Луиза. – По-моему ты безбожник. Понятно, почему у тебя рейтинг падает… это тебя боженька наказывает за безверие!
Актер. – А во что верить-то?
Луиза. – Ты не веришь в Бога… значит у тебя нет совсем ничего святого?
Актер. – Как это нет! Есть! Святое искусство! Я читал, раньше, до революции, все были помешаны на святом искусстве. А теперь просто все помешаны, кто на чем. Каждый сам себе сумасшедший.
Луиза. – Ну, пупсик… у тебя очень пессимистичный взгляд на мир. Он такой приятный! Особенно с тобой. А старперские взгляды тебе иметь еще рано. Ведь ты у меня еще такой молодой… козлик!
Актер. – Ну хорошо. Уговорила… моя козочка! (Луиза хихикает). Сейчас… (набирает номер на телефоне). отец Филарет? Святой отец, это вы? Батюшка? Да, сегодня. Как договаривались. Ждем с нетерпением. Да. Отбой.
Луиза. – Кто это?
Актер. – Скорая священная помощь. Вызов бога на дом. То есть батюшки. Ты знаешь, я не знал о глубине твоей веры…
Луиза. – О глубине?
Актер. – Ну свежеверующая ты, или процесс зашел уже далеко… но понимал, что сейчас все через церковь и… ну… в общем я заранее пригласил батюшку – отца Филарета – зайти и повенчать нас!
Луиза. – Как повенчать? Тут? Прямо вот здесь?
Актер. – Ты понимаешь, у меня, в этом родовом имении, где мы находимся, есть маленькая часовня, вполне пригодная для венчания…
Луиза. – Ты же атеист, зачем тебе часовня?
Актер. – От предков досталась! Я всегда думал – на что-нибудь да пригодится. Впрочем, простую проповедь можно прочесть и на дому, без часовни. Я один раз был у друзей. Домашняя проповедь, вроде лекции. Кошка сидела, тоже слушала.
Луиза. – Кошка? Я тоже кошка… я с удовольствием послушаю… и под венец! Ах, по венец с самим… ооо! Всю жизнь мечтала!
Актер. – Поцелуй же меня, дорогая будущая женушка!
Долго, продолжительно целуются.
Рекс (приподнимаясь на балконе). – Какой кадр! (Щелкает фотоаппаратом).
Макс. – Йез! В его фильмах ничего такого не было!
Рекс. – Ну, в фильмах он недотягивает. Пасует. Как нужна истинная страсть, так облом.
Макс. – Снимаешь?
Рекс. – Да! Снято!
Актер и Луиза продолжают целоваться.
Макс. – Дубль два. Надо было щелкнуть дощечкой. Такая черная, киношная.
Рекс. – И разбить тарелку на счастье.
Актер и Луиза продолжают целоваться. Луиза привзвизгивает.
Макс. – Дубль три. Эммануэль отдыхает.
Рекс. – Время засек?
Макс (смотрит на часы). – Мировой рекорд! Для книжки Гиннеса.
Рекс. – Оптика крутая у меня. Но хорошо бы подобраться поближе. Вот-вот-вот…
Возится на балконе, высовывается все дальше и наконец вываливается вниз. Макс пытается его удержать, но валится вслед за ним, прямо под ноги Актеру и Луизе. Дикий грохот. Крики.
Луиза. – Аааа! Что это?!
Актер. – Кто это?!
Луиза. – Откуда это?! О боже!!!
Рекс (с трудом поднимаясь с пола по частям). – Не… не беспокойтесь, пожалуйста. Не волнуйтесь. Don’t worry, be happy. Это мы.
Актер. – Мы?! Кто это «мы»?!
Рекс. – Мы с Максом. Вот он. Я Рекс. (Поднимает Макса). А это Макс.
Макс. – Позвольте представиться – Максимилиан… ну можно просто Максик.
Луиза. – У нас когда-то был кот – тоже Максик…
Актер. – Да погоди ты со своими котами! Кто они такие, как попали сюда, что здесь делали, быть или не быть – вот в чем вопрос!
Макс. – Мы упали… с забора.
Актер. – Я понимаю, что не с неба! А кто вам позволил, негодяи, сидеть на заборе моей фамильной резиденции?
Рекс. – Мы… мы…
Макс. – Мы ваши фанаты! Мы хотели взять автограф… вообще познакомиться… Понимаете, мы вас очень любим!
Рекс. – Очень-очень!
Макс. – Прямо без ума от вашего таланта! Вот и приходится рисковать!
Актер. – А фотоаппараты с телеобъективами – чтобы разглядеть все подробности? Я все понял! Вы репортеры! Журналюги! Папарацци проклятые. Да просто подонки. Через два «о».
Макс. – Нет, через одно! Настаиваю, что я «Падонок». Через «А».
Рекс. – А я?
Макс. – А ты как хочешь.
Актер. – вы оба пОдонки! Короче. Я вас урою. Я был пионером – урою, честное пионерское. Был комсомольцем – урою, честное комсомольское. Был гуманистом – но на вас законы гуманизма не распространяются. Месяц в юности занимался боксом – поэтому попрошу моих охранников попридержать вас, пока я буду бить ногами. Да я все три партбилета на стол положу, если вас не закопаю прямо тут же, в саду! Билет Компартии, ЛДПР и Единой России… Нет! «Едра» оставлю.
Макс. – Постойте! Не бейте, я все скажу – имена, явки, фамилии. Да, мы репортеры. Мы хотели подобраться поближе… и вот упали с забора. Понимаете, крупный план…
Актер. – Какой газеты?
Макс. – Я не могу вслух говорить, я вам на ухо скажу…
Макс шепчет название Актеру, тот подпрыгивает как укушенный.
Актер. – Этого помойного листка! (Луизе) – Дорогая, все отменяется на сегодня. Я не могу совмещать венчание с похоронами. Пусть даже негласными. Сейчас набираю охрану… (Берет в руки трубку телефона).
Рекс. – Не надо!
Макс. – Мы хотели как лучше!
Актер. – А получилось как всегда. Хорошо. Даю вам последний шанс. Луиза, принеси ноутбук из спальни, посмотрим, что они про меня пишут…
Луиза уходит, Рекс и Макс переглядываются.
Рекс. – Мы ничего такого не писали… Мы же не папарацци какие-нибудь!
Макс. – Мы старались показать вас в самом лучшем свете!
Рекс. – Да уж! И фото тоже… в самом лучшем свете…
Актер. – Ну-ка, дайте сюда фотоаппарат! (Берет фотоаппарат, смотрит снимки на экране). Боже, боже, боже!
Макс. – Вы верующий? Православный христианин? Я надеюсь?
Актер. – Нет, но в любом случае я потерял бы всякую веру, если возможно такое! Копаются во мне, как в помойке!
Луиза вносит ноутбук.
Актер (начинает читать статью Рекса и Макса). – Так… кого я развратил… угу… кого я соблазнил… угу… Казино… бордель… детский дом… от 13 до 16 лет… кого я… на каком острове Тихого Океана… угу… это я? Так. Состав преступления налицо. Клевета, диффамация, вторжение в частную жизнь.
Макс. – Может быть, обойдемся без кровопролития? Вы просто подадите на нас в суд. Вот Уму Турман преследовал безработный псих, утверждал, что она предназначена ему в жены самой судьбой! Он грозил убить себя в случае отказа, а в случае согласия хотел возложить руки на ее тело… Не знаю, куда там класть руки, худая как щепка.
Рекс. – Ну, не скажи!
Актер. – Молчать! Не отвлекаться от темы допроса!
Макс. – И что вы думаете – она даже не пристрелила его как собаку из ковбойского кольта, как это принято у них на Диком Западе, а просто подала в суд!
Рекс. – Ему присудили год тюрьмы.
Макс. – Мало. Да я бы считал так: слегка влюбился в звезду – три года, сильно полюбил – пятнашка, ну а без ума от нее – пожизненное. Уме надо было не сажать его, а выйти за него замуж – и это было бы самое страшное наказание!
Рекс. – Он просто не знает, какой это ад – быть женатым на актрисе. Это может выдержать или актер, или бизнесмен, или милиционер – ну вообще мужик с крепкими нервами…
Актер. – Я лично не выдержал.
Макс. – Неудивительно.
Актер. – Что?! Молчать!
Макс. – Слушаюсь!
Актер. – Я был женат на актрисе целых три месяца. Но это было давно. Чуть не повесился. Я сам народный артист, но ни тогда, ни теперь не мог понять, когда она играла, а когда нет.
Макс (глубокомысленно). – Да, я слышал, что если актриса производит впечатление порядочной женщины – значит, она хорошая актриса.
Актер. – Так что сейчас моя избранница – простая русская женщина, обычная фотомодель «Мисс Криворожье».
Макс. – Поздравляем!
Рекс. – Да, это будет классно! Представляете, приходите с работы – никаких разговоров о театре и о съемках! Она наливает вам в блюдечко простой русский чай и с поклоном подает на рушнике…
Луиза. – Ага, счас. Еще чего. Я чай с пяти лет не пила. Предпочитаю коктейли. «Бакарди». А кубик льда я отколю от своего сердца!
Актер. – Но вы ничего этого уже не увидите. Ума Турман добрая женщина и многодетная мать, она просто пожалела беднягу, а я вас не пожалею. Этак на голову сядете. Слава богу, мы не в Америке. Итак, я вызываю охрану – все как один бывшие «серые береты» из вертухаев, они вас бьют резиновыми дубинками, а в заключении о смерти…
