Музыка стихает. ЛОРА расставляет закуски, поправляет диванные подушки, прибирается. ДЕННИС завязывает галстук, ФРЭНК выпивает. Он без повязки.
ЛОРА. Как тебя угораздило? Это же вечеринка для Филлипа, а тебе надо было их позвать!
ДЕННИС. Не то чтобы я их звал…
ЛОРА. Роджер в своем репертуаре — вертит тобой, как хочет.
ДЕННИС. Они здесь проездом — что я мог сделать?
ЛОРА. Ты мог сказать «нет» и предложить другой день.
ДЕННИС. Они только сегодня могут.
ЛОРА. Сегодня мы не можем.
ДЕННИС. Мне казалось, ты будешь рада их видеть…
ЛОРА. Думаешь, Фрэнку интересно слушать твою болтовню? (Фрэнку.) Как тебе мартини?
ФРЭНК. Ну…
ЛОРА. Попробуй оливки. Сицилийские. (Деннису) Зачем ты снял трубку? Пусть бы автоответчик…
ДЕННИС. Он мой брат. Мы не виделись несколько лет.
ЛОРА. А если ты сейчас же не позвонишь в «Абдуллу», мы туда вообще не попадем. (Кивая на галстук) Неужели ты в этом пойдешь?
ДЕННИС. Роджер и Корнелия прислали на Рождество.
ЛОРА. Я никуда с тобой не пойду, если у тебя на шее будут болтаться эти бумеранги.
ДЕННИС бросает взгляд на ФРЭНКА закатывает глаза. В то время, как ДЕННИС выходит:
(Фрэнку) Посмотри, какая прелесть!
Она быстрым движением раскрывает веер.
Филлип привез из Мадрида. Пожалуй, возьму его в ресторан; пятница, вечер — там бывает ужасно душно.
ФРЭНК. А где Филлип?
ЛОРА. Должен быть в душе, но, наверно, еще спит. Он был такой измочаленный, когда я забирала его из аэропорта. (Через дверь.) Милый, они будут через пару секунд.
Приглушенный ответ из дальней части дома.
Бог знает, чем они там занимались! Малыш Санчес — это его друг по переписке — такой тихий, прямо мышонок, совсем не в стиле Филлипа. Когда гостил у нас, был до того вежливый, я чуть со скуки не умерла. Но они точно что-то там вытворяли! Каждый раз, когда я звонила, они вроде как были в Прадо. Оно, конечно, большое, но не настолько же! Зато сеньор Моралес — это отец Санчеса — сказал, что его испанский стал намного лучше. Почти как его французский — благодаря тебе.
ФРЭНК. Он способный мальчик.
ЛОРА. Не знаю, в кого он такой. Я-то в школе не блистала.
ФРЭНК. Может быть, в отца.
ЛОРА фыркает.
ЛОРА (берет его стакан). Еще мартини?
ФРЭНК. А что Корнелия?
ЛОРА. Как она раздражает! Терпеть ее не могу. Может, она и хорошенькая — поэтому Рождер с ней и сошелся — но уж очень заурядная, и если не знать, кем она работает на самом деле, можно подумать, что в булочной торгует. И в голову не придет, что она вполне себе преуспевающий дизайнер. По-видимому, в Австралии ее заказами закидали.
ФРЭНК. Я думал, она по научной части.
ЛОРА. Она начала учить староанглийский — так, между делом. Представляешь? Меня тошнит от этого. А сейчас она наконец-то забеременела, после стольких попыток, так что приготовься слушать болтовню будущей мамаши. А Роджер! Ведет себя как ребенок, иногда хочется его просто отшлепать. Он же младшенький, ему всегда все сходило с рук. Рядом с ним Филлип — просто взрослый мужик.
ФРЭНК. О, Филлип…
ЛОРА. В смысле — о, Филлип?
ФРЭНК. В смысле… Да нет, ничего…
ЛОРА. Ну, он, конечно, не идеален, но если посмотреть, какие мужчины его воспитывали…
ФРЭНК. Спасибо.
ЛОРА. Ну я же не тебя имела в виду, и ты это знаешь! Господи, да если бы не ты!..
Она обнимает и целует его.
Я говорю о других мужчинах в его жизни.
ФРЭНК. Ты слишком сурова к Деннису.
ЛОРА. Как будто он ко мне не придирается, просто он не выносит это на люди. Я так рада, что Филлип приехал. Когда мы остаемся вдвоем, мы чаще ругаемся. Поражаюсь, как мы еще друг друга не убили.
ФРЭНК. Не все же время вы ругаетесь.
ЛОРА. Ну, если только не дуемся друг на друга. А долго дуться мы не можем, потому что обязательно надо снова начать ругаться. Лучше уж быть одному, честное слово! Боже мой!
Она вдруг останавливается.
Говорю, аж самой противно. И как я могла все прошляпить? Мне сорок пять, и что? И ничего. А сколько было планов… Даже и не начинала. Я просто мать, и все.
ФРЭНК. Это важно.
ЛОРА. Этого недостаточно.
ФРЭНК. Ну, ты все время что-то делаешь. Никогда не бездельничаешь.
ЛОРА. Я знаю, знаю. У меня курсы, хор, сад, тот комитет, этот комитет, но что толку-то? Мне от этого не легче. Ой, извини, заболталась, как будто у тебя у самого мало забот. Расскажи ты о себе. Как ты, в порядке? Выглядишь хорошо. Пишешь? Расскажи.
ФРЭНК. Не сказать, чтобы сейчас хорошо писалось…
ЛОРА. Неужели я всегда такой была? Наверно, да. Какой ужас! Нет, все-таки нет. Думаю, я изменилась, как тебе кажется? А может, и не изменилась. Нет, я точно знаю, я раньше была счастлива. А может, и не была. Не знаю. Как ты думаешь, я изменилась? Бели бы не Филлип, я бы с ума сошла. Извини, ты говорил про…
ФРЭНК. Не имеет значения.
ЛОРА. Нет, имеет. Про твою пьесу. Расскажи.
ФРЭНК. Честно говоря, она мне непросто дается. Никак не могу уловить…
ЛОРА. Нет идей.
ФРЭНК. Возможно. Вообще-то у меня сейчас довольно тяжелый период. Меня постоянно обвиняют, что я пишу об одном и том же.
ЛОРА. Это о чем же?
ФРЭНК. Якобы о себе, но это совсем не так. Говорят, что это признак творческого банкротства.
ЛОРА. По-моему, личный опыт — единственное, о чем вообще стоит писать.
ФРЭНК. Но моя жизнь не так уж интересна, а была бы интересна, у меня не было бы времени о ней писать.
ЛОРА. О, как бы я хотела, чтобы сегодняшнего вечера просто не было!
ФРЭНК. Да… Хорошие оливки.
ЛОРА. Ты знаешь, ты прав. Я несправедлива к Деннису. Может быть, мы слишком друг к другу привыкли.
ФРЭНК. Возможно.
ЛОРА. Думаю, мне с ним повезло — в каком-то смысле. Он добрый, правда?
ФРЭНК. Правда.
ЛОРА. И он всегда со мной хорошо обращался, да?
ФРЭНК. Да.
ЛОРА. Я всегда могу на него опереться. Он… удобный — как мягкое кресло. (Резко открывает веер.) Какая прелестная… Вообще-то, я собираюсь от него уйти.
ФРЭНК. Ты это уже не первый год говоришь.
ЛОРА. На этот раз я серьезно. Как только Филлип закончит школу…
В дверях появляется ФИЛЛИП, растрепанный, в трусах.
Зайка! Ты же так не пойдешь, правда?
ФИЛЛИП. Я в ауте!
ЛОРА. Иди сюда, обними маму крепко-крепко!
Он подходит, она обнимает его.
Радость моя! Ты по мне скучал?
ФИЛЛИП. Угу.
ЛОРА. Ах, бессовестный! Наверняка даже не вспомнил обо мне ни разу!
ФРЭНК. Привет, Филлип.
ФИЛЛИП. Привет.
ФРЭНК. Хорошо провел время?
ФИЛЛИП. Угу.
ЛОРА. Ты так вырос. (Фрэнку.) Правда, он вырос?
ФИЛЛИП. Меня всего пару недель не было.
ЛОРА. Ты больше не мой маленький мальчик.
ФИЛЛИП. Мам!
Слышен звук приближающегося мотоцикла.
ЛОРА. Это наверняка они.
ФИЛЛИП. У Роджера мотоцикл?
ЛОРА. Видимо.
ФИЛЛИП. Круто!
ЛОРА. Наверно, воображает себя Марлоном Брандо или Джеймсом Дином. Детский сад.
Мотоцикл приближается.
Зайка, одевайся!
Мотоцикл все ближе.
Деннис!
Свет гаснет, звук мотоцикла нарастает. Он резко обрывается, свет загорается:
ГОСТИНАЯ
ЛОРА, ДЕННИС, ФИЛЛИП, ФРЭНК, РОДЖЕР и КОРНЕЛИЯ, на третьем месяце беременности, с напитками и закусками. У ног КОРНЕЛИИ — сумка. ФИЛЛИП держит стопку фотографий.
