Ага, народное творчество… В той школе до сих пор дырки от пуль по всем стенам… И кишки с люстр свисают…
Так что теперь всё. Терпение лопнуло. Берегитесь, гражданин на машине с тёмными стёклами. Или не берегитесь. Потому что вам уже ничего не поможет. Мы знаем, кто вы.
Вы академик, который придумал ЕГЭ. То есть вы, конечно, не один его придумали, таких, как вы, там целая банда, но вы были главный. Мы точно узнали. По фамилии. И по телевизору вас видели.
Пощады не ждите.
Мы партизанский отряд беспощадных! Родители за нас, у них тоже это ЕГЭ давно в кишках сидит.
Папа Снежанки обещал принести гранату. Он работает начальником в военной части, и у него этих гранат просто девать некуда.
Пока он ещё не принёс гранату, и мы просто кидаем за высокий забор разные предметы. Например, бомбы-вонючки. Мы их специально заранее готовим. Мама Костика научила, она повар. Режешь капусту и чеснок, кладёшь в целлофановый пакет и держишь поближе к батарее два дня.
А ещё в штабе мы обсуждаем, кто будет камикадзе, когда гранату наконец принесут. Сначала решили, что Рамилькин кот. Просто привязать к нему гранату и как следует метнуть за забор.
Бадыж-ж-жь!..
ХА. ХА. ХА.
Но кота стало жалко.
Тогда придумали, что камикадзе станет двоюродная сестра Вики. Она подходит. Противная такая, маленькая и всюду лезет. Вот пусть и лезет в сад к врагу. Сразу двумя противными меньше. Удобно.
Короче, граната. Мы её ждём.
А пока у нас нет гранаты, мы просто сидим в нашем секретном штабе и мечтаем…
Вот если граната не сработает, то он хотя бы испугается, а в это время мы все вместе перелезем через забор и налетим на него, собьём с ног, начнём колошматить чем ни попадя, выковыривать глаза, откручивать нос, рвать на куски и приговаривать:
— Вот тебе, вот тебе, вот тебе за отравленное детство…
И тогда он попросит пощады, и взвоет, и взмолится:
— Простите меня, дети. Я отменю ЕГЭ.
Тогда мы дадим ему телефон, чтобы он позвонил и отменил ЕГЭ, а потом всё равно убьём.
На всякий случай.
Так мы мечтаем и ждём, когда же Снежанкин папа притащит гранату и другие боеприпасы. У нас есть план, и мы его выполним.
А мой папа говорит, гранату бросать не надо. Говорит, скоро всё само по себе станет очень хорошо. Скоро вообще школу отменят.
Вместо школы будут обязательные курсы обходчиков газопроводов, ведь у нас в стране много газа и надо, чтобы кто-то за ним присматривал. Чтобы другой кто-то его не украл через дырочку.
А зачем обходчикам газопровода Пастернак?
Папа у меня такой, всегда с надеждой смотрит в будуЮщее…
Посвящается Ане Сабецкой и её папе Стасику
Когда в класс вошёл Иван Борисович по химии, в сумке у Саши Муриной залаяла собачка. Саша уже несколько дней приносит собачку с собой в школу. На всех уроках собачка вела себя прилично, но учитель химии ей очень не понравился. Может, от него пахло чем-нибудь? Химией? Иван Борисович страшно обиделся, когда узнал, что на других учителей собачка не лаяла. Он даже раскричался. Он вообще ужасно нервный. Ластиками кидается, если что не так. А однажды так разозлился, что все колбы переколотил. После этого я своими ушами слышал, как завуч Ольга Игоревна спросила его: «Таблетки пил?» А он ответил: «Нет, мы с мамой решили попробовать один день без таблеток». А Ольга Игоревна: «Вот пусть мама тебе зарплату и платит».
— Мурина, — сказала Ольга Игоревна, прибежавшая на крики Ивана Борисовича вместе с охранником и медсестрой. — Ты как додумалась собаку в школу притащить?
— К нам в гости приехала родственница из Мордовии, очень толстая и рассеянная. Я боялась, что она может просто сесть на собачку или случайно засосать пылесосом во время уборки.
Ей бы соврать что-нибудь, мол, ничего не знаю, это мне подкинули собачку, злоумышленники засунули в сумку… А она так серьёзно ответила. Саша Мурина очень честная и вообще хорошая. У неё задумчивые, немножко грустные глаза, и цвет у них меняется от погоды и времени суток, как цвет моря.
— Отведи собаку домой и возвращайся, — велела Ольга Игоревна.
«Отведи собаку»! Можно подумать, это целая овчарка или эрдельтерьер! Собачка у Саши маленькая и довольно противная, я таких не люблю, похожа на какую-то муху на ножках, но всё-таки не надо, чтобы её давила мордовская тётя.
— Я провожу Сашу и прослежу, чтобы она вернулась в школу, — предложил я.
Ольга Игоревна доверчиво кивнула, лично пощупала у Ивана Борисовича пульс и ушла.
Мы вышли из школы.
— Правильно, что собаку в школу принесла, — сказал я. — Обидно же, если эта мордовская тётя её случайно задавит. У меня однажды собака под машину попала, знаешь… Лучше не вспоминать.
— Вообще несправедливо — собака может попасть под машину, а машина под собаку — нет, — сказала Саша.
— Или даже если какая-то маленькая машинка угодит под большую собаку, то машинке ничего не будет, — согласился я. — Несправедливо!
— Никакой справедливости нет на свете, — нахмурившись, повторила Саша.
Я даже остановился.
— Если мы оба понимаем, что справедливости на свете нет, значит, детство кончилось. Мы оба взрослые, что ли? — спросил я.
— Наверно, — серьёзно сказала Саша.
— Тогда давай поженимся? — предложил я.
Я уже давно понял, что жениться всё равно придётся, чтобы родители не волновались и не ставили мне в пример какого-нибудь там Вовочку, у которого уже сто детей… А ведь жениться надо на ком-то хорошем, нормальном, кто тебя понимает. И ещё неизвестно, повстречается ли мне кто-то путный в будущем. Поэтому надо сразу, уже сейчас, зарезервировать Сашу Мурину, как авиабилет.
Саша внимательно посмотрела на меня своими морскими глазами.
— Давай, — серьёзно сказала она, — только не сейчас, а то завтра контрольная по инглишу.
— Конечно, попозже, когда разбогатеем. А пока что я тебя могу с родителями познакомить. Они у меня такие, что к ним лучше постепенно привыкать.
Мы пришли ко мне. Там всё было перевёрнуто кверху дном и разбито вдребезги. Саша даже не стала собачку на пол выпускать, так в руках и держала.
Бабушка, пыхтя и высунув язык, пыталась навести порядок.
— Это папа и мама утром собирались на работу и спорили, кто кого больше любит, — объяснила она.
Саша посмотрела на бабушку и сказала:
— Не знала, что у тебя есть сестрёнка.
— Это моя бабушка, — мне уже надоело объяснять всем. — Просто она выпила слишком много средств для омоложения и превратилась в восьмилетнюю девочку. Ей омолаживающие папа на прошлый Новый год подарил. А маме — талончик со скидкой на пластическую операцию.
На кухне дедушка пел песню Геннадию Васильевичу. Геннадий Васильевич — это чайный гриб редкой китайской породы. Он любит серьёзную музыку или старинные песни, которые дедушка называет «комсомольские». Welсome to the hotel California или Show me the way to the next whiskey bar… Кратко дедушка зовёт свой гриб Жорой. Почему Геннадия — Жорой? Непонятно. Дедушка строгий, с нами почти не разговаривает, всё с Жорой да с Жорой. «Один ты у меня и есть, Жора», — говорит он, а гриб в ответ пускает пузырьки, как будто понимает. Нам дедушка не разрешает называть гриб Жорой. Только по имени-отчеству — Геннадий Васильевич.
— Бабушка, что у нас на обед?
— Сегодня ничего особенного, как обычно — конфеты с ликёром на первое, вобла на третье, на четвёртое — чебуреки, а вместо второго могу наподдать вам веником.
Мы с Сашей с удовольствием пообедали.
— Здорово! — вздохнула Саша. — Весело вы живёте.
— Да, мы такие. А у вас как?
— Ну, у нас ничего интересного. Мы из тех, у кого на Новый год салат с зелёным горошком. Мои родители мечтают о втором ребёнке. Но сначала надо как-то обзавестись квартирой побольше. Так что пока они сидят вот так вот и мечтают, мечтают… А ещё у них всё время нет времени.
— Времени ни у кого нет.
Чтобы не грустить, мы пошли гулять. На пешеходке сидела гадалка, люди уходили от неё, удивлённо и радостно глядя на свои ладони. Я увидел, что это Варвара Вильямовна, наша учительница по инглишу.
— Узнаёшь? — спросил я Сашу.
— Но ведь она умерла ещё в пятом классе, — удивилась Саша. — Мы деньги на цветы собирали.
— Ты только ей не говори, это невежливо.
— Twinkle, twinkle, little star, Варвара Вильямовна, — рявкнули мы с Сашей.
— Тише, а то все догадаются, что я никакая не гадалка, — прошептала Варвара Вильямовна. — Просто хочется сказать людям что-нибудь хорошее. Что всё будет хорошо…
— Приходите на юбилей школы двадцать восьмого января.
— Не могу, ведь школа находится в Центральном округе, а туда запрещён вход тем, кто не в «Армани».
