Первый заговорщик
Ну как:
известья есть, чтоб нам принять решенье?
Дон Педро
Даст бог, придут они сегодня ночью.
Марьяна
Первый заговорщик
Почему,
донья Марьяна? Все кругом спокойно
спит в этот час.
Дон Педро
Мне кажется, что здесь
мы в безопасности.
Третий заговорщик
Не говори:
Педроса все не прекращает слежку
за мной; хоть я провел его искусно,
он все же начеку и, видно, что-то
подозревает.
Один заговорщик садится, другие продолжают стоять, образуя красивый эстамп.
Марьяна
Кабальеро жестами выражают недоумение.
В приеме я ему не отказала.
И он повел учтивый разговор:
хвалил наш город, дружбу предлагал мне,
но на меня смотрел таким он взглядом…
таким пронзительным… как будто все
ему давно уже известно стало.
(Значительно)
И так весь вечер вел борьбу глухую
с моими он глазами. О, я знаю,
что он на все способен… да, на все.
Дон Педро
Не может быть, чтоб он подозревал…
Марьяна
Я неспокойна. Говорю все это
я для того, чтоб с большею опаской
вы здесь вели себя, друзья мои.
Когда я ночью закрываю окна,
мне кажется, что он стоит и смотрит.
Дон Педро (смотрит на часы)
Двенадцатый в начале. Эмиссар
теперь, наверное, уж близко.
Третий заговорщик (тоже смотрит на часы)
Да,
недолго ждать осталось.
Второй заговорщик
Дай-то бог!
Мне целым веком кажется мгновенье.
Входит Клавела с подносом, на котором стоят высокие бокалы из граненого хрусталя и графин с красным вином. Все это она ставит на столик, Марьяна о чем-то говорит с нею.
Дон Педро
Друзей, конечно, всех предупредили?
Первый заговорщик
Ну да, конечно. Соберутся все.
И все зависит от того, что скажут
нам нынче.
Дон Педро
Положенье создалось
серьезное, но все ж его прекрасно
использовать мы можем…
Клавела уходит. Марьяна задергивает занавес.
Надо все
нам до мельчайших изучить деталей.
Народ откликнется, не сомневаюсь:
в Андалузии даже самый ветер
сейчас свободой дышит; это слово
благоухает в сердце городов,
от старых желтых башен до стволов
масличных рощ… А в Малаге весь берег
людьми усеян, что решили твердо
поднять восстанье: рыбаки из Пало,
матросы и дворянство родовое.
Примкнут такие города, как Нерха
и Белее, где, дрожа от нетерпенья,
все ждут вестей. Примкнет к нам люд скалистых
утесов и морей открытых – вольный,
как ветер. Альхесирас ждет давно
лишь случая, в Гранаде много знатных
дворян, как вы, готовых жизнь отдать
за счастье родины и за свободу.
Ах, я горю от нетерпенья!
Третий заговорщик
Так же
горят все истинные либералы.
Марьяна (робко)
Дон Педро (убежденно)
Марьяна
Дон Педро (сухо)
Марьяна
На Аламеде дель Салон
сейчас не встретишь никого,
кафе Звезды давно пустует…
Дон Педро (восторженно)
Марьяна! Знамени тому,
что ты нам вышила, король
Фернандо сам почет окажет,
как ни беснуйся Каломарде.[3]
Третий заговорщик
Исчерпав средства все, конечно, сдастся
войскам он либералов. Хоть и любит
он притворяться, будто слаб и хил,
а все решает сам…
Марьяна
Но камарилья
в стране всем правит, говорят…
Третий заговорщик
Дон Педро (с тревогой)
Третий заговорщик
Его, быть может, задержали?
Первый заговорщик
Нет, мало вероятья. Дождь и тьма
ему защитой служат, да к тому же
он малый ловкий.
Марьяна
Дон Педро
И наконец мы что-нибудь узнаем.
Все встают и направляются к двери.
Третий заговорщик
Добро пожаловать, коли приносишь
ты вести добрые.
Марьяна (страстно, дону Педро)
О, хоть немного
подумай, Педро, обо мне! Прошу,
будь крайне осторожен. Видишь,
я говорить не в силах от волненья.
В дверях появляется четвертый заговорщик. Это рослый мужчина, по-видимому, из богатых крестьян, одет в костюм простолюдина той эпохи. На нем остроконечная шапка с бархатными полями и шелковыми кистями, куртка с вышивками и аппликациями из разноцветного сукна на локтях, рукавах и воротнике, брюки для верховой езды с филигранными пуговицами и кожаные гетры, открытые с боков так, что видны голые ноги. На лице отпечаток молодой, тихой грусти. Все действующие лица толпятся около входной двери. Марьяна не может скрыть своей тревоги. Она смотрит то на вновь прибывшего, то на дона Педро встревоженно и пытливо.
Четвертый заговорщик
Привет вам, кабальеро. Вам привет,
донья Марьяна!
(Пожимает руку Марьяне)
Дон Педро (нетерпеливо)
Говори скорее,
какие новости?
Четвертый заговорщик
Такие ж
дурные, как погода.
Дон Педро
Первый заговорщик
Марьяна
Педро,
скажи, ты очень опечален?
Дон Педро
Четвертый заговорщик
Не ждите.
Нам нужно начеку быть: власти
повсюду ищут нас, придется
теперь нам отложить восстанье
или в бою кровавом пасть.
Дон Педро (в отчаянии)
Не знаю, что и думать; рана
открылась у меня в груди,
и ждать не в силах я, сеньоры.
Третий заговорщик (твердо)
Дон Педро, победим мы, выжидая.
Четвертый заговорщик (твердо)
Без пользы умирать никто не хочет.
Дон Педро (так же твердо)
Мне это стоит тяжкого страданья.
Марьяна (испуганно)
(Ходит по комнате)
Четвертый заговорщик
Вся теперь Испанья
молчит, и что ж? Взгляни: она жива.
Храни, как прежде, наше знамя.
Марьяна
Я
решилась отослать его к старинной
подруге, что живет в Альбайсине,[4]
и вот дрожу: пожалуй, здесь оно
сохранней было б.
Дон Педро
Четвертый заговорщик
Ах, в Малаге – там просто ужас!
Позор Гонсалесу Морено![5]
Не описать всего, что там случилось…
Мучительное ожидание. Марьяна, сев на софу рядом с доном Педро, с напряженным вниманием слушает рассказ четвертого заговорщика,
Торрихос[6] – храбрый генерал
с челом возвышенным и чистым,
где мог, как в зеркале, себя
узреть народ Андалузии,
отважнейший, чистейший рыцарь,
с душой из серебра – убит
в полночный час на берегу
близ Малаги глухой и дикой.
Его обманом завлекли:
он, на беду свою, явился
туда, поверив обещаньям,
и корабли привел свои.
О, горе доблестным сердцам,
готовым верить злобе низкой!
Едва на берег он ступил,
его схватили роялисты.
Виконт презренный де ла Барт,
ты был над ними командиром,
зачем ты не отрезал руку
себе, зачем так вероломно
ты у героя отнял шпагу?
(Такой не сыщешь в целом мире:
из хрусталя ее эфес,
две ленты вкруг него обвиты.)
В тот миг на небе встали тучи
и шумным пролились дождем.
На море ветер поднял бурю,
и вдаль уплыли корабли,
спеша волну веслом разрезать
и паруса поднять свои.
Как глухо залпы прозвучали
средь воя волн, седых, сердитых!
И мертвым он на землю пал…
О, храбрый рыцарь! Вместе с ним
вся полегла его дружина!
И даже смерть, как ни сильна,
его улыбку не убила.
На кораблях в тот час рыдали,
на вантах стоя, моряки,
и много женщин в траур черный
красу печально облекли.
И в горы рощею лимонной,
рыдая, горе понесли.
Дон Педро (выслушав рассказ, встает)
Опасность эта силу придает мне.
Сеньоры, будем продолжать борьбу!
Торрихос мертв, но смерть его
зовет меня к борьбе…
Первый заговорщик
