дописать тут одну вещь. У меня все время такое ощущение, что судьба оказалась ужасно несправедливой к Сяосяо… Моя тут вина.
Т а н Т я н ь т я н ь. Твоя вина?
Л ю Ф э н (борясь с собой). Я хотел сказать, что… я и Сяосяо всегда были соперниками: вместе поступали в университет — он не попал. Потом оба хотели добиться чего-то в искусстве — опять же в театр его не приняли. Мы и в любви были соперниками. Но он… безвременно ушел!
Т а н Т я н ь т я н ь (с болью). Лю Фэн, не стоит сейчас говорить об этом.
С т а р и к вывозит каталку. Под белым покрывалом лежит теперь уже мертвый Е Сяосяо.
С т а р и к (бормочет). Иду! Иду! Не бойтесь, умерший человек что угасший светильник. Всякие там добрые и злые духи — это все суеверие, это все сказки! Я никогда их не встречал… Девонька, хочешь, я с тобой побуду?
Т а н Т я н ь т я н ь. Спасибо, дедушка. Не нужно.
С т а р и к (кивнув Лю Фэну, продолжает бормотать). Ох, нелегкое это дело — жизнь. Человек все-таки должен иметь друзей! Если я вам понадоблюсь, позовите. (Указывает на помост.) Я вот там буду сидеть. (Возвращается на помост, снимает маску и бороду.)
Актеры напевают лирическую мелодию без слов. Работает ударник. Тан Тяньтянь и Лю Фэн кладут цветы на грудь и возле ног покойного. Актеры взмахивают серебряными нитями, символизирующими дождь, громыхают щитами — гром.
Т а н Т я н ь т я н ь. Все это так внезапно… кто мог подумать, что ты так скоро покинешь нас. Я не хочу произносить слово «умрешь». Я и Лю Фэн пришли навестить тебя… Ты слышишь мою песню? (Тихонько трогает струны, поет.)
Л ю Ф э н. Пошел дождь… Сяосяо! Небо, оно тоже будто плачет.
Лю Фэн стоит, опустив голову, погруженный в раздумья. Мертвый Е С я о с я о слегка шевельнулся; через несколько мгновений он медленно стягивает с лица белое покрывало, затем так же медленно приподнимается и садится, окидывает отсутствующим взглядом все вокруг, будто только что проснулся и с трудом пытается что-то вспомнить. Тан Тяньтянь и Лю Фэн ничуть этому не удивлены. Тишина. Только ударник тихонько продолжает играть.
Е С я о с я о (глубоко вздохнув). Брр, как холодно! Тяньтянь, Лю Фэн, кто положил на мою постель и вокруг меня столько льда? Что случилось? Я даже стал понемногу замерзать…
Т а н Т я н ь т я н ь. Ты в морге.
Е С я о с я о. Морг? Как же это я умудрился заснуть именно здесь?
Т а н Т я н ь т я н ь. Твое сердце уже перестало биться. Сяосяо, ты умер.
Е С я о с я о. Умер? (Щупает пульс.) Сердце перестало биться? (Подумав.) Верно-верно, вспомнил, я действительно умер! Они отключили подачу кислорода, сняли капельницу… (Улыбнувшись.) Вот смех! Сделали из меня свежезамороженного! Я в какой-то газете читал, что за границей существует закон: остановку сердца нельзя считать смертью. Вот когда прекращают работать клетки мозга, тогда считается, что наступила смерть.
Т а н Т я н ь т я н ь. Какая уж тут заграница? Вся кровь из тебя вытекла.
Л ю Ф э н. Твое сердце… проколото.
Е С я о с я о. Сердце проколото? Кровь вся вытекла? Что случилось? Погодите, дайте я вспомню…
Т а н Т я н ь т я н ь. Газеты сообщили, что в автобусе была драка, схватились за ножи. Расследование еще не закончено. Неизвестно, кто прав, а кто виноват.
Е С я о с я о. Ого! Вот это уж в самом деле обидно!
Л ю Ф э н. Нет! Нет! В конце концов все выяснится. Я сейчас как раз пишу, пишу о тебе…
Е С я о с я о. Не волнуйтесь, я попытаюсь вспомнить… В тот день я сел в тринадцатый автобус… кстати, во многих странах нет тринадцатого маршрута, число тринадцать — несчастливое. Что это я здесь все говорю о загранице! Это — поток сознания, клетки моего мозга еще живы. Я сел именно в тринадцатый автобус…
По ходу воспоминаний Е Сяосяо актеры надевают соответствующие маски, изображая п а с с а ж и р о в. Одни стоят, другие сидят.
Садясь в автобус, я заметил молоденькую девушку… (Восхищенно.) О да, она красива! Как в той песне. (Тихо напевает.) «Как разноцветное облачко, спустившееся с небес, как распустившийся и покрытый росой цветок». Я просто любовался ею.
Т а н Т я н ь т я н ь (скривив рот). И не стыдно? Сколько можно пялить глаза на молоденьких девушек? Еще и распелся!
Е С я о с я о. Пел я про себя, беззвучно. Я отметил, что одета она со вкусом, все ей очень к лицу. Ну просто нет слов!
Т а н Т я н ь т я н ь. Ты только что ясно сказал, что любовался именно ею, а не ее одеждой.
Е С я о с я о. Что ты! Я как поглядел на ее наряд, сразу понял: это модерн — «а-ля Тяньтянь». Такое продаешь только ты. Это была моя модель «Весенний парус»! Я даже решил пригласить эту девушку поучаствовать в нашем Вечере мод.
Л я н л я н — девушка из автобуса — поворачивается, как бы демонстрируя свою одежду. Е Сяосяо внимательно следит за ней.
Все и произошло из-за того, что я не сводил с нее глаз…
Т а н Т я н ь т я н ь. Тебя приняли за мелкого хулигана?
Е С я о с я о. Нет! Дело было не так! Погляди, чем занимаются те двое.
Двое карманников приближаются к Лянлян и ее отцу, начальнику одного из отделов Управления торговли Х а о. Прикрывая один другого, совершают преступление: первый вытаскивает у Хао кошелек, второй — ножом вспарывает одежду Лянлян. Подходит Е Сяосяо, хватает первого вора за руку. Тот быстро бросает кошелек на пол. Е Сяосяо наступает ногой на кошелек.
П е р в ы й в о р (в замешательстве). Ты чего это? Чего тебе?
Е С я о с я о (к начальнику Хао). Товарищ, у вас украли кошелек! (Поворачивается ко второму вору.) А ты ножом порезал одежду этой девушки… такое красивое платье!
П а с с а ж и р ы (наперебой). Нож?.. Нож!.. Финка?
Пассажиры мгновенно расступаются, оставляя в середине сцены Лянлян, начальника Хао и двух воров. Рядом стоит Е Сяосяо. Освещена только эта группа, а вся сцена погружается в темноту.
В т о р о й в о р. Кто украл? Кто порезал? Врешь!
Е С я о с я о (поднимает кошелек, к Хао). Это ваш кошелек?
П е р в ы й в о р (зло). Подбросить решил? Что, жить надоело?
Е С я о с я о (передает кошелек Хао). Ваш кошелек.
Х а о
