Уходит.
КорифейДа, много зол – заслуженных, увы! —
Бог наложил сегодня на Ясона…
Ты ж, бедная Креонта дочь, тебя
Жалеем мы: тебе Ясонов брак
Аидовы ворота отверзает…
Так… решено, подруги… Я сейчас
Прикончу их и уберусь отсюда,
Иначе сделает другая и моей
Враждебнее рука, но то же; жребий
Им умереть теперь. Пускай же мать
Сама его и выполнит. Ты, сердце,
Вооружись! Зачем мы медлим? Трус
Пред ужасом один лишь неизбежным
Еще стоит в раздумье. Ты, рука
Злосчастная, за нож берись… Медея,
Вот тот барьер, откуда ты начнешь
Печальный бег сейчас. О, не давай
Себя сломить воспоминаньям, мукой
И негой полным; на сегодня ты
Не мать им, нет, но завтра сердце плачем
Насытишь ты. Ты убиваешь их
И любишь. О, как я несчастна, жены!
Быстро уходит.
ХорСтрофа IИо! Земля, ты светлый луч,
От Гелия идущий, о, глядите,
Глядите на злодейку,
Пока рука ее не пролила
Крови детей…
О Солнце, не давай,
Чтоб на землю кровь бога
Текла из-под руки,
Подвластной смерти;
Ты, Зевса свет, гони
Эринию из этого чертога,
Которой мысли
Наполнил демон мести
Кровавыми парами.
Напрасно ты из-за детей
Страдала и напрасно их рождала.
Те синие утесы,
Как сторожей суровых миновав,
Медея, мать
Несчастная, с душой,
Давимой гневом тяжким,
Зачем влачишься ты
К убийству снова,
Едва одно свершив?
Безумная! О, горе смертным,
Покрытым кровью.
К богам она взывает,
И боги щедро платят…
Голоса детей… Послушай,
О преступная! О, злой
И жены ужасный жребий!
Ай-ай… о, как от матери спасусь?
Не знаю, милый… Гибнем… Мы погибли…
Поспешим на помощь[31], сестры;
В дом иду я.
Скорее, ради бога, – нас убьют…
Железные сейчас сожмут нас сети[32].
Ты из камня иль железа,
Что свое, жена, рожденье,
Плод любимый убиваешь…
Мне одну хранила память,
Что детей любила, мать,
И сама же их убила…
Инó[33] в безумии божественном, когда
Ее скитаться осудила Гера.
Волны моря смыли только
Пятна крови,
Она ж, с утеса в море соступив,
Двух сыновей теперь могилу делит.
Ужас, ужас ты предельный!
Сколько зерен злодеянья
В ложе мук таится женских…
Входит Ясон.
ЯсонВы, жены, здесь уже давно, не так ли?
Злодейка где ж? В чертоге заперлась?
Или в бегах Медея? Только ад
Иль неба высь да крылья птицы разве
Ее спасти могли бы. За тиранов
Она иначе роду их ответит.
Иль, может быть, убив царя земли,
Она себя считает безопасной,
Коли ушла отсюда?.. Но о ней
Я думаю не столько, как о детях:
Ее казнить всегда найдутся руки.
Детей бы лишь спасти, и как бы им
Креонтова родня за материнский
Не мстила грех – вот я чего боюсь.
О, ты, Ясон, еще не знаешь бедствий
Последнего предела; не звучат
Они еще в твоих словах, несчастный.
Так где же он? Иль очередь за мной?
Детей твоих, детей их мать убила.
Что говоришь? О, смерть, о, злая смерть!
Их больше нет, их больше нет на свете.
Убила где ж, при вас или в дому?
Вели открыть ворота – сам увидишь.
Гей! Вы! Долой запоры, с косяков
Срывайте двери – два несчастья видеть
Хочу я, двух убитых и злодейку.
Появляется колесница, запряженная драконами. В ней Медея с телами детей.
МедеяНе надо дверь ломать, чтобы найти
Убитых и виновницу убийства —
Меня. Не трать же сил и, если я
Тебе нужна, скажи, чего ты хочешь.
А в руки я тебе не дамся, нет:
От вражьих рук защитой – колесница,
Что Гелий мне послал, отец отца[34].
О, язва! Нет, богам, и мне, и всем,
Всем людям нет Медеи ненавистней,
Которая рожденью своему
Дыханье перервать ножом дерзнула
И умереть бездетным мне велит…
И ты еще на солнце и на землю
Решаешься глядеть, глаза свои
Насытивши безбожным дерзновеньем.
О, сгибни ж ты. Прозрел я наконец.
Один слепой мог брать тебя в Элладу
И в свой чертог от варваров… Увы!
Ты предала отца и землю ту,
Которая тебя взрастила, язва!..
Ты демон тот была, которым боги
В меня ударили… Чтобы попасть
На наш корабль украшенный, ты брата
Зарезала у алтаря. То был
Твой первый шаг. Ты стала мне женой
И принесла детей, и ты же их,
По злобе на соперницу убила.
Во всей Элладе нет подобных жен,
А между тем я отдал предпочтенье
Тебе пред всеми женами, и вот
Несчастлив я и разорен… Ты львица,
А не жена, и если сердце есть
У Скиллы[35], так она тебя добрее.
Но что тебе укоры? Мириады
Их будь меж уст, для дерзости твоей
Они – ничто. Сгинь с глаз моих, убийца
Детей бесстыжая! Оставь меня стонать.
Женой не насладился и детей,
Рожденных мной, взлелеянных, увы,
Не обниму живыми! Все погибло.
Я многое сказала бы тебе
В ответ на это. Но Кронид-отец
Все знает, что я вынесла и что
Я сделала. Тебе же не придется,
Нам опозорив ложе, услаждать
Себе, Ясон, существованье, чтобы
Смеялись над Медеей. Ни твоя
Царевна, ни отец, ее вручавший,
Изгнать меня, как видишь, не могли.
Ты можешь звать меня как хочешь: львицей
Иль Скиллою Тирренской; твоего
Коснулась сердца я и знаю – больно…
И своего. Тем самым – двух сердец.
Легка мне боль, коль ею смех твой прерван.
О дети, вы злодейкой рождены.
И вас сгубил недуг отцовский, дети!
Но грех убил и новый брак, невинных.
Из ревности малюток заколоть…
Ты думаешь – для женщин это мало?
Не женщина, змея ты, хуже змей…
И все ж их нет, – и оттого ты страждешь.
Нет, есть они и матери грозят…
Виновника несчастий знают боги…
И колдовство проклятое твое.
Ты можешь ненавидеть. Только молча…
Не слушая. Иль долго разойтись?..
О, я давно горю желаньем этим…
Дай мне детей, оплакав, схоронить…
О нет! Моя рука их похоронит.
В священную я рощу унесу
Малюток, Геры Высей, и никто
Там вражеской десницей их могилы
Не осквернит… В Сизифовой же мы
Земле обряд и праздник установим,
Чтоб искупить невинную их кровь…
Я ухожу в пределы Эрехтея…
И с сыном Пандиона разделю,
С Эгеем, кров его[36]. Тебе ж осталось
Злодейскую запечатлеть свою
Такой же смертью жизнь, а брака видел
Ты горького исход уже, Ясон…
О, пусть
За детские жизни казни́т
Тебя Эриния кровавая и Правда!
Кто слышит тебя из богов,
Ты, клятвопреступник, – кто слышит?
В чертог воротись. Хоронить
Ступай молодую жену.
О дети, о двое детей,
От вас ухожу я.
Не плачь еще: рано —
Ты старость оплачешь.
О, как горю я
К устам прижаться,
К устам их детским.
Ты оттолкнул их…
Теперь и ласки
И поцелуи…
О, ради богов… О, дай мне
Их нежное тело
Обнять… только тронуть.
Колесница с Медеей исчезает.
