Алеша, ты же сам говорил, что человек, как бы ему ни было трудно, должен стремиться к своей цели.
Т и х о м и р о в. Говорил! Все верно! Говорил. Очень может быть, что ты и права.
Г а л я. Я понимаю, мне будет нелегко без тебя в Москве, ты так много сделал для меня, но…
Т и х о м и р о в (с иронией). Что ж, будем считать все это благодарностью номер один.
Г а л я. Алексей, ты это серьезно?
Т и х о м и р о в (спохватившись). Извини, Галя. Я ничего обидного не хотел тебе сказать.
Г а л я. За добро, Алеша, платят добром, а не любовью.
Т и х о м и р о в. Честное слово, я не хотел тебя обидеть. Понимаешь, сорвалось.
Г а л я. Если ты, конечно, пожелаешь, мы можем и остаться друзьями.
Т и х о м и р о в. Друзьями? Но у друзей, Галя, принято говорить предельно откровенно.
Г а л я. А разве я с тобой не откровенна?
Т и х о м и р о в. Думается, что не совсем. О главном ты, например, умолчала.
Г а л я. Алексей, ты о чем?
Т и х о м и р о в. Главная причина состоит все же в том, что ты любишь Захарова и еще продолжаешь надеяться на его возвращение.
Г а л я. А я, по-моему, от тебя не скрывала. Да. Я, наверное, его люблю.
Т и х о м и р о в. Что ж, спасибо. За прямоту, за откровенность спасибо.
Г а л я. Я знала, Алеша, что ты меня правильно поймешь. Ведь так… честнее…
Т и х о м и р о в. Да-да, честнее.
Г а л я. Ну, мне пора. Я, пожалуй, пойду.
Тихомиров берет чемодан.
Не надо меня провожать. (Берет у него чемодан.) Я не люблю, когда меня провожают. Ну, будь счастлив, Алеша!
Т и х о м и р о в. Будь счастлива, Галя.
Галя доходит до двери, остановилась, еще раз посмотрела на Тихомирова, молча вышла.
(Тихо.) «Будь счастлив, Алеша». Вот и все прояснилось. Нет-нет, я ее нисколько не виню. (Берет портрет Гали.) Что я могу тебе сказать, Галина Константиновна? Не скоро ты уйдешь из моей жизни. Однолюб я по натуре, дорогая Галина Константиновна, однолюб. Значит, не поняли мы друг друга. Что ж, видно, бывает и такое в жизни.
Звонит телефон.
Да, я! Свадьба? Состоится! Свадьба обязательно состоится. Приходите, жду! (Кладет трубку, но рука долго остается на телефонной трубке.)
З а н а в е с.
Картина девятая
Коридор института. На стене лозунг «С Новым годом, товарищи студенты!» Высокая стеклянная дверь. Справа — щит. На нем расписание лекций, выписки из приказов, объявления.
Появляется Г а л я с потрепанным портфелем, в мужских подшитых валенках. В сетке-авоське литровая бутылка с подсолнечным маслом. Галя, робко озираясь, подходит к двери, у входа останавливается, смотрит на дверь, читает надпись на табличке. Хочет взяться за медную ручку, но, едва коснувшись холодного металла, тут же резким движением убирает руку, точно ее обожгло.
Из кабинета доносится звонкий, раскатистый женский хохот. Потом все стихло.
Г а л я (читает). «Кафедра психологии». Меня учат: «Входи смело!» Легко сказать — «входи смело», а вот сделать это не так-то легко. Им, девчонкам, что? Они устроены. (Бросает взгляд на бутылку.) А если Елена Парфеновна не возьмет? Тогда как? А если вдобавок ко всему еще прогонит? Нет-нет, я не могу этого сделать! Не должна? А что же мне делать в таком случае? Да и сколько я могу спать на чужой кровати? И этот еще комендант… Не человек — злодей бесчувственный. Все-все знает. А впрочем, он здесь ни при чем. Он на службе. Ему за это деньги платят. Да и почему он должен делать мне исключение? Сама виновата. Мне говорили, что в середине учебного года переводиться в институт нецелесообразно — и вот расплата. Все отказали. Директор отказал, заместитель по хозяйственной части отказал. «До окончания семестра мест в общежитии не будет», «Не можем, не можем!» Они не могут, а вот Елена Парфеновна, говорят, все может. Странно, конечно, немножко. (Смотрит на лозунг, что висит на стене.) «С Новым годом»?.. А что мне Новый год? Что сулит он хорошего?.. Неужели и у меня когда-нибудь будет свой угол, своя койка? Вот здорово было бы! У меня тоже тогда был бы праздник. (Прислушивается к разговору в кабинете.) Интересно, с кем это она так долго разговаривает? Однако я никак, не могу понять! Почему я к своей преподавательнице должна идти с бутылкой подсолнечного масла? Неужели нельзя просто так помогать людям? Да и что мне нужно-то от нее? Квартира? Нет, место в общежитии. Самая обыкновенная железная койка. Такая же, как у всех. (Смотрит на себя.) Опять валенки прохудились… Да… Все время у меня какие-то неприятности, все время мне почему-то тяжело. Неужели и у других точно так же?..
В коридоре послышались девичьи голоса.
Это, кажется, девчонки из нашей группы. (Прячется за щит.)
Появляются д в е с т у д е н т к и.
П е р в а я с т у д е н т к а. Лида сказала, что она нас будет ожидать у выхода, то есть вот здесь, возле кафедры психологии.
В т о р а я с т у д е н т к а. Не понимаю! И почему мы ее должны вечно ожидать?
П е р в а я с т у д е н т к а. Маша, но она же нас просила.
В т о р а я с т у д е н т к а. У нее всегда какие-нибудь дела.
П е р в а я с т у д е н т к а. Сейчас придет.
В т о р а я с т у д е н т к а. Конечно, придет и наверняка еще нам сообщит какую-нибудь пикантную новость.
П е р в а я с т у д е н т к а. В самом деле? Куда она ускакала?
В т о р а я с т у д е н т к а. Да, Вера, ты слышала, говорят, пришел приказ из Министерства здравоохранения: из нашего института сорок студентов будут откомандированы в действующую армию.
П е р в а я с т у д е н т к а. Что ты говоришь!
В т о р а я с т у д е н т к а. Нам надо бороться. Прервать учебу теперь — это же абсурд. Нам ведь до окончания института осталось пустяки — год-полтора. Не знаю, как ты, но я не испытываю большого восторга. У нас есть кого отправлять. Я учусь на одни пятерки. Этого тоже нельзя не брать в расчет.
П е р в а я с т у д е н т к а. Очень возможно, что откомандируют именно нас.
В т о р а я с т у д е н т к а. Вздор! Чепуха! Я сказала отчиму. Он заявил, что переговорит. И ты тоже не будь дурой. А мама когда узнала, ей так стало плохо, что неотложку вызывали. Пусть таких, как наша новенькая, откомандировывают, ей нечего терять. Кстати, как она тебе понравилась?
П е р в а я с т у д е н т к а. Ростовцева? Девушка как девушка. А что?
В т о р а я с т у д е н т к а. А по-моему, она типичная провинциалка. Во всяком случае, ничего особенного я в ней не обнаружила.
П е р в а я с т у д е н т к а. А почему она обязательно должна быть выдающейся личностью?
В т о р а я с т у д е н т к а. Ты, конечно, права… Но знаешь, что я тебе скажу: вот такие, как наша новенькая, страшно жизнеспособные девицы. Для них все равно, что учиться в Москве, что — в Торжке. Засядут за учебники и ни с места, пока диплом не получат.
П е р в а я с т у д е н т к а. Лично я в этом ничего плохого не вижу.
В т о р а я с т у д е н т к а. Нет, ты представляешь мое удивление — это
