Мария Лор возвращается с вазой для цветов.
ГУМБЕРТ: Почему ты не можешь выписаться уже завтра? Ты просто излучаешь здоровье.
МАРИЯ: Она останется до вторника. Так сказал доктор. Мята длиннолистая и сумах ядовитый. А это золотарник, от которого у нее может начаться сенная лихорадка.
ГУМБЕРТ: Ох, выбросите их, выбросите!
МАРИЯ: Да, я думаю, их лучше выбросить.
Уходит.
ГУМБЕРТ: Лолита! Любовь моя! Только подумай: во вторник, если мы отправимся с самого утра, мы будем в Мехико к полуночи. Никакие тайные агенты, никакие призраки и мучители не будут нас больше преследовать. Мы будем жить, как нам вздумается, моя Лолита. Я сделаю тебе предложение. Старик-священник обвенчает нас, и мы будем жить счастливо в чудесной Розамораде до скончанья времен.
Оба вдруг осознают, что Мария Лор снова в комнате.
ЛОЛИТА: Это поэзия. Он читал стихи. Не обращай внимания, Мария.
ГУМБЕРТ: Да, поэзия. Единственное, что есть подлинного на земле. Но я уже ухожу.
ЛОЛИТА: Мне нужны мои вещи. Коричневый чемодан, мамин голубой, сумка из автомобиля, всё-всё.
ГУМБЕРТ: Эти вещи в автомобиле. Я не забирал их в мотель.
ЛОЛИТА: Отлично. Они нужны мне прямо сейчас.
ГУМБЕРТ: Не можешь подождать до вторника? Тебе что, нужны все твои платья немедленно?
ЛОЛИТА: Чтобы я выбрала. Мария, где зеркальце?
ГУМБЕРТ: Я не в силах дотащить сюда твой багаж.
МАРИЯ: Не беспокойтесь, Джо принесет.
ГУМБЕРТ: Хорошо. Мне нужно идти. Что ж, до свидания, Лолита.
ЛОЛИТА: (рассматривая себя в зеркальце) Прощай-прощай.
ГУМБЕРТ: Девочка с зеркалом. Художник неизвестен.
Он задумчиво смотрит на нее, качая в руке автомобильный брелок. Мария ждет у двери.
Комната в мотеле. Гумберт спит, растянувшись на одной из двух парных кроватей. Его изводит вирусная инфекция. Бутылка джина на ночном столике наполовину пуста. Звонит стоящий рядом телефон. Гумберт пробуждается от болезненного забытья.
ГОЛОС: Как поживаете, профессор?
ГУМБЕРТ: Кто говорит?
ГОЛОС: Вы в порядке?
ГУМБЕРТ: Не совсем.
ГОЛОС: Неважно себя чувствуете, а?
ГУМБЕРТ: Да. Кто говорит?
ГОЛОС: Путешествие не в радость? Сочувствую.
ГУМБЕРТ: Что вам от меня нужно?
ГОЛОС: Не знаю, как и сказать. Содействия? Покорности судьбе?
ГУМБЕРТ: Хорошо. Если вы не галлюцинация, не просто tinnitus aurium…
ГОЛОС: Что-что?
ГУМБЕРТ: Тиннитус — шум в ушах, из-за моей лихорадки…
ГОЛОС: По правде сказать, я сам еще не оправился от определенного вида инфекции. Полагаю, мы оба подхватили вирус от нее.
ГУМБЕРТ: От нее? Что вы имеете в виду?
ГОЛОС: Ах, да мало ли что в женском роде: и роза, и гроза, и угроза, ха-ха![87] Я слышал даже, как один пожарный говорил о пламени — «она».
ГУМБЕРТ: Если вы не мой делирий…
ГОЛОС: Хватит. Слушай, Берти, я только хотел удостовериться, что ты у себя лежишь в постельке. Покойной ночи.
ГУМБЕРТ: Если это не бред, то, значит, вы тот человек, который преследует меня.
ГОЛОС: Ну, с этим покончено. Никто вас больше преследовать не станет. Через минуту я уеду с моей юной племянницей. (В сторону.) Не трогай это.
ГУМБЕРТ: Стойте!
ГОЛОС: Покойной ночи, покойной ночи. (Со смешком.) Я точно знаю, что вы сделаете, когда я повешу трубку.
Вешает трубку. Гумберт лихорадочно роется в поисках листка, на котором записан телефонный номер госпиталя. Находит и набирает номер. Отвечает сиделка, но тут же вступает густой баритон Куильти.
ГОЛОС: Я отвечу. Это меня. Ну, разве не глупо? Я же сказал, что знаю, что вы сделаете. К сожалению, больше не могу говорить. Она сидит у меня на коленях и требует внимания.
С хохотом бросает трубку.
Гумберт порывается вновь набрать номер, но решает поступить иначе и, схватив одежду, в исступлении выбегает из комнаты.
Вестибюль Эльфинстонской больницы — просторный зал с лестницей по обе стороны и кабинетами в отдалении. В зале несколько человек. Весельчак Джо, здоровенный санитар, выкатывает из лифта каталку с пациентом, похожим на мумию. Мария Лор прихорашивается на лестничной площадке. Из рентгенной лаборатории выходит доктор Блю, рассматривая на ходу туманный снимок, галактику легкого. Двое пожилых мужчин играют в шахматы в уголке, а третий старец изучает корешки нескольких книг («Цветы Скалистых Гор» и т. д.), сваленных кучей в кресле. Когда вбегает Гумберт и принимается за свои драматичные, пьяные, лихорадочные, истеричные розыски, люди, находящиеся в зале, застывают в различных положениях.
ГУМБЕРТ: Лолита! Лолита! Лолита!
МАРИЯ ЛОР: (сходя по лестнице) Не надо сцен…
ГУМБЕРТ: Где она?
МАРИЯ ЛОР: Вы отлично знаете, что ее сегодня забрал ее дядюшка.
ГУМБЕРТ: Ничего такого я не знаю.
ДОКТОР БЛЮ: Успокойтесь. В чем дело, Мария?
МАРИЯ ЛОР: Этот человек болен, он не понимает, что говорит. Дядя девочки только что забрал ее из больницы.
ГУМБЕРТ: Это дьявольский сговор!
МАРИЯ: Она предупредила меня, что у ее отчима распря со всем остальным семейством.
ГУМБЕРТ: Дьявольская ложь! Где она? Я требую ответа!
ДОКТОР БЛЮ: Тише, тише, не волнуйтесь так.
Гумберт бросается на Марию Лор. Ему почти удается схватить ее. С мелодичным визгом она вырывается из его рук. Пациент, которого катил на каталке Джо, вдруг встает, подобно Лазарю, и присоединяется к Джо и доктору Блю, усмиряющим Гумберта.
Психиатр (это доктор Рэй, которой уже появлялся в Прологе и появится еще раз в самом конце Третьего акта)
ПСИХИАТР: Как мы теперь знаем из его записок, Гумберт Гумберт провел немало печальных месяцев, тщетно пытаясь разыскать свою Лолиту и установить личность ее таинственного похитителя. Эти поиски имели лишь один результат: ухудшение его здоровья. В той лечебнице, где он лечился от сердечной болезни, ему была также оказана помощь психиатра. Ваш покорный слуга и двое других психиатров сделали все, чтобы улучшить душевное состояние мистера Гумберта, но притворство, симуляция была его второй натурой. Я с моими ассистентами пробовал наладить каналы взаимопонимания с пациентом при помощи различных средств воздействия, благотворных для его психики, как то: приятная легкая музыка, увлекательные занятия и развлечения в атмосфере благожелательности и даже попустительства, в которой он бы мог дерзнуть высказать свои самые потаенные мечты. К сожалению, пациент не только отказался предаться сладострастным или мстительным фантазиям, но вместо этого оскорбил нашего специалиста-психоаналитика, назвав его «психопаралитиком». Он глумился над нашими стараниями. Он был замкнут и насмешлив. Доктор Кристина Файн, очаровательная леди и весьма упорный психоаналитик, пожаловалась на то, что пациент пытался ее загипнотизировать и заставить открыть свои сокровенные желания. Счастлив сообщить, что теперь доктор Файн моя супруга. В начале года душевное состояния пациента улучшилось настолько, что он смог выписаться из клиники и вернуться к преподавательской работе в Бердслейском колледже.
Нейтральное место. Детектив, которого Гумберт нанял для розыска Лолиты, в последний раз отчитывается перед ним.
ДЕТЕКТИВ: Боюсь, с этим делом ничего не выйдет.
ГУМБЕРТ: Почему вы не хотите продолжать поиски? Вы говорили, что собираетесь навести справки в Нью-Мексико.
ДЕТЕКТИВ: След оказался ложным. Долорес Гейс, г, е, и краткое, с — это пожилая толстуха, продающая домодельное токайское вино индейцам.
ГУМБЕРТ: А как насчет Канады?
ДЕТЕКТИВ: А как насчет всего остального мира? А что если она служит манекенщицей в Бразилии или танцовщицей в Париже?
ГУМБЕРТ: Но ведь это только вопрос времени, не так ли? Ведь рано или поздно можно проверить всех.
ДЕТЕКТИВ: Слушайте, мистер, у нас нет даже хорошей фотокарточки Лолиты. На тех, что вы дали, она обычный ребенок. Теперь она может быть матерью троих детей.
ГУМБЕРТ: Вы убеждены, что нет смысла продолжать поиски?
ДЕТЕКТИВ: Это бы значило попусту тратить ваши деньги.
