такт движениям руки тихо напевает песенку. За сценой слышен голос Пса: «Куда все запропастились?» Затем с финиками в руках появляется П е с.
Ф э н. Что расшумелся? Орешь, как осел!
П е с. Зато ты все прохлаждаешься! Пока я скоту траву с кормом размешивал, кто-то наш финик обобрал. И вот ведь поганцы, свет таких не видывал, благо бы рвали большие, спелые, а то и совсем зеленые, чуть не завязь, тоже попортили. Кабы только с собой унесли, а то дерево ободрали. (Опять повышает голос.) Эй, вы, почему за детьми не следите, сами живете и нам жить дайте!
Ф э н. Будет тебе, распалился, как на пожаре, просто курам на смех. Что за невидаль, финики с дерева сорвали, ну съели — и ладно, на селе-то сородичи кругом, не ставить же от своих сторожей на крыше?
П е с. Нынче потеряли немного, завтра у нас больше унесут. (Смотрит на зажатые в руке финики.) А где мальчонка?
Ф э н. Тетушка, жена Ляньюя, повела к себе поиграть. А ну глянь-ка сюда!
П е с. Чего?
Ф э н. Подошва от обувки Хуэра… Тебя, должно, скоро догонит.
П е с. Бесенок, всего четыре года, а нога уж с мою будет.
Ф э н. Завтра на ярмарку поеду.
П е с. Ну смех и грех, женщинам терпения только на ярмарки да храмы хватает.
Ф э н. Пусть меня знающий человек посмотрит, я несколько лет замужем, а еще не…
П е с. А-а, это… да ты не бойсь, когда я был молодым, мне гадалка нагадала, что у меня всего один сын будет. Опять-таки хороший сын десятерых стоит.
Ф э н. Вспомню об этом, чувствую, будто виноватая перед тобой. Эх, были бы у нас сын и дочь, и у меня бы опора появилась.
П е с. Ты что ж думаешь, что Хуэр, которого ты так любишь, так балуешь, не будет любить тебя иль откажется от тебя?
Ф э н. А кто его знает, чужая душа — потемки…
П е с. Ну нет, у нашего Хуэра совесть есть, через несколько лет он подрастет, большим станет, а я — старым.
Ф э н. И не старый ты вовсе, а состаришься, тоже не обижу.
П е с. Как же, угостишь колотушками.
Ф э н. Калякать ты мастер, известное дело, вот и одурачил меня когда-то своими баснями, наговорил с три короба о трех пунктах, а не успела я через порог ступить, как запряг, словно скотину, и чуть не заездил до смерти.
П е с. Жизнь того требует, все жилы вытягивает, кости перемалывает. Теперь-то все образуется, жеребца мы купили, телегу заимели, самые тяжелые дни, считай, позади. Не упустить бы, что земля дешевеет, и прикупить хоть несколько му. Сначала купим три му у Косого угла, а на будущий год, если все хорошо пойдет, еще маленечко прикупим. (Поднял глаза к дому.) У окаянный, в твоем доме задули лампу и убрали свечи — каюк тебе пришел, старый Ци! А мне, Чэню, достались твои каменные хоромы, кирпичик к кирпичику — все ладно пригнаны, — обойди все деревни на десять ли окрест, другого такого не сыщешь! День за днем хожу вокруг него и есть не хочу, без еды — на душе светло. Здесь у тебя под аркой, старый Ци, запороли меня до потери сознания! А теперь, есть ли у меня сила? Есть! Кто дал? Мое правительство!
Входит С у Л я н ь ю й.
С у (громко). Пес!
П е с. Гляньте, свинья сама к воротам бежит…
Ф э н. Брат Су, милости просим.
С у. Невестушка, твой Хуэр очень смышлен, умеет считать на пальцах, мне тут одним махом до трехсот сосчитал. Ребенок, а ведет себя разумно, ровно как большой, вырастет, наверняка чиновником-сюцаем или цзюйжэнем [59] будет. (Кричит, обернувшись.) Иди сюда, что там мнешься, родных мест не узнал, что ли?
Появляется Ц и Ю н н я н ь. С поникшим видом останавливается перед своим бывшим домом.
П е с (дернув Су за рукав). На кой черт ты его сюда притащил?
С у. Надо ж купчую на продажу земли оформить, бумагу написать, а у нас на селе он один грамотный.
П е с. Чтоб как следует написал, не кое-как нацарапал.
С у. Сделает так, что хоть на стену вместо свитка вешай. Не бойсь, борьба борьбой, а дело делом, считай, его рука теперь заместо нашей служит. Ну чем плохо, а?
П е с. И то верно, пусть нам послужит… Эй, Ци Юннянь, иди садись!
Ц и. Нет, нет, я постою.
С у. Делай, что велено. Как ты стоя писать-то будешь?
Ц и. Да. (Садится, развязывает узелок, достает оттуда кисть и тушечницу.)
П е с. Черт возьми, а где у нас бумага лежит?
Ф э н. Поищи-ка в кожаной папке в стенном шкафу.
П е с. Дай ключи.
Фэн Цзиньхуа протягивает ему ключи с медным колокольчиком. Пес уходит.
Ф э н (деликатно). Брат Ци, на, попей воды.
Ц и. Не смею, не смею. Вижу, благоденствуете!
Ф э н. Партия позаботилась.
Ц и. Да-да, разумеется, вот и землю решили приобрести…
Возвращается П е с с бумагой, отсылает Ф э н Ц з и н ь х у а в дом.
П е с (подхватывает разговор). Завелись кое-какие свободные деньжата, вот и решил приобрести. Для крестьянина земля — главнее всего, земля — это его корень, есть земля — значит, есть надежда, а безземельный мужик ровно что попрошайка-монах, отовсюду его гонят. Разве не так?
Ц и. Да-да.
П е с (бахвалясь). Жеребец-то мой, паршивец, последние дни еды не принимал, таскаю ему, таскаю бобы охапками, а он только морду воротит, а давеча смочил парой черпачков масла, сразу набросился, жрать стал.
С у (поддакивает). Точно, точно, шустер. Жеребенок, а характер дракона.
П е с. Вот еще, гляди, дом в порядок привел, что, лучше стал?
С у. Много лучше.
П е с. А ты, старый Ци, что думаешь?
Ц и. Красивый дом.
С у (обращаясь к Ци). Чего ж ты ждешь? Пиши.
Ц и. Почтенный Су, так ты продаешь…
С у. Я продаю три му в восточной части деревни у Косого угла.
Ц и (придя в
