Даница. О, польза будет. Если я буду знать, что и ты, и тетя, и дядя – все вы за меня, тогда я сумею…
XV
Еврем, те же.
Еврем. Итак, ворота закрыли. Павка, закрыли ворота!
Павка. Ну и пусть закрывают! Лавку закрыли, теперь пусть и ворота закрывают.
Спириница. Так кто же победит, Евремушка?
Ты или наш зять?
Еврем. Какой еще такой наш зять?
Павка. Да наш зять. Что ты не знаешь, что ли?
Даница. Мой жених.
Еврем (взбешен). А ты что, не слышала? Он больше не твой жених, не наш жених, и вообще он не жених. Он враг! Мой враг. И враг правительства. А раз так, то он не может взять в жены дочь правительства. Вот тебе и весь мой сказ! И слышать больше о нем не хочу, поняла? Благодари бога, что ворота уже закрыты и голова у меня теперь не тем занята, а то бы я тебе иначе объяснил. (Павке и Спиринице.) Уведите ее, уведите ее отсюда!
Павка и Спириница. Пойдем!
Все трое уходят.
Ивкович, закончив писать, поднимается и тоже уходит.
XVI
Гражданин, те же.
Гражданин. Добрый день, хозяин Еврем!
Еврем. Добрый день!
Гражданин. Есть ли какие-нибудь новости?
Еврем. Подсчитывают, слава богу!
Гражданин. Я слышал за хозяина Еврема – двести семьдесят два, за Ивковича, говорят, – двести четырнадцать, а за социалиста – двадцать шесть.
Даница, потихоньку входит в комнату Ивковича, садится за стол и переписывает его речь.
Еврем. А от кого ты слышал?
Гражданин. Сима-сборщик сказал. А я как услышал, так сразу к тебе. «Пойду, думаю, порадую человека». Мы ведь, слава богу, за твой счет пьем.
Еврем. Кто пьет?
Гражданин. Наши граждане.
Еврем. Как, все граждане?
Гражданин. В общем, я пошел! Как еще что-нибудь поточнее узнаю, опять забегу!
Еврем. Ступай, ступай!
Гражданин уходит.
XVII
Спира, Еврем.
Спира (входя). Едва-едва закончили!
Еврем. Что закончили?
Спира. Подсчитали.
Еврем. Ну и как?
Спира. Не знаю, ничего не знаю.
Еврем. Как же так, подсчитали, а ты ничего не знаешь?
Спира. Никак не разберусь. Одни говорят – ты избран, другие говорят – Ивкович.
Еврем. Как же это? Почему же одни – одно, а другие – другое?
С пир а. Да так вот. Никак концов не найдешь!
Еврем. Неужели так никто ничего и не знает? Разве может так быть, чтоб никто ничего не знал? Разве председатель не объявил из окна, как бывало раньше?
Спира. Нет!
Еврем. Как же быть? Спира, брат, сходил бы ты да посмотрел, в чем там дело, а?
Спира. Так я же только что оттуда пришел.
XVIII
Младен, те же.
Mладен (влетает запыхавшись). Хозяин! От общины народ валит, тьма-тьмущая. Впереди музыка, фонари позажигали, кричат что-то во всю глотку.
Еврем (испуганно). Что кричат?
Даница, закончила переписывать речь и вышла из комнаты Ивковича.
Младен. Кричат: «Да здравствует народный депутат!», «Долой!», «Ура!» И… не знаю, что еще кричат.
Еврем (Cnwpe). Значит, они сейчас сюда под окна придут, да? Они идут меня поздравлять, а я им должен буду ответить. Так ведь, Спира?
Спира. Да, таков обычай…
Еврем. Обязательно надо ответить… Да куда это Секулич со Сретой пропали? Вот всегда так! Когда человек нужен, никогда его нет! (Останавливает свои, взгляд на Младене.) А ты что здесь делаешь? Ах да, рассказываешь. (Вскидывается.) А почему ты не рассказываешь все по порядку – кто идет, откуда идут, где идут, сюда ли идут? Чего ты молчишь? И ты Спира… какого ты лешего стоишь, примерз, что ли? Будь как дома. Зовите Павку, Даницу, зовите их скорее, пусть они зажгут свечи на окнах!
Спира и Младен убегают.
И откуда я опять так вдруг возьму новую речь? Что я, государственный аппарат, что ли, чтоб по нескольку раз в день речи говорить!
XIX
Еврем, Павка.
Павка (вносит два мельхиоровых подсвечника). Какие свечи ты приказал зажечь?
Еврем. Иллюминация, понимаешь? Ракеты, свечи в мельхиоровых подсвечниках, музыка, народ! Понимаешь?
Павка. Так свечи-то на окно, что ли, поставить?
Еврем. Да какие свечи! Оставь ты все это, пожалуйста! Ты знаешь, Павка, что такое народный депутат?
Павка. Знаю!
Еврем. А если знаешь, то посмотри на меня: вот я – народный депутат.
Павка. А разве уже все закончилось?
Еврем. Закончилось!
Павка (восхищенно). Евремушка!
Еврем. Ага, теперь – Евремушка, а вчера чуть было мне голову ключом от лавки не разбила.
Павка. Евремушка, прости меня!
Еврем. Посмотри мне в глаза, я хочу видеть, выступили ли у тебя на глазах слезы?
Павка. Да, Евремушка, да!
XX
Даница, Спира, Спириница, те же.
Даница. Правда ли, что мне сказал дядя?
Еврем. Да, правда, вы пропали!
Даница. Кто пропал?
Еврем. Вы, оппозиция!
Даница. А кто избран?
Павка. Мы избраны.
Еврем. И сейчас сюда придет народ, вот они уже подходят… (Вдруг вспомнил о чем-то, бьет себя рукой по лбу.) Народ, речь! Ну вот, пока с вами возился, совсем забыл, что надо речь приготовить. Да замолчите! Чего разорались? Тихо! (Ходит взад и вперед по комнате, сочиняя речь.)
Спириница (Спире на ухо). Ну как, проголосовал?
Спира. Да!
Спириница. А за кого?
Спира. За зятя. Но ты молчи, видишь, как дело-то обернулось.
Спириница. Да ведь ты сломя голову бросился голосовать! Я же тебе говорила: «Спира, подожди, не спеши». А тебе приспичило проголосовать.
Спира. Ну вот, а не ты ли меня гнала голосовать.
Спириница. Ну и что ж, что гнала. А ты мог бы и подождать…
Еврем. Тихо, говорю вам! Ну вот, опять все из головы вылетело. Вылетело – и все!
Даница. Отец, знаешь что?
Еврем. Молчи, говорю тебе!
Даница. Я вот тут попыталась речь написать.
Еврем. Ты?
Даница. Вот, прочти, если не веришь.
Еврем (с недоверием). А может, опять этот твой подбросил? И я опять: «Долой правительство!«А?
Даница. Так ты сначала прочти, а если не понравится, тогда…
Еврем (читает вслух). «Дорогие братья! Доверие, оказанное мне сегодня вами, является ярким выражением ваших благородных стремлений видеть в народном правительстве истинных защитников ваших патриотических желаний, подлинных борцов за процветание и дальнейшее развитие нашей родины. Принимая из ваших рук и из ваших сердец это доверие, я еду в Белград с твердым намерением искренне, неустанно и решительно защищать ваши интересы!» (Очень довольный тем, что прочел, перестает читать и с восхищением глядит на дочь.) Моя кровь, депутатская кровь!.. (Читает дальше.) «На этом святом месте, на скамье депутатов – посланцев народа…» (Перестает читать, обеими руками берет Даницу за плечи и целует в лоб.) Я был сердит на тебя, но теперь все прощаю, сегодня все прощаю.
XXI
Младен, те же.
Mладен (вбегает как сумасшедший). Хозяин, они уже показались из-за угла!
Издали доносится музыка.
Еврем (вздрагивает). Тихо! Тихо! Что ты орешь, брат! Кто тебе позволил так орать здесь? Павка… Даница… Спира… все… все… идите ближе… уже идут! (Читает.) «Дорогие братья! Доверие, оказанное мне…» (Своим.) Не оставляйте меня одного, подойдите ближе!
XXII
Ивкович, Йовица, граждане, те же.
Ивкович входит в свою комнату с Йовицей и еще двумя гражданами, они очень оживленно разговаривают.
Младен (вспомнил). Да, совсем забыл, вот возьми, хозяин. (Дает ему лист бумаги.)
Еврем (берет лист и смотрит). Что это? (Спире.) Ты же сказал, за меня двести семьдесят один голос!
Спира. Так я слышал. А это кто тебе пишет?
Еврем (Младену). Кто это прислал?
Mладен. Хозяин кофейни.
Спира (берет лист из рук Еврема и смотрит) Так ведь это же не голоса, это счет на сто тринадцать динаров.
Еврем (берет счет обратно). Какой счет?
Mладен. Общий. За вино и за музыку.
Еврем. Кто пил? Какая музыка? Да оставьте вы, наконец, эти попойки! Ох, господи боже, спаси ты меня от этих пропойц! (Испуганно.) Ну вот, опять куда-то сунул свою речь.
Даница. Она же у тебя в руке!
Еврем. Да, слава богу! (В одной руке держит счет, в другой– речь. Волнуясь, читает то счет, то речь, перекладывая обе бумаги из руки в руку. Наконец разозлился, смял счет, бросил его и начинает читать речь). «Доверие, оказанное мне сегодня вами, является ярким выражением ваших благородных стремлений…» Павка, это музыка играет, да? «… стремлений видеть в народном правительстве истинных защитников ваших патриотических желаний…» И ведь нашел, когда принести счет?! Играют, да? Они уже здесь?
Музыка под самыми окнами. С улицы вместе с музыкой доносится сплошной вой.
