Пальто: В тот день было прохладно? Это осенью происходило? Весной? Летом?
Контролёр: Этого не скажу. Отпуск у меня в декабре, в остальное время работы много.
Полная: Что же было потом?
Контролёр: Стал я его искать. Глаз у меня намётаный, раз увижу человека — навсегда запомню, даже если он утонул или умер. В Москве однажды был, на съезде контролёров, так до сих пор всех помню… Короче, стал я его искать. Милиция помогала, общественность разная, школьники. Полтора года искал, все в нерабочее время. И вот — месяца полтора назад — плотно напал на след. И поймал всё-таки, поймал!
Шляпа: Вот вы предъявили нам пуговицу. Но ещё нужно доказать, что эта пуговица принадлежит подсудимому. Нужно сделать экспертизу.
Рубашка: Бросьте вы! И так всё ясно! Виновен!
Голоса: Виновен! — А вдруг не он! — Давай!
Полная: Тише! (Берету) Послушайте, вы! Встаньте!
Берет встаёт
А ну-ка, отвечайте — ехали без билета!
Берет уныло молчит
Пуговица ваша? Вы в плаще были?
Берет: Не помню.
Полная: У вас был билет? Или карточка?
Берет: Не знаю. Наверное, не было…
Рубашка: Ага, сознался!
Полная: Разве вы не знаете, что за безбилетный проезд положено платить штраф? Зачем же вы убежали от контролёра?
Берет: Денег нет… мало…
Худая: Денег нет? Ишь! А работать надо, тогда и деньги будут!
Пальто: Это, впрочем, спорно.
Берет: Я работаю.
Худая: Плохо работаешь! Все платят, а он нет! Нет, не выйдет, надо как все!
Толпа умеренно гудит.
Полная: Кто ещё желает высказаться?
Старик: Дайте мне. (молодому) Мальчик, помоги… (забирается на трибуну) Вот так, хорошо. Я так скажу — много слов, мало дела! Разговариваете, разговариваете, а враг — не дремлет! Мы раньше с ними не разговаривали! Моё мнение — всё запретить!
Всеобщее недоумение.
Полная: Вы по существу дела говорите!
Старик: По существу? А по существу так: мы в девятнадцатом с ними не разговаривали! И в тридцать седьмом! И в сорок девятом! И даже в шестидесятом! И в семьдесят…
Полная: Ближе к делу! Что вы тут цифрами жонглируете? По сути высказывайтесь, а нечего сказать, так освободите трибуну!
Старик: А говна не хочешь? Не хочешь говна-то, а?
Пальто: Он, похоже, сталинист!
Старик: Да, я сталинист! И горжусь этим! Мне ещё Брежнев удостоверение дал!
Пальто: Брежнев? При чем тут Брежнев? Какой-то политический астигматизм!
Старик: Запретить, запретить! А кто не согласен, тех по законам военного времени… Ох! (хватается за сердце)
Блондинка: Вызовите врача, ему же плохо!
В толпе невообразимый шум. Старика уводят.
Кепка: Должен заметить, что предыдущий оратор во многом был прав, хотя нельзя не признать… Его классовое сознание было сформировано… Сложное, противоречивое, смутное время!
Рубашка: Хватит философии! Старик всё верно сказал, расстрелять и точка!
Толпа очень гудит.
Шляпа: Смертная казнь отменена.
Полная: Нам не смерть нужна, а справедливое решение.
Кепка: Вообще-то и смерть может быть справедливой. Но лично мне — всё равно.
Рубашка: Верно! Смерть — это самое справедливое решение! Видели спектакль? Вот так и нужно поступать!
Пальто: Я, к сожалению, спектакль не видел, но нельзя же отождествлять искусство и жизнь.
Полная: Надо по-справедливости. Как народ решит, так и будет.
Пальто: Народ — понятие растяжимое.
Голоса: Это он загнул! — А чего, можно и расстрелять! — Давай!
Полная: Прения продолжаются!
Худая: Можно мне? (робеет) Ой… Я не знаю как тут и что, а вот только скажу: вчера купила свёклу, пришла домой, а это лук! Купила редиску, а это помидоры! Купила помидоры, а это сельдерей! Купила сыр, а это сардельки! Сколько же всё это будет продолжаться?
Полная: Продолжаем заседание!
Шляпа: Давайте отпустим этого человека и пойдём домой, смотреть телевизор. Сегодня футбол, а потом десятая серия.
Рубашка: А я предлагаю его расстрелять! Другим неповадно будет!
Пальто: Отпустить как бы нельзя, а расстреливать неэтично. Толстой и Швейцер учили другому.
Рубашка: Вспомнили! Толстой! Тогда и автобусов-то не было!
Пальто: Надо разобраться, всё взвесить. И презумпция невиновности…
Шляпа: В таком случае, надо выяснить, кто кроме многоуважаемого контролёра, является свидетелем совершенного преступления? Кто ещё видел, что этот человек ехал без билета?
Полная: Люди говорят. Народ зря не скажет.
Шляпа: Кто говорит? Конкретно? (Худой) Вот вы, видели?
Худая: (в ужасе) Я? Что же я-то?
Шляпа: Именно вы.
Худая: Я — как все, и в газетах писали…
Шляпа: Уходите от ответа. Нехорошо.
Худая: (кричит) Нет! Не видела я! Не видела! Сначала говорят, что он, а теперь — вроде как и не он! Я — как все!
Шляпа: Получается, что кроме контролёра свидетелей нет.
Контролёр: Я восемнадцать лет билеты проверяю! Или даже двадцать шесть! Меня всегда на самые трудные участки ставили — и там я работу налаживал. Воды не было, газа и даже тока, а билеты всё равно брали! Я заслуженный контролёр республики!
Шляпа: Да, но нужны доказательства, понимаете?
Рубашка: Зачем? Мы и так ему верим!
Шляпа: Кроме того, поступок был совершён давно, в доталонный период. Я считаю, что можно с учётом давности содеянного закрыть процесс.
Пальто: Нет, так нельзя. Всякое преступление должно иметь своё возмездие.
Полная: Должно, обязательно должно!
Рубашка: Хватит разговоров! Наказание должно быть самым суровым! Смерть безбилетнику! Прав, прав старик, прощать ничего нельзя, иначе мы всё потеряем! Как я их ненавижу, этих безбилетников, я бы бомбу на них сбросил, а иначе порядка не будет! Уни-чтожить, всю эту мразь уничтожить надо! Полтора года его искали! Где он был, чем занимался?
Шляпа: Это не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.
Полная: Там видно будет, имеет или не имеет. Ну… Так, кто же ещё? Молодой человек, вы бы сказали… От лица молодёжи.
Молодой человек: Что же я скажу?
Полная: Да от лица молодёжи! Это же просто! Осуждаем, мол, порицаем и так далее.
Молодой человек: Я не знаю… Вы мне скажите, что надо сказать, я и скажу…
Полная: Осуждаем, испытываем чувство негодования, протестуем, требуем…
Кепка: Протестовать не обязательно. Против чего тут должна молодёжь протестовать? Проблема выходит за рамки сугубо молодёжных.
Полная: Да пусть говорит, от лица молодёжи всегда кто-нибудь говорит.
Кепка: Социокультурный фон тут необязателен, хотя… ежели протест обозначить как контрпротест, как форму протеста… Социоконтекст! Срез! Миграция феминизма! Идеи зла невольного! Вотеуро… мерамба… Могиль донс! Мобиль!
Полная: Чего?
Кепка: Нарушения… общепринятые правила бытовизма, общежитие… Да, тогда чувство возмущения оправдано и даже квазинатурально!
Молодой человек: Так чего говорить-то? Научите, я же молод…
Полная: Научим, сынок, научим. Ты скажи: против нарушений, ну и… возмущение…
Молодой человек: Против нарушений и возмущение…
Полная: Молодец! От лица, главное, не забудь…
Молодой человек: От лица? А, ну да… Значит так: мы, молодёжь, от лица молодёжи, испытываем чувство возмущения, осуждаем, требуем, протестуем против нарушений. Мы… бытовые… от лица с негодованием…
Полная: Ладно, хорошо.
Купальник: Я тоже хочу сказать!
Полная: Пожалуйста. Всем можно. А вы что, тоже от лица молодёжи?
Купальник: Я не от лица, я от тела молодёжи! От тела — молодого, красивого, свободного молодёжного тела! Эй вы слушайте: только любовь, только секс спасут человечество, всё остальное — гнусные выдумки политиков и реакционеров! Долой ханжей! Да здравствует неформальное, искреннее соитие!
Худая: Оделась бы, бесстыжая!
