Скрипач. В том, что оказалось сильнее искусства.
Директор. В бойне?
Скрипач. А почему бы и нет?
Директор. В крови, смраде и криках?
Скрипач. Я уже говорил, что мне не чужды красота, мораль, эстетика, возвышенные чувства. Если правда не является ни красотой, ни моралью, то тем хуже для красоты и морали. Бойня — это то, что не даст превратить себя в ничто, это то, что опирается на всеобщее ничтожество, это сама реальность действительности, сама жизнь…
Директор. Хорошенькая жизнь! Ведь она же там убивает!
Скрипач. Она не убивает то, что мертво, только то, что живо. Смерть питается жизнью, как вы требухой. Смерть всегда нуждается в жизни, снова и снова. Поэтому где больше жизни, как не на бойне, где беспрерывно убивают?
Директор. Оригинальная точка зрения.
Скрипач. Вам это кажется странным, но это лишь вследствие вашей несовершенной оптики. Именно ваша точка зрения является неверной. Вы смотрите на все с точки зрения правил хорошего тона, которые у вас нет смелости ревизовать, которые вы не хотите ревизовать. Почему? Да потому, что вам с ними удобно. Вы наживаетесь на культуре, вы продаете искусство, вы получаете дивиденды со всего этого мусора, который вы всучиваете наивным как ценность!
Директор. Но, ради бога…
Скрипач. Разве не так? Или вы отрицаете, что зарабатываете на искусстве?
Директор. Но что общего имеет одно с другим? Кто-то же должен заниматься финансами, организацией… Это не означает, что культура ничего не стоит.
Скрипач. Не для меня. Я уже сказал, что я об этом думаю. И ваши интересы не могут отрицать правду, хотя могут ее маскировать. Но уже не надолго. Близится час, когда человечество, на которое вы так уповаете, убедится в вашем обмане.
Директор. Вы так думаете?
Скрипач. Разве вы забыли о том, что случилось в филармонии? Но этот инцидент только начало. Или вам кажется, что я единственный, кто сделал из этого выводы? Вы не принимаете во внимание иерархию эффектов. Кто хоть раз услышал крик агонии, тот уже никогда не удовлетворится колоратурным сопрано. Это не произведет на него сильного впечатления. Он будет искать такого же сильного эффекта, как тот, который лишил его возможности наслаждаться… (Произносит название скрипичного концерта в творительном падеже.) А тех, кто этот крик слышал, было много, очень много. Предсказываю вам банкротство.
Директор. Иерархия эффектов! Это интересная мысль. Кто знает, может быть, вы и правы.
Скрипач. Признаете ли вы меня правым или нет, меня это не интересует. Что касается меня, то я знаю, что мне делать. Я не буду артистом. Я буду мясником.
Директор. Вы? Вы, надежда нашего искусства?
Скрипач. Никакой надежды уже нет…
Директор. Ха… (К Мяснику.) А вам не нужен, в таком случае, компаньон?
Мясник. То есть кто?
Директор. Я, например.
Мясник. Но ведь вы из другой отрасли. Из фил… фил…
Директор. Из филармонии. Но я могу перевестись. Времена меняются. Кстати, я думаю о соединении наших предприятий. Каждый сохранит свою специализацию, мы только обменяемся опытом. Вот увидите, мы вместе создадим нечто совершенно новое.
Мясник. Вы сделали плохой выбор. Новинки — это не для меня. У меня режут.
Директор. Ну конечно, конечно. Ведь в этом заключается привлекательность вашей профессии, как это правильно заметил Маэстро. Бойня — это сама суть, праэссенция, подлинная жизнь, как он сказал. Мы эту жизнь оставим без перемен, добавим только идею.
Мясник. И дорого это стоит?
Директор. Идея ничего не стоит, но может принести колоссальный доход.
Мясник. Это мне подходит. Что вы хотите предложить?
Директор. У меня большая квартира в центре, в прекрасном месте. Когда-то там была филармония.
Мясник. Фил… фил… Надо сменить название. Очень трудное.
Директор. …И старомодное. Мы его обязательно сменим. Маэстро, я вас ангажирую.
Скрипач. Я же вам сказал, что скрипку я бросаю.
Директор. Ни в коем случае. Смените только инструменты. Я дам помещение и идеи, наш друг предоставит фирму, материал и орудия, а вы снова предстанете перед публикой.
Скрипач. Перед какой публикой?
Мясник. Вот именно. Перед какой публикой?
Директор. Господа, у меня видение. Я вижу филармонию будущего. Маэстро прав: иллюзия изжила себя, искусство тоже. Люди жаждут одной-единственной голой правды. Правда заключается в убийстве, поэтому почему бы не показать ее людям? Так вот мы ее и покажем. Мы будем убивать публично, на сцене, в ярком свете юпитеров. Открыто и программно. Создадим филармонию инстинктов, низменных чувств и фундаментальных переживаний. Вначале мы дадим концерт для двух волов, обуха, ножа и топора, которому будет предпослан теоретико-идеолого-информационный комментарий. Маэстро, ваш опыт пригодится. Ваша слава привлечет толпы. Виртуоз, который до этого играл тончайшие музыкальные произведения, а теперь перерезает волам глотки, вот это будет сенсация! Лучший признак того, что все изменилось до основания. Радикальное изменение перспективы.
Скрипач. Вы хотите, чтобы я убивал публично?
Директор. А вы хотели бы убивать скрытно, за кулисами, украдкой, стыдливо, как ханжа? Фи, Маэстро. Вы же первый протестуете против ханжества в искусстве и культуре, а потом сами же ханжеству покоряетесь. Разве это бескомпромиссная позиция? Нет, Маэстро. Пришло время правды.
Мясник. Мне все равно, лишь бы дело двигалось.
Директор. Маэстро, вы должны преодолеть собственную слабость. Это ваша моральная обязанность. Если вы пришли к определенному умозаключению, вы должны сделать из него определенные выводы. Ваши выводы не согласуются с вашими умозаключениями. Они свидетельствуют о том, что вы находитесь под влиянием гуманитарной лжи и привитых вам воспитанием предрассудков. Вы стремитесь в будущее, но вас удерживает прошлое. Сбросьте этот балласт. Смелее, юноша, больше мужества и самостоятельности. У вас хватило смелости самостоятельно мыслить, научитесь самостоятельно действовать. Самое время избавиться от мягкости, сентиментальности, плаксивости. Надо воспитать в себе силу, твердость и беспощадность. Вот вам задание. Вы все это сейчас обдумаете и подработаете, а мы вдвоем пойдем подготовить остальное. Идем.
Мясник. Arrivederci, Маэстро (Мясник и Директор уходят).
Скрипач. Да, он прав. Сначала я должен избавиться от деликатности и хороших манер, я должен быть грубым, сильным и беспощадным. Немедленно! От этих внутренностей, к примеру… меня воротит и тошнит? Поэтому я должен их съесть в сыром виде. Ах, это не так-то просто (стук в дверь). Кто там еще… Это ты?
Флейтистка. Это я.
Скрипач. Я тебя не ждал. После того, что произошло между нами…
Флейтистка. У тебя такой вид, будто ты мне не рад.
Скрипач. Ты зачем пришла?
Флейтистка. Фу, как грубо!
Скрипач. Ко мне?
Флейтистка. Что ты под этим понимаешь?
Скрипач. Я хочу знать, пришла ли ты ко мне потому, что хотела меня увидеть, несмотря ни на что. Хоть ты и обиделась, хоть ты и дала слово больше никогда со мной не встречаться…
Флейтистка. Какое самомнение!
Скрипач. …Ты пришла, потому что любишь меня, потому что жить без меня не можешь, потому что ты меня обожаешь, потому что сходишь с ума от любви ко мне, по мне, из-за меня.
Флейтистка. Перестань. С чего ты это взял? Какая самонадеянность! Нет, нет! Так знай, я пришла только для того, чтобы взять свою флейту. Ты мне совершенно безразличен.
Скрипач. Вранье! Ты вернулась для того, чтобы меня увидеть, флейта — только предлог.
Флейтистка. Какие претензии, какие иллюзии! Что ты хочешь мне внушить, молодой человек? Надо считаться с фактами. Вот мой инструмент, моя флейта, вот она, разве ты не видишь? Я оставила ее, когда была здесь в последний раз, забыла взять ее с собой. Разве не правда? А сейчас вернулась, чтобы забрать свою собственность. На чем ты основываешь свои предположения? Ни на чем. Все это бред и бессовестные инсинуации.
Скрипач. Ты вернулась, потому что хотела меня видеть.
Флейтистка. Неправда.
Скрипач. Да!
Флейтистка. Ошибаешься!
Скрипач. Не отрицай!
Флейтистка. Отрицаю!
Скрипач (покорно, тихо). Почему ты это отрицаешь? Так было бы хорошо, если бы ты призналась в этом. Тогда все бы еще могло состояться.
