение.
ЛЕО. Как хор мартовских котов.
ЛЕОНОРА. О боже, что ты понимаешь в музыке? (Находит записочку, приложенную к пластинке). Я не взяла с собой очки. (Передает ему).
ЛЕО (читает). «Дорогая мама. Посылаю тебе нечто совсем новое. Интересно, что ты об этом скажешь. Можешь представить, мою группу пригласили выступать в Нью-Дели. Любящий тебя Лоренс.»
ЛЕОНОРА. Вот! — Коротко и нежно, ты не находишь? И это после трех лет молчания, ты хочешь сказать?
ЛЕО. Погоди, здесь есть еще Р.С. «Тебя обрадует эта новость — мы с Мойрой решили расстаться.»
ЛЕОНОРА. Мойра? А кто такая Мойра? (Напряженно вглядывается в пространство, пытаясь вспомнить).
ЛЕО. Похоже, его жена. (Возвращает ей письмо. Ее глаза увлажняются, она смахивает слезу, бросая взгляд на пластинку). Надеюсь, ты не собираешься слушать эту пластинку.
ЛЕОНОРА (взрывается). Только не на твоем скверном проигрывателе!.. хотя мой уже лет пять или шесть не работает. Когда жизнь успела стать такой заунывной, ты не знаешь?
Он снова садится за стол, берет карандаш и погружается в какие-то чертежи.
Что ты там делаешь?
ЛЕО. Обещал приятелю проверить его расчеты для нового моста в городе.
ЛЕОНОРА. Странно, я никогда не знала, что у нас старый мост.
ЛЕО. Ну как же, через реку, — ты ведь почти каждый день ездишь по нему.
ЛЕОНОРА. А, ты об этом! Странно, никогда не думала, что это мост.
ЛЕО. А что же ты думала?
ЛЕОНОРА. Не знаю!.. Ездила и ездила. Так ты хочешь его перестроить?
