ОЛАВИ. Но если уж тебе так хочется… То уж ладно, в принципе я согласен. (Улыбается.)
СААРА. Улыбаешься, да? Да ты худший в мире артист! Это же ясно как день.
Олави снова показывает Сааре макет.
ОЛАВИ. Пусть так, но кое-что в этом макете надо поменять…
Звучит музыка.
АЛЕКСИ. Не пойму, чего вы каждый раз так расстраиваетесь. Будто не знаете, что театр и финансы – понятия неразрывные. Между прочим, первые продюсеры уже в первые годы нашей эры в толпе крутились – собирали деньги и планировали новые публичные представления. А режиссерской профессии всего сотня лет. А слово «сценограф», верно, первым произнес Брехт, так что твоя профессия, дорогая Саара, существует всего лет шестьдесят. А моя – уже два тысячелетия!
СААРА. Практически первая древнейшая.
АЛЕКСИ. И нечего принижать заслуги продюсера! Да, начинали мы на площадях, с проститутками.
СААРА. Вот вас-то, продажных, Христос и вышвырнул из храма с торговцами. Потому что храм – святое место. Думаю, представление вышло отличное. Но нет, на этот раз мы обойдемся без образа Христа. Больше никаких распятий.
АЛЕКСИ. Да-а… А кстати, это была находка: Вилли Ломан висит на кресте. Я просто ревмя ревел.
ОЛАВИ. Спасибо. Это, конечно, было патетично, но весьма продуманно. Все почувствовали. Идея сработала.
СААРА. Так что с бюджетом?
АЛЕКСИ. Ну, какую-нибудь стеклянную сараюшку мы вам соорудим. В первую очередь надо подумать о материалах. Особой красоты, конечно, не обещаю – ну да и бог с ней. Кому разглядывать-то, старушенциям с галерки? Возьмем, наверное, оргстекло…
ОЛАВИ. Нет-нет, только не оргстекло. Ни в коем случае. Будет смотреться искусственно.
АЛЕКСИ. Ну хорошо. Не оргстекло. Прозрачный пластик.
ОЛАВИ. Так это же оргстекло и есть.
СААРА (спохватывается). Пластик?
АЛЕКСИ. Саара, как же ты вчера была хороша. Не могу удержаться. Оба вы были на этом вечере лучше всех. А какие костюмы! Фотографы только вас и снимали. А какая речь, Олави! Я прямо расчувствовался. Ведь главная заслуга-то, что ни говори, чья? Продюсера! Помню, искал я в Лондоне какой-нибудь кассовый спектакль – c финансами в театре было так себе. И вот бреду я, усталый, по туманному Сохо – и вдруг – та-дамм! – вижу афишу: «Слишком женатый таксист»! Вот оно!..
СААРА (убирает крышу и окна, оставляет только пол). Это все, что мы себе сможем позволить за такие деньги.
Пауза.
АЛЕКСИ. Только пол?.. Но ведь на оформление сцены отводятся очень неплохие деньги.
СААРА. Может быть. Но это все, на что их хватит.
АЛЕКСИ. Олави, скажи хоть ты что-нибудь разумное.
ОЛАВИ. Нет, нет, в денежные дела я вмешиваться не хочу. Я решил работать по-новому, избавившись от всего лишнего.
АЛЕКСИ. А я, значит, объясняй потом, почему я не могу поднять людям зарплату. А я, значит, живи потом с клеймом мерзавца и жмота.
СААРА. А какое это имеет отношение?
АЛЕКСИ. Большое! Это ж не вам объясняться перед руководством за ваши стеклянные сараи. И вообще – я ожидал, что ты опять сделаешь что-нибудь в духе Брехта.
СААРА. Брехта?
АЛЕКСИ. Ну, побольше простора… Пара занавесок, телевизор, унитаз, дверь, и собачка гавкает в углу.
СААРА. Ну извини. А вот на этот раз у нас стеклянный дом.
АЛЕКСИ. Ладно. Стеклянный так стеклянный. И во сколько же он нам обойдется?
СААРА. Зависит от конструкции. На чем держатся окна? За счет чего двигаются: автоматически или механически? Каким образом проецируется изображение? Думаю, в сорок тысяч евро можно уложиться.
АЛЕКСИ. В сорок тысяч? Это же новый «мерседес»!
СААРА. Чтоб ты знал: в Опере на обувь примерно столько тратится. Я слышала даже, что у Дарио Фо на одни только сапоги угрохали пятьдесят тысяч!
АЛЕКСИ. Ну слушай! Дарио Фо есть Дарио Фо. Он, по крайней мере, продается. У него там еще пятьдесят циркачей выделывали трюки. Понятное дело, недешево обошлось.
СААРА. Зато уж вышло зрелище.
АЛЕКСИ. А ты выведи на сцену пятьдесят коров – тоже будет зрелище!
ОЛАВИ. Интересно, сколько это будет стоить? Придется выстроить при театре хлев?
АЛЕКСИ. Я гляжу, вы, творческие люди, понятие не имеете об ответственности. Хочу – и все тут! Детский сад.
СААРА. Понимаю. Но так уж вышло, что господин режиссер хочет ставить «Фауста», и именно с моими декорациями, и это стоит столько, сколько стоит. Можно, конечно, просто притащить на сцену уличный киоск, получится гораздо дешевле!
ОЛАВИ. Киоск на большой сцене. Что-то в этом есть. А дьявол будет торговать сосисками!
СААРА. Ага. Беленький такой ларечек. С тайцем внутри.
ОЛАВИ. Это было бы сильным политическим заявлением. А с черного хода будет эротический массаж и прочие… хм… услуги.
АЛЕКСИ. Так, значит, тут урежем, тут добавим… Хорошо. Добавим.
СААРА. Так что, это возможно?
АЛЕКСИ. Ну конечно возможно.
СААРА. Так что ты нам тут голову морочишь?
АЛЕКСИ. Работа у меня такая! К тому же придется немножко урезать бюджет тому мальцу, который ставит «Отелло», чтоб как-то концы с концами свести. Но вас это не касается.
СААРА (заглядывает в ноутбук Алекси). А это что, мой договор? Быть не может! Ты с каждым разом платишь мне все меньше! Откуда берутся такие суммы?
АЛЕКСИ. Такое нынче время. На всем экономим. А ты работаешь сдельно, вот тебе и пересчитываем каждый раз.
СААРА. Извини, но я вообще-то фрилансер.
АЛЕКСИ. Это то же самое, только звучит покрасивше. Макет-то ведь уже готов, тебе и делать больше нечего. Мы тебе и так переплатили за того твоего Брехта. Такую кучу денег за пустую сцену!
СААРА. Пустую?!
АЛЕКСИ. А то нет? Две собачьи конуры в углу, вот и все.
СААРА. Пустую?! Это был город в миниатюре! Олави, да скажи ты этому османскому султану! Модель города, я на нее полгода убила!
АЛЕКСИ. Ага, как вам чуть-чуть пояса затянули, так сразу стало не до смеха. И оставь ноутбук в покое!
СААРА (стучит по клавишам). Вот. Это зарплата, которая мне причитается. Я вписала в договор.
АЛЕКСИ. Ну, размечталась. Таких зарплат вообще не бывает.
Олави заглядывает в компьютер и соглашается с Алекси.
СААРА. Ну-ка, ну-ка… Это что тут за гримасы? Ты вообще уйди отсюда! (Олави уходит.) Я знаю, что тому шведу – мужчине, конечно же! – за его мюзикл заплатили именно столько. Я просто не понимаю, почему ты так ко мне относишься. Друг, называется.
АЛЕКСИ. Этот ноутбук – это просто яблоко раздора какое-то. Вот сейчас мы его закроем – и будем разговаривать, как и положено друзьям. Добрый день, как дела? Так-то лучше, а?
СААРА. Ты ходячее подтверждение тому, что театральный мир сошел с ума, а женщинам здесь платят женскими евро.
АЛЕКСИ. Это что же за женский евро такой?
СААРА. Такой, в котором всего пятьдесят пять центов!
АЛЕКСИ. Ну ладно, ладно. Но это моя последняя уступка. Нажми на «enter», будь добра.
Саара нажимает клавишу.
АЛЕКСИ. К завтрашнему дню сдашь в мастерскую чертежи.
СААРА. К завтрашнему?!
АЛЕКСИ. Именно. Чтоб поскорее начать по ним строить. За работу, за работу!
ОЛАВИ. Ну и базар устроили. Таких денег даже режиссеру не платят! Аукцион, можно сказать.
СААРА. Олави. Это дело принципа.
АЛЕКСИ. Ну? Довольны? После такой удачной торговли не грех пойти на Торговую площадь да выпить кофе. Торговаться вы, кстати, совсем не умеете. Что ты там бормочешь? Ты, кстати сказать, штатный сотрудник, а целых полгода на больничном просидел, так что давай-ка берись за дело. Обедать идем? Я угощаю. Я угощаю. Сейчас как навернем чего-нибудь – суши там, темпуры – глядишь, и физиономии станут повеселее. И для Олави капелька сакэ, а то он точно как мумия.
ОЛАВИ. Саара создала эскиз всей своей жизни. Можешь передать тому юнцу, что ему придется ставить «Отелло» вообще без декораций.
АЛЕКСИ. Так наша поклонница Брехта за то и ратует: кучу в уголке навалить да мужика в душевую кабинку засунуть – вот и вся сценография!
ОЛАВИ. Это в твоем представлении Брехт? Откуда такие познания?
АЛЕКСИ. А я студентом слушал твои лекции о театре.
ОЛАВИ. Немного же ты из них вынес.
АЛЕКСИ. По-моему, дерьмо в углу – отличное средство устраннения: публика моментально устраняется из зала.
Сцена четвертая: стеклянный дом
Саара показывает Олави слайды.
СААРА. Изначально идея такова – отражать их на стеклянной поверхности. Это то, что видит Фауст. Я специально набрала картинок из разных сфер жизни. Как на первой взгляд спотыкается, так дальше и не идет. Почти как в жизни: сильней всего запоминается первое впечатление. Что скажешь?
ОЛАВИ. Что-то мне в этом не нравится.
СААРА. Ну ладно. Это просто отправная точка. То, как я представляю проявления дьявола в мире.
