говорить,
(Мартина окидывает его взглядом.) как одеваться.
Павел. Я опозорен, твой потрет не был идеальным, не был достойным.
Мартина. Все, что отражает мою красоту, достойно меня. Тебе давно следовало это понять.
Павел. Боже. (Павел вскакивает.) Я и правда устал.
Мартина (берет Павла за руку). Посмотри на меня. Ты станешь известным, да уже стал, на мое место ты приведешь еще столько муз и…
Павел. Нет! Никого не будет на твоем месте! Я больше не в силах писать портреты.
Мартина. Тогда не пиши потрет, пиши натюрморты, пейзажи, животных. Все, что хочешь!
Павел. Почему ты все это говоришь? Ты же считала меня жалким, Мартина! А теперь думаешь, что я становлюсь популярным и мило говоришь со мной? (Павел выдергивает свою руку из ее ладоней.) Я же противен тебе!
Мартина. Ты был глуп, но не был противен мне. Это разные понятия, Павел.
Павел. Вот как? А я не знал, совсем не знал, что это разные понятия! И как жаль, что соединились они в одном человеке. (Павел бьет себя по груди.) Больно, соединились, надо признать, Мартина.
Павел грубо берет Мартину за руку и тянет к двери.
Мартина. Что ты себе позволяешь? Мне больно!
Павел. Хватит. Не приходит ко мне больше. Никогда. И картины с тобой я сожгу. И вообще все картины. (Павел закрывает за Мартиной дверь.) Я мечтал о большем, мечтал задевать чужие сердца. Да, это так банально, но… что может быть чувствительнее красок, отразивших на холсте все твои эмоции, прореживания… Ты слышишь меня? (Павел открывает дверь, но Мартины там нет.) Стой! Стой же! Мартина, где же ты?
Павел выбегает за Мартиной.
Сцена четвертая
Дом Дениса.
Виктор сидит на диване в богато обставленной комнате для гостей. К нему заходит изысканно одетый мужчина, на вид старше Виктора. Когда открывается дверь, слышны голоса детей.
Денис. О, братец. Прости, что пришлось так долго ждать: к сыновьям пришли друзья, а я один дома из взрослых. Сам понимаешь, как бывает с детьми сложно… у тебя кончено их не было, но…
Виктор. Я понял, Денис. Что ты хотел?
Денис, улыбаясь, садится рядом с братом. Долго поудобнее усаживается.
Виктор. Хватит!
Денис. Что ты так завелся?
Виктор. Я не завелся.
Денис. Как ты не завелся, если завелся?
Виктор. Хватит! Забудь. Я думал ты будешь до ночи в галерее. У тебя было запланировано все на месяц.
Денис. Верно, но кто-то должен был остаться с мальчиками. Да и поверь, мне это только в радость. Как на работе — устаю, но очень люблю и рад возвращаться.
Виктор. Ты звонил, хотел поговорить о недавней выставке.
Денис (выдыхает.) Я так рад, что ты первый заговорил об том, братец. Я никак не мог решиться тебе сказать: все подбирал слава, спрашивал у Марии, даже… ты зря поверил в своего Павла.
Виктор. Послушай…
Денис. Да, я понимаю, друзья Мартины написали, какой была восхитительной выставка из-за работ Павла, особенно выделяя ее портрет, но давай с болью вернемся к реальности, в которой твой Павел бездарность, испортившая всю мою выставку. Впрочем, другим художникам, которых я выбирал, он сыграл только на руку. За это передай ему спасибо. Или я сам?
Виктор молчит, сживая кулаки.
Денис. Отец Марии, как я не устану повторять: профессор в Академии искусств, откуда вылетал твой Павел, помнит его и называет посредственным художником. Я не могу спорить с ним. Даже Мария, художница, и та видит: искусство не его дорога. От того столько лет и не выходит у него ничего, иначе давно бы все продалось.
Виктор. Скажи это в стенах Эрмитажа и Лувра.
Денис. Понимаю, не так выразился. Но этот твой Павел…
Виктор (сдержанно). Почему ты согласился включить его работы в выставку?
Денис. А как не согласиться? Из жалости и любви к брату. Я ведь вижу, как ты борешься за это умирающее тело недо-художника. Я понимаю, ты всегда верил в таких. Боролся из самых последних сил, но, может, уже хватит?
Виктор. Я много раз просил тебя не начинать такие разговоры.
Денис. Прости. Но ты в школе постоянно тянул за собой жалких людишек, старался помочь, развить из творческий потенциал, всю прочую муть. Скольких паршивых музыкантов, художников и актеров я от тебя отвадил, а с Павлом все не выходит. Я вот как тебе скажу, братец, пора идти дальше. Я понимаю, у всех свое хобби, но есть же пределы.
Виктор. У нас разные подходы, вот и все. Ты продаешь тех, кто уже сделал имя, я даю шансы тем, кто только встал на путь или никак не удержится.
Денис. В этом твоя беда.
Виктор встает.
Виктор. Я поприветствую племянников и уйду.
Денис. Да пойми ты, за последнее время твои продажи упали на двадцать процентов.
Виктор. Искусство не измеряется деньгами, мой дорогой брат.
Денис (смеется). Нет, Виктор, мы измеряем искусство деньгами, это наша профессия. Либо уходи из нее, либо принимай правила игры. Жизнь тебе совсем мозги испортила.
Виктор. А тебе, что она тебе испортила? Сердце?
Денис встает, подходит к Виктору, кладет руку на его плечо и улыбается.
Виктор. Жалеть меня будешь?
Денис. Просто хочу сказать, зря ты познакомил Павла с Мартиной. Я, ведь, тоже ее знаю, и какой она бывает видел. Она посредственная, в ней нет ничего, за что ее многие боготворят.
Виктор. Я хотел, чтобы кто-то еще, кроме меня и Анны, верил в Павла.
Денис. Я понимаю. Но она бы могла попросить отца купить картины или купить их сама, а не устраивать фарс. Она же больная на голову, говорят, после смерти матери…
Виктор. Не смей так говорить о ней!
Денис. Ты сам ее не любишь.
Виктор. Это не имеет значения.
Денис. Да брось, выставляешь меня каким-то уродом.
Виктор. Ты сам себя таким выставляешь.
Денис. Вот и помогай после этого…
Виктор. Иногда ты забываешь, что половина фирмы — моя.
Виктор идет к выходу.
Денис. Останься, скоро придет Мария. Вы же ладите.
Виктор (вздыхает). Ты не представляешь, как тебе повезло.
Денис. Почему же, не представляю? У меня чудесная жена, замечательный сын, подходящая прибыльная карьера и мечтатель брат. Да я счастливчик!
Виктор. Тебе слишком легко далось.
Денис смеется. Виктор уходит. Денис перестает смеяться, с силой бьет по стене кулаком.
Денис снова начинает улыбаться, когда приходит бледная, но ухоженная женщина, в платье в
