ВЕЙНИ. Полы моет.
ЯНИТА. Типа. Тестирует программы и что-то по мелочи. Дизайн и прочее. Еще вопросы. Тогда пока.
ВЕЙНИ. Подожди. Где он учился.
ЯНИТА. Да толком нигде. У него врожденный талант.
ВЕЙНИ. Он курит.
ЯНИТА. Ха.
ВЕЙНИ. Табак.
ЯНИТА. Ха.
ВЕЙНИ. Этот твой врожденный талант.
ЯНИТА. Ну, курит немного.
ВЕЙНИ. От тебя, говорят, тоже несет.
ЯНИТА. Ха.
МОНИКА. Куревом. Подойди к отцу, пусть понюхает.
ЯНИТА (достает из кармана пачку «Мальборо»). Что-то еще?
ВЕЙНИ. «Мальборо». Ты купила целую пачку.
ЯНИТА. В школе ведь не выдают. Приходится самой покупать. В киоске или в магазине.
МОНИКА. Это же вредно.
ВЕЙНИ. Спортсмены не курят.
ЯНИТА. Ну да. (Уходит.)
ВЕЙНИ. Надо сказать, что я ничего не вынюхал.
МОНИКА. Я тоже не поручусь.
ВЕЙНИ. На основании запаха нельзя утверждать, что курит.
МОНИКА. Нельзя.
ВЕЙНИ. Мне показалось, что не такая уж и бледная. Молодые всегда немного бледные.
МОНИКА. Да, да, и еще куча уроков.
ВЕЙНИ. Это ж лицей.
МОНИКА. Ты, можно подумать, лучше всех знаешь, ты же в профучилище учился.
ВЕЙНИ. Известный факт.
МОНИКА. В лицее всегда много требуют.
ВЕЙНИ. Да, пожалуй.
МОНИКА. Но ничего. Я тоже была бледной. Перед выпускными экзаменами я так сильно волновалась, что вся спина покрылась нарывами, на голове появились проплешины, на губе выскочил герпес, глаза стали косить, носом шла кровь, во сне являлись философы и просветители, в довершение всего еще и месячные прекратились.
ВЕЙНИ. И все это ради получения аттестата.
МОНИКА. Мой гормональный уровень до сих пор скачет вверх-вниз, но аттестат неплохой вышел. Меня могли бы тут же взять продавщицей в киоск, без всякого дополнительного образования.
ВЕЙНИ. Подумать только, работает на «Нокии».
МОНИКА. Не так плохо.
ВЕЙНИ. Неплохо. Нет. И имя ничего.
МОНИКА. Нокия?
ВЕЙНИ. Йони.
МОНИКА. Ну да.
ВЕЙНИ. Доброе. Цельное.
МОНИКА. Ну да, и я люблю, когда у парней волосы в хвост собраны. Тармо бы тоже пошло. Почему бы и тебе не отрастить.
ВЕЙНИ. Да ну. (В недоумении.)
МОНИКА. Глаз замыливается. Привыкает к украшениям и всяким штучкам. Время такое. Это все ЕС так влияет. И на глаза тоже.
ВЕЙНИ. Хвост?
МОНИКА. Ну да. Крупные деревянные бусы и кольцо с камнем в носу. Искусственный рубин.
ВЕЙНИ. Но хвост? (Серьезно задумался.)
МОНИКА. У тебя по крайней мере был свой стиль. (Смеется.)
ВЕЙНИ. Это ты к чему.
МОНИКА. И кудри от природы. (Смеется.)
ВЕЙНИ. Во времена учебы в училище. Но училище – это училище, а работа – это работа. Везде свои требования.
МОНИКА. Лет было столько же.
ВЕЙНИ. А «Нокиа» – это «Нокиа»!
МОНИКА (продолжая смеяться). А ты про их резиновые сапоги.
ВЕЙНИ. Молчи уж. В Финляндии льет всю осень без малого.
МОНИКА. Все равно в городе таких уже не носят. В ботиночках ходят весь год. Разве что демисезонные какие или полусапожки из латекса. И подошва толстая, так что не надо в дождь по колено брести по улице в воде. Сливы, стоки работают, все развивается.
ВЕЙНИ. Город есть город. Так значит, я его видел. С длинным хвостом. Думал, это ее подруга Тарутуулия.
МОНИКА. Нет, она в одном классе училась с Янитой в начальной школе. Она уж и не живет здесь. Переехали куда-то. Всей семьей. Давно уже.
ВЕЙНИ. У нее тоже был хвост.
МОНИКА. Был.
ВЕЙНИ. Всегда.
МОНИКА. Да, но волосы были светлые. Прямо совсем белые.
ВЕЙНИ. Тут тоже не такие уж и черные. Вполне себе светлые.
МОНИКА. Ну если не приглядываться, а только так, вскользь, то да.
ВЕЙНИ. Кажется, что светлые.
МОНИКА. Если смотреть против света.
ВЕЙНИ. Он даже иногда головой кивал. Так, значит, это он. Бог мой, он же здесь все время крутится. Они вчера с Янитой даже в сауну вместе ходили.
МОНИКА. В душ.
ВЕЙНИ. В душ?
МОНИКА. Ну да.
ВЕЙНИ. Вдвоем в душ.
МОНИКА. Ты вчера не топил сауну.
ВЕЙНИ. Ну и что с того.
МОНИКА. А того, что не просили. Всегда ведь по субботам топишь. Старая привычка.
ВЕЙНИ. Вдвоем. Сложно ведь мыться-то.
МОНИКА. Наверное.
ВЕЙНИ. Ну.
МОНИКА. Наверное.
ВЕЙНИ. Ну и что из этого.
МОНИКА. Ну, хотя бы чистые стали. Оба.
ВЕЙНИ. Он, что ли, и сейчас там.
МОНИКА. Кто знает.
ВЕЙНИ. Янита!
МОНИКА. Она в наушниках. Не слышит.
Пауза
ВЕЙНИ. Может, теперь и по средам топить.
МОНИКА. Дров достаточно.
ВЕЙНИ. Да, дрова есть. И каменка отличная.
МОНИКА. Многие опять стали дровяные каменки ставить. Устали уже от всего электрического.
ВЕЙНИ. Мы не повелись на дешевку.
МОНИКА. «Никакого мусора, щелк и всё – через полчаса можно париться». Мякинены все время это повторяли. Каждый раз, когда мы виделись.
ВЕЙНИ. Да уж. «Щелк и всё».
МОНИКА. Всегда одно и то же: «Щелк и всё».
ВЕЙНИ. «Никакого мусора, щелк и всё». А теперь жалеют.
МОНИКА. Да, точно.
ВЕЙНИ. Но мы не повелись на дешевку.
МОНИКА. Нет. Мы не повелись.
МОНИКА. Телефон звонит.
ВЕЙНИ. Да. Звонит.
МОНИКА (говорит по телефону). Думаю, подходит. Спрошу у мужа. (Обращается к Вейни.) Это учитель Тармо. Спрашивает, когда можно зайти к нам.
ВЕЙНИ. Ах, зайти.
МОНИКА. Ну да.
ВЕЙНИ. Когда.
МОНИКА. Когда нам удобно. Ну так что.
ВЕЙНИ. Ну, не знаю, может, завтра.
МОНИКА. Хорошо, завтра. До свидания. (Кладет трубку.)
ВЕЙНИ. Чего это он. Прямо сразу завтра.
МОНИКА. Хочет поговорить с родителями.
ВЕЙНИ. Поговорить. У Тармо ведь все в порядке с оценками.
МОНИКА. Говорит, его не было в школе уже несколько недель.
ВЕЙНИ. По всем предметам молодец.
МОНИКА. Якобы получил записку от нас, что Тармо болен. А теперь столкнулся с ним в лесу.
ВЕЙНИ. В лесу.
МОНИКА. Бегает он там. Каждый день. Тармо рассказывал. Бывший прыгун с шестом.
ВЕЙНИ. Кто.
МОНИКА. Учитель!
ВЕЙНИ. Кто болен.
МОНИКА. Тармо.
ВЕЙНИ. О чем ты.
МОНИКА. Ну да. Не болен. Но принес записку, что болен. И наши подписи внизу.
ВЕЙНИ. И что из этого.
МОНИКА. А то, что он не был в школе уже много недель.
ВЕЙНИ. Да ну, я бы знал. Каждый день уходит с рюкзаком. Уж я-то бы знал.
МОНИКА. Так учитель сказал. Встретил вчера в лесу. Говорит, у него там настоящий штаб. Торчит там целыми днями. Мюсли да сухари. Подушки да одеяла, еще книги.
ВЕЙНИ. Но уж я-то знал бы.
МОНИКА. А я только вчера удивлялась, куда это вдруг подевался пакет из шкафа с кукурузными хлопьями и старая подушка с зайцами, которая на диване была.
ВЕЙНИ. Какая подушка.
МОНИКА. С зайцами такая, гобеленовая. Старая-престарая. Лопоухий грязно-серый заяц с хитрыми глазами, и такой еще пухлощекий зайчонок из норки выглядывает.
ВЕЙНИ. А-а, старая бабушкина. А где она была.
МОНИКА. На этом вот диване. С тех самых пор, как у нас вообще появился диван.
ВЕЙНИ. А где она сейчас.
МОНИКА. В лесном штабе у Тармо.
ВЕЙНИ. Вот это да. Тармо!
МОНИКА. Он играет с Уки. Давай громче.
ВЕЙНИ. Тармо!
МОНИКА. Тармо!
ВЕЙНИ. Сидит где-то. Или ушел.
МОНИКА. Наверное, в свой штаб.
ВЕЙНИ. Где он этот штаб-то.
МОНИКА. Где-то в лесу.
ВЕЙНИ. Скоро уж стемнеет. Есть у него там свет-то хоть.
МОНИКА. Откуда ж я знаю. Он ведь вечером всегда домой приходит.
ВЕЙНИ. Да-да…
МОНИКА. Тебе лучше знать, ты ж у нас подолгу не ложишься.
ВЕЙНИ. Так и есть. А утром он всегда в школу уходит. Совершенно точно.
МОНИКА. Но про вечер ты не уверен.
ВЕЙНИ. Ну в кровати я его, конечно, не проверял. Я ведь тут сначала телик смотрю, а потом иду спать. Но в школу он точно уходил. Абсолютно точно.
МОНИКА. Но только шел не в школу.
ВЕЙНИ. У нас тоже были всякие штабы. Было укрытие, как у Тарзана, шалаш, землянка, хижина из досок и даже индейский вигвам. Всегда должна была быть какая-то прятка.
МОНИКА. Это-то конечно.
ВЕЙНИ. Вечно на дереве с веревочной лестницей. В убежище от диких животных.
МОНИКА. Мне завтра вставать ни свет ни заря. А ты не ложись пока.
ВЕЙНИ. Будильник-то поставила.
МОНИКА. Ну конечно.
ВЕЙНИ. Как он, в порядке. Кварцевый ведь.
МОНИКА. Пока работает. Он ведь еще совсем новый. Ты же мне его подарил. На Рождество как раз подарил. На прошлое. Про подарок для бабушки надо не забыть. Завтра купим.
ВЕЙНИ. В супермаркете. Может, кого-то послать.
МОНИКА. Ты же обещал позаботиться.
ВЕЙНИ. Пусть Тармо.
МОНИКА. Может и может. (Уходит в недоумении в спальню.) Конечно, может.
ВЕЙНИ. Тармо!
МОНИКА (возвращается, смеясь). Что она правда попросила четвертый размер с объемом 120! Таких больших, поди, и не делают!
ВЕЙНИ. Да. Хэбэшный.
МОНИКА. Так сразу, может, и не найдется. (Уходит.)
ВЕЙНИ. Найдется-найдется. (Включает пультом телевизор.)
Тармо сидит в саду с фонариком. Разговаривает по телефону.
