Генрих Клейст - Пентесилея

Что? Одиссей? И Диомед? О небо!
Далеко ли до них еще Ахиллу?

Не дальше, чем добросить камень можно.
Он мчится вдоль Скамандра по холмам,
Где наши к бою строятся поспешно.
Вот он уж вдоль рядов понесся.

Слава!

Приветствуют его данайцы.

Слава!
Привет тебе, о богоравный! Слава!
Пелиду слава!

Бег замедлил он
И пред собраньем всех царей аргивских
Коней сдержал. Вот Одиссей подходит.
Ахилл, покрытый пылью, спрыгнул наземь.
Вознице вожжи бросил. Обернулся.
Снимает шлем с натруженного лба.
Цари кольцом Пелида окружают.
Ему колени обнимают греки,
Влекут его с собою, торжествуя,
А рядом с ними взмыленных коней
Автомедон проводит, охлаждая.
Неистовствуя, к нам толпа спешит.
Привет, Ахиллу! Славься, богоравный!
Смотрите, все смотрите! Вот он сам!

Приветствую тебя, герой-эгинец.
Который даже в бегстве побеждает.
Юпитером клянусь, уж если ты
Противницу, к ней обратись спиною,
Поверг во прах одной лишь силой духа.
То что же будет в день, когда ты с ней
Лицом к лицу сойдешься, богоравный?

Что там еще?

Сын Нереиды,[42] в битве
Ты выказал такую быстроту,
С какою даже вихрь неудержимый,
Разбушевавшись, на просторах неба,
Над изумленным миром не свистит.
В свидетели Эриний призываю, —
Когда б бежал я на твоей четверке
От совести[43] по колеям житейским,
Я согласился б в грудь свою вместить
Грехи и преступленья всех троянцев.

Болваны!

Кто?

Ну, что вам?

Ты же ранен,

И пусть.

Нет, стой.

Дай сделать перевязку.

Сейчас закончим.

Слух сперва разнесся,
Что отступленьем воинов моих
Ты к бегству принужден. Меня в то время
При войске не было — Улисс[44] и я
Внимали сообщеньям Антилоха,
Которого Атриды к нам послали.
Но все дальнейшее мне показало,
Что это состязанье с амазонкой
Затеял ты нарочно. Мне сдается,
Что ты при первом слабом свете дня,
Когда еще мы к бою снаряжались,
Уж присмотрел тот камень, о который
Споткнулась на скаку Пентесилея, —
Так ловко на него, клянусь богами,
Ее потом сумел ты навести.

Но не пора ль тебе, герой долопский,
В аргивский стан вернуться с нами, если
Нет у тебя намеренья другого.
Сыны Атрея нас зовут назад.
Притворным отступленьем мы царицу
В долину, где течет Скамандр, заманим,
А там уж амазонкам Агамемнон,
Ударив из засады, бой навяжет.
Свидетель громовержец, только так
Ты у царицы отобьешь охоту
Травить тебя, как юного оленя.
А я тебе от всей души желаю
Успеха, потому что ненавистна
Мне до смерти, как и тебе, мегера,
Мешающая нам вести войну,
И рад я буду видеть, как раздавишь
Ты розы щек ее своей пятой.

Они в поту.

Кто?

Тело, как свинец.

Води их — пусть на воздухе простынут,
А после ты их оботрешь вином.

Вон мехи уж несут.

Богоподобный,
Ты видишь сам — не взять нам верх сегодня.
Везде, куда бы ты ни бросил взгляд,
Холмы чернеют полчищами женщин.
Пожалуй, саранча и та не гуще
На спелых нивах иногда кишит.
Кто равную твоей стяжал победу?
Кто скажет, что и он, как ты, смотрел
В лицо царице, столь с кентавром схожей?
Напрасно мы зовем ее на бой,
Ей возвещая золотом доспехов
И звуком труб, что перед ней — цари.
Она навстречу нам не хочет выйти.
И, чтобы хоть издалека услышать
Ее как серебро звенящий голос,
Пришлось бы нам дать своре адских псиц,
Которая ее оберегает,
Бесславный бой с сомнительным исходом.

Она еще все там же?

Кто?

Царица?

Ее не видно из-за грив на шлемах.
Эй, расступитесь!

Погоди.

Она
Все там же.

Где?

Близ дуба, где упала.
Вновь шлем гривастый на ее челе, —
Она уже пришла в себя.

Готово.

Владей опять своей рукой свободно.

Мы кончили. Иди.

Пелид, ты слышал,
Что мы тебе сказали?

Мне сказали?
Нет, не слыхал. Да вы чего хотите?

Не слышал? Странно! Мы передавали
Тебе приказ Атрида. Агамемнон
В аргивский лагерь нам велит вернуться.
Совет царей решенье это принял,
И Антилох к нам прибыл с ним, как видишь.
Наш план таков: царицу амазонок
Заставить подступить к троянским стенам,
Чтоб, очутясь меж двух враждебных ратей
И силе обстоятельств покорясь,
Она сказала, кто ей — друг, кто — недруг,
И чтобы мы, каков бы ни был выбор,
По крайней мере, знали, что нам делать.
Я верю, что разумен ты, Пелид,
И подчинишься мудрому решенью.
Бессмертными клянусь, безумьем было б
Забыть, что нас война зовет под Трою,
И с девами ввязаться в бой, не зная,
Что нужно им от нас; не зная даже,
Да нужно ли им что-нибудь от нас.

Хотите — так сражайтесь, как кастраты,
А я — мужчина и от этих женщин
Не побегу, оставшись и один.
Хотите — стойте здесь, под сенью сосен,
Вдали от ложа битвы, за царицей
С бессильным вожделением следя;
Хотите — отступайте к Илиону.
Я Стиксом вам клянусь — мне все равно.
Я знаю, что́ богоподобной нужно —
Ведь мне она шлет оперенных сватов,
Чей вкрадчивый и смертоносный посвист
Мне шепчет о желаниях ее.
Я женщин никогда не сторонился
И был, с тех пор как у меня пробилась
Впервые борода, отзывчив к каждой.
Лишь потому — клянусь вам громовержцем! —
Царице я покамест недоступен,
Что не нашел местечка под кустами,
Где б голову она, как на подушки,
Склонила бы на медь моих доспехов.
Цари, ступайте. Вас я догоню:
Уж мне теперь недолго ждать свиданья.
Но если даже свататься придется
Мне месяцы и годы к ней, — клянусь! —
Не раньше поверну я колесницу
Назад к друзьям и вновь Пергам увижу,
Чем амазонке стану женихом
И, увенчав ей лоб смертельной раной,
Ее промчу вниз головой по камням.
За мной!