Несколько монахов. Мы из бедных семей, и никогда...
Оборотень. Молчать! Увести этих болтунов! (Одному из разбойников.) Вильфрид! Ступай, осмотри монастырские сокровища. Жан Куцый! Пойди запри эту кучу черных сутан! Постой! Кто из вас Игнатий? Отвечайте! Кто из вас Игнатий?
Брат Игнатий. Я. Что вам угодно?
Оборотень. Вы можете отправляться, куда захотите, без выкупа. Благодарите за это отца Жана и атамана Франка, прозванного Оборотнем. Возьмите с собой все, что вам принадлежит, и счастливого пути!
Брат Игнатий. Благодарю вас. Но только дайте мне провожатых до Бове, иначе...
Монахов уводят.
Оборотень. Ладно! Ладно! Там посмотрим! (Аббату.) Что касается тебя, то ты из проклятого рода д'Апремонов и не можешь рассчитывать на пощаду: я сожгу тебя живьем перед замком твоего двоюродного братца.
Аббат (на коленях). Пресвятая дева! Святой Лёфруа! Какие муки уготовили вы мне!
Оборотень. Этот золоченый сундучище, вероятно, рака святого Лёфруа? Пусть его отнесут в наш стан, он принесет нам счастье. (Толкает раку ногой.)
Аббат (поднимаясь, запальчиво.) Нечестивец! Ты оскорбляешь святые мощи, и я накажу тебя своими слабыми руками!
Аббат бросается на Оборотня и пытается схватить его за горло; тот легко сбивает его с ног. Аббат падает на раку и обхватывает ее обеими руками.
Оборотень. Видали вы рассвирепевшего барана?
Аббат. Теперь я не боюсь умереть. Я жажду мученической смерти. Пока я жив, ты не осквернишь этих мощей!
Оборотень. Отдай сундук, или я размозжу тебе голову.
Аббат. Злодей! Отлучаю тебя от церкви, тебя и брата Жана!
Оборотень. Вот тебе за отлучение! (Разбивает ему голову.)
Аббат. Боже! (Умирает.)
Среди крестьян ропот.
Несколько крестьян. Убить аббата на раке святого Лёфруа! Это — святотатство!
Оборотень. Что говорят эти подлые рабы? Кто сказал, что это — святотатство? Кто из вас хочет поговорить со мной? Пусть заявит, пусть выступит, я ему отвечу...
Молчание.
(Разбойникам.) Уберите этот труп и бросьте в яму. А вы несите раку.
Разбойники колеблются.
Один из разбойников. Но, атаман... ведь...
Оборотень. Как, трус? Ты боишься, что святой Лёфруа, мертвый, что-нибудь тебе сделает? Смотри, дурак. (Приподнимает раку.) Теперь берись. Видишь, от этого не умирают.
Разбойники уносят раку.
Ну, друзья, сегодня наш день. Кутнем. Погреб у монахов хороший. Пойдем заглянем.
Несколько крестьян. Да, пойдем! Попируем, выпьем монашеского винца!
Один из крестьян. Добром это не кончится. Я охотней пошел бы грабить мессира д'Апремона.
Входит Моран.
Моран. Кретьен Франк! Кретьен Франк!
Оборотень. Чего тебе?
Моран. Отец Жан послал меня к тебе сказать, чтоб у аббата и волос не упал с головы.
Оборотень. Клянусь рогами Магомета, ты маленько запоздал. Да я и не стриг его, посмотри. (Указывает на труп.)
Моран. Пресвятая дева! Что ты наделал?
Оборотень. Да разве он был не той же змеиной породы? Или, ты думаешь, свет станет хуже оттого, что одним монахом стало меньше? Пойдем-ка в трапезную да выпьем.
Оборотень и Моран входят в монастырь. Разбойники и часть крестьян идут за ними, остальные расходятся. Двое остаются возле тела аббата.
Первый крестьянин. И подумать только, не дальше как вчера он служил мессу.
Второй крестьянин. Он убил его наповал. Нехорошо он поступил.
Первый крестьянин. Я сперва думал, что рака сотворит чудо. А как увидел, что ничего такого не происходит, то у меня появились нехорошие мысли насчет аббата.
Второй крестьянин. Надо бы его похоронить.
Первый крестьянин. У него на шее красивая цепь, ей-ей красивая. Не зарывать же ее вместе с ним. (Снимает цепь.)
Второй крестьянин. Ты берешь цепь?
Первый крестьянин. А почему бы нет?
Второй крестьянин. Конечно... А почему бы и мне тогда не взять кошелек? Вон из-за пояса торчит шнурок.
Первый крестьянин. Одежда у него еще хорошая. Зачем ей пропадать?
Второй крестьянин. Снимем и поделим.
Первый крестьянин. Сутана шерстяная, тонкая, отличное воскресное платье выйдет для жены.
Второй крестьянин. Мы бросим потом жребий, кому достанется.
Обирают труп.
Первый крестьянин. Э, да что нам за нужда хоронить его! Другие об этом позаботятся.
Второй крестьянин. И в самом деле, лучше припрятать то, что у нас есть, а не то еще отнимут. Народ тут ненадежный.
Первый крестьянин. Верно. Пойдем припрячем добычу.
Крестьяне уходят.
Холм в нескольких милях от Бове.
Ангеран де Буси, Флоримон де Курси, рыцари, оруженосцы, латники.
Ангеран (своей свите). Водрузить мое знамя на этих дроковых кустах! Трубить!
Флоримон (своему оруженосцу). Ришмон! Укрепите здесь мое знамя. (Ангерану.) Мессир Ангеран приказал трубить своему знамени, точно он нами командует.
Ангеран. Клянусь господней смертью, мессир Флоримон, разве я не губернатор провинции?
Флоримон. Согласен. Но сеньоры, прибывшие сюда, чтобы помочь нашему другу Жильберу д'Апремону, еще не решили, будете ли вы предводительствовать нами в этом походе.
Ангеран. Другими словами, вы оспариваете у меня эту честь?
Флоримон. Да, пожалуй.
Ангеран. Клянусь головой Крестителя, любопытно было бы посмотреть, как станет командовать столькими доблестными рыцарями ребенок, которого несколькими месяцами раньше я мог бы взять в пажи.
Флоримон. Бароны, приближающиеся сюда, возможно, окажутся того мнения, что рыцарь с родовым знаменем, вышедший в поле с тринадцатью значками, более достоин командовать ими, чем старый, седеющий рыцарь, который на моих глазах вчера вечером повернул коня и галопом умчался от нескольких мужиков, вооруженных палками. Скажите, мессир Ангеран, шпоры у вас целы? Уж очень вы безжалостно пришпоривали коня!
Ангеран. Вы меня оскорбляете! Я докажу вам с копьем в руке, что я более мужественный рыцарь, чем вы.
Флоримон. Я к вашим услугам. Назначьте место, и я буду с вами драться.
Ангеран. Завтра на этом самом месте: три удара копьем, три — шпагой и три — бердышом. Вот моя перчатка[68].
Флоримон. А вот моя.
Оруженосцы поднимают перчатки. Появляются сенешаль Вексена, Оливье де Лодон, Персеваль де Ла-Лож, Готье де Сен-Круа, рыцари и прочие.
Сенешаль. Что такое, сеньоры? Вы, кажется, взволнованы?
Ангеран. Взволнованы?.. Ничуть, сенешаль.
Флоримон. Не будем терять времени, решим, кто будет предводителем, и выберем боевой клич.
Оливье. Под чьим знаменем больше бойцов?
Ангеран. Сеньоры! Король вверил мне управление Бове.
Флоримон. Так и управляйте, черт возьми, вашим городом! Нам нужен не губернатор, а предводитель.
Ангеран. Наглец! Вы обязаны повиноваться приказам короля.
Флоримон. Я выступил с тринадцатью значками[69], и я буду вам повиноваться, только если король поручит вам усмирить бунтовщиков.
Сенешаль. Ради бога, рыцари, не ссорьтесь в час битвы! Вы оба достойны быть предводителями. Но поверьте старому солдату: единство прежде всего.
Оливье. Сенешаль! Ведь и у вас есть полномочия от моего грозного сеньора герцога Нормандского. Так будьте вы нашим предводителем.
Персеваль. Да, пусть он будет нашим предводителем.
Сенешаль. Сеньоры! Вы оказываете слишком много чести моим сединам. Под моим знаменем всего несколько солдат. Лучше выберите кого-нибудь из этих двух храбрых рыцарей.
Готье. Сенешаль! Вы командовали войском короля — будьте же сегодня нашим предводителем.
Персеваль. Да, пусть командует сенешаль.
Оливье. Кто хочет, чтобы командовал сенешаль, поднимите правую руку.
Все поднимают руки, кроме сенешаля, Ангерана и Флоримона.
Ангеран. По крайней мере не этот дерзкий мальчишка.
Флоримон. По крайней мере не трус.
Оливье. Сеньор сенешаль командует нами. Пусть знамена и значки отсалютуют его знамени.
Готье. А теперь скорей за дело. Наш боевой клич?
Оливье. Следует принять клич командира.
Персеваль. Значит, будем кричать: «Бодуэн сенешаль!»
