Председатель (гордо). Это правда.
Голоса. Но это мало!
– Их нужно истребить!
– Отравить воду!
– Научи, Отец! Мы ждали тебя. Не оставь детей.
– А иначе к черту!
– Танцуют, проклятые!
Председатель. Молчать!
Царь Голод (встает). Вам мало этого! Вы недовольны? Так слушайте, дети мои: готовится великий бунт!
Голоса. Ого!
– Бунт!
– Горячая потеха! Хо-хо-хо!
– Запасайтесь спичками.
– Спички дешевы!
– Народное бедствие. В это время не платят страховых премий!
– Огонь!
– Будет светло. Хо-хо-хо!
– Молчать!
Царь Голод. Но ждите, дети мои. Пробегут короткие дни, и Время снова ударит в колокол всполоха. И тогда – на улицы, в дома!
Стонут от восторга и скрежещут зубами.
– А пока – выползайте понемногу из ваших нор. Черными тенями легонько крадьтесь средь народа – и насилуйте, убивайте, крадьте и смейтесь, смейтесь! Уже легче стало дышать, уже пахнет гарью и свободнее выходит наружу зверь – близится ночь. Когда ударит колокол…
Полный беспорядок. Крики восторга, шум, дикий свист. Кто-то в безумии кружится как юла, падает на пол и хохочет. Прорезаются отдельные возгласы.
– На улицы!
– В дома! В их спальни!
– Будем жечь! Жечь!
Восторженный визг.
– Я буду много кушать.
Протяжный дикий свист.
– Сожжем весь город!
– Главное – книги! Книги, книги, книги!
– Будем дробить головы.
– Да здравствует Смерть!
Смерть встает и серьезно кланяется.
– Ага, проклятые! Дождались! – Танцуют! – Скоро, скоро.
– Туда, наверх.
Как сухой лес, тянутся кверху худые угрожающие руки. Свист.
– Дождались. Ага! Скоро, скоро. Танцуйте, проклятые!
– Да здравствует Смерть!
Смерть снова встает и серьезно кланяется. Шум несколько тише.
Председатель, с ярко горящими пятнами румянца на скулах, жмет руку Царю Голоду.
– Спасибо, Отец.
– Много прольешь ты крови, сынок.
– Много, Отец.
– Танцевать!
Восторженный визг.
– Я буду много кушать!
– Танцевать!
– Музыка бесплатная.
– Пока внизу.
– А там и наверх!
Председатель (вскакивает на бочонок и кричит). Тише! (Продолжает, несколько рисуясь.) Господа, я предлагаю, пользуясь тем, что музыка бесплатна, устроить легкий бал. Думаю, что присутствующие дамы и девицы одобрят мое предложение.
Радостный визг.
А что вы скажете, Отец?
Царь Голод (громко). Да. Они танцуют – будем танцевать и мы. Сольем наше веселье – пусть пляшет вся земля! Танцуйте, дети!
Голоса. Танцевать! Берите дам!
– Пусть Отец дирижирует.
– Отец, Отец!
Хохот. Обступают Отца. Он, также смеясь, добродушно отнекивается.
Получается дикое сходство с обыкновенной мещанской вечеринкой.
Царь Голод. Да я и танцевать-то не умею. Ей-богу! Постойте, постойте, постойте, куда тащите старика.
Голоса. Просим. Отца! Отца!
Царь Голод. Вот разве она? (Указывает на Смерть.)
Смерть (сердито). Убирайся!
Голоса. Ну, пожалуйста, ну, милый, ну, Отец.
Царь Голод. Ну, хорошо. Ну а за даму можешь быть?
Смерть. Да – это могу.
Музыка вверху играет кадриль. Становятся в пары. Царь Голод со Смертью.
Царь Голод . Retournez. La premiere figure! Commancez [1].
Все танцуют ухарски, с вывертами, с гиканьем, с громким притоптыванием ногами. Смерть вначале несколько жеманится и томно кладет голову на плечо к кавалеру, но постепенно расходится и начинает канканировать.
(Громко.) Смерть, Solo!
Танец смерти
Все с хохотом останавливаются, и Смерть танцует одна. С совершенно серьезным и неподвижным лицом, оскалив белые зубы, она стоит на одном месте и выделывает ногою, слегка приседая, два-три движения, выражающие ее крайнее веселье. Голову она кокетливо и медленно поворачивает со стороны в сторону, как бы обливая всех мертвым светом белых оскаленных зубов. Вначале на нее смотрят со смехом и даже слегка аплодируют, но постепенно смутный страх овладевает всеми и гасит голоса. Безмолвие. Внезапно в углу вспыхивает ссора. Крики, голос Председателя.
– Оставь мою даму!
– Тут нет своих дам.
– Прочь!
– Не смей бить.
– Ага, ты так!
– Убью. Кто это? Стойте! Стойте!
Общая свалка. Громкий стон и проклятие. Кто-то грузно падает. Из расступившейся толпы выходит Председатель, со злобно оскаленными зубами, в руке нож.
– Ну, кто еще? (Оглядывается назад). Выходи.
– Нашел дурака.
– Кого это, а?
Царь Голод (покровительственно). Ты что же это своих?
Председатель (бледно улыбается). А разве есть свои?
Смерть (мрачно). Да – и потанцевать не дадут.
Крики. Танцевать! Отволоките его в сторону. Ого-го-го-го!
Беспорядок. Бессмысленные выкрики, шум, дикий продолжительный свист.
Опускается занавес.
Картина третья
Суд над голодными
Подобие судейской залы.
Налево наискосок, вполоборота к зрителям, сидят за столом Судьи. Стол находится на возвышении и покрыт черным сукном; атрибуты судопроизводства: голый подержанный череп, закапанный слегка чернилами и стеарином, небольшая игрушечная английская виселица и высокая четвертная бутыль с красным, как кровь, вином. Судей пятеро, председательствует Царь Голод; все Судьи одеты в черные мантии и пышные напудренные парики. Двое по бокам Царя Голода необыкновенно худы и тощи, с длинными, вытянутыми до чрезмерности лицами; и рты у них похожи на перевернутую букву V; следующие два чрезмерно толсты, бочкообразны, сонны, и рты у них кружочками, напоминают верхушку задернутого кошелька.
Внизу, за маленьким столиком, согнувшись, Секретарь с необыкновенно большим гусиным пером.
У задней стены, на возвышении, пюпитр, за которым сидит неподвижно Смерть.
Занимая весь правый угол картины, ближе сюда, отделенные от суда низенькой решеткой, помещаются на удобных скамейках и в креслах Зрители.
Все они одеты как на бал: женщины в пышных платьях, сильно декольтированы, украшены драгоценностями: жемчужные колье, бриллиантовые диадемы, золото; у одной из них. Миллионерши, пальцы до самых ногтей унизаны перстями. Только одна девушка, хотя и декольтированная, но одета очень просто, в черном, открытом платье. В общем, женщины красивы и породисты, за исключением двух старух, одетых также пышно, и притом одна из них в ярко-красном.
Мужчины во фраках и сюртуках, тщательно выбриты и причесаны у парикмахера, благообразны и чисты. У Профессора, например, седые кудри необычайной белизны и вообще вид патриарха. Есть толстые, из коих один, с огромным животом, еле помещается в кресле и постоянно засыпает. Трое юношей: один, глупый, с моноклем и выражением восторга на прыщавом лице; другой равнодушный, пресыщенный; третий с пышными черными волосами, демонической внешностью и выражением на лице мировой скорби.
Все указанные свойства, как толщина, так и худоба, как красота, так и безобразие, достигают крайнего развития.
При открытии занавеса Царь Голод и за ним все остальные Судьи встают и почтительно кланяются сперва Смерти, которая отвечает угрюмым кивком головы, и затем Зрителям.
Царь Голод. Милостивые государыни и государи! Позвольте приветствовать вас в зале правосудия. По вашему желанию, которое для нас закон…
Кланяется и смотрит на товарищей, – и те по очереди, каждый с поклоном, подтверждают:
– Закон.
– Закон.
– Закон.
Царь Голод (продолжает) …которое для нас закон, мы собрались сюда, чтобы судить голодных. Для этого мы надели мантию и парики, поставили стол, влезли на возвышение и внизу посадили секретаря с большим гусиным пером.
