году — пять… Я все подсчитала! За два месяца можно заработать пять тысяч!
А н я. Зачем тебе столько денег, Оля?
О л ь г а (кричит). Затем, что мне нужен дом!!! Мне нужен дом, Аня, мне тридцать лет, дом мне нужен, понимаешь ты?! Дом! Крыша над головой! Четыре стены! (Пауза, тихо.) Потому что ни один человек в мире — запомни, Аня, ни один! — не даст тебе дом. Это все иллюзии, не обольщайся… как бы тебе ни казалось, что тебя любят, — ни один, никто!.. Свой дом ты должна построить себе сама. (Пауза.) Но прежде… я швырну ему их в лицо, эти его две тысячи! Чтобы он не считал себя благодетелем. (Пауза. Смеется.) Ему же… ему же очень нравилось, Аня, спасителем себя воображать… Только эта роль быстро приелась… Тяжело. Устал. Выдохся. Надоело… Я верну ему эти деньги! Пусть строит себе свой кооператив! Пусть женится!.. На ком хочет!.. Только пусть оставит меня наконец в покое! Ненавижу! Ох как я его ненавижу!
Осторожно приоткрыв дверь, на пороге застывает о т е ц. В руках у него кульки с гостинцами.
С т а р и к (дрожащим голосом). Девочки… доченьки… Конфеток принес… пряничков… Анечка… Простите меня, деточки… Помирать скоро, Олюшка… Простите!.. Простите…
Не говоря ни слова и не глядя на отца, Ольга быстро выходит, громко хлопнув дверью. Старик беззвучно затрясся в рыданиях, посыпались кульки из рук. Аня подбежала к отцу.
А н я. Прости ее! Не плачь! Прости!.. Она несчастна! Несчастна! Если бы ты только знал, как она несчастна! Прости!
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Солнечный день. На крыльце что-то делает по хозяйству А н я. К дому подходит М а р к. В джинсах, спортивная сумка через плечо. Его сопровождает К у л и к о в.
К у л и к о в. Ань!.. Гостя к вам веду.
Аня подняла голову.
Вот, муж сестренки твоей из Ленинграда.
Аня спустилась с крыльца. Внимательно поглядела на Марка.
М а р к. Ну, здравствуй, свояченица!.. Давай знакомиться. Марк. (Протягивает руку.)
А н я. Ой! (Спохватившись, вытирает руки о фартук.) Аня…
М а р к. Ну-ну, не красней… Матрешка… Ну, что надо сделать?
Аня смущенно молчит. Марк тычет пальцем в щеку.
Поцеловать.
Оглянувшись на Куликова, Аня чмокает Марка в щеку, еще больше смущается.
Что-то мало ты на мою жену походишь… А что это дом ваш как-то стоит… странно… Я тут вроде проходил уже, спасибо человеку, довел.
А н я. Это… Куликов.
К у л и к о в. Петр.
М а р к. Да?.. Очень приятно… А половина где?
Аня не поняла.
Жена моя, жена, Ольга, — где?
А н я. Она… ее нет… Она в лесу… Она скоро придет.
М а р к. В лесу… это хорошо. Грибков, стало быть, поедим, раз в лесу… Грибков, Петя, много у вас?
К у л и к о в. Да есть…
А н я. Она не за грибами… Она ландыши собирает… корешки.
М а р к (насмешливо). Ага, значит, корешки… Это ж зачем?
А н я. Это чтобы… это чтобы обогатиться.
Пауза.
М а р к. Че-го?.. (Захохотал.) Ну знаете, девочки… это вы даете! Слыхали, Петя?.. (Ане.) Каким же это образом Ольга Васильевна желает обогатиться?
А н я. Это… гидропоника… выгонка цветов без почвы… Розы — пять месяцев… тюльпаны — три… ландыши — два… Три веточки к Ноябрьским — три рубля, к Новому году — пять. За два месяца можно заработать пять тысяч.
Пауза. Марк ошеломлен.
К у л и к о в. Да сейчас все, конечно, стараются… излишки на рынок. Государство не препятствует… а выгода всем… Я вот тоже на машине работаю, так люди попросят — всегда, суббота, воскресенье, везу на базар, в город. Лишняя двадцатка в кармане. При хорошей хозяйке жить можно… (Взглянул на Аню.) А Ольга Васильевна, что ж, цветы желает растить — опять же дело хорошее, если с толком. Я уж ей и досок навез для полок, да и когда надо там… машину… на рынок свезти… всегда… не чужие…
Пауза. Марк молчит.
А н я. Что ж мы здесь… вы, наверное, с дороги… пойдемте, я вас покормлю.
М а р к. Да нет, Аннушка, спасибо, не хлопочи. Я вот здесь посижу, подожду Ольгу, да и поедем.
А н я. Как — поедете?
М а р к. Автобусом, потом поездом, потом на такси.
А н я. Но она… У нее ландыши…
М а р к. Дорогая Анечка, то, что Ольга Васильевна — женщина, мягко выражаясь, со странностями, в этом я уже давно имел счастье убедиться. Однако же всему есть предел.
А н я. Она не поедет…
М а р к (жестко). Поедет, Аня, плохо вы знаете свою сестру. Вприпрыжку побежит.
А н я. Н-нет…
М а р к (другим тоном). Ну а не поедет, так и бог с ней, пусть на себя пеняет. Я вот возьму да и тебя увезу вместо нее. Ты мне больше нравишься. Как? Поедешь со мной?
А н я. Нет…
Куликов кашлянул.
М а р к. Что, Петя, плохи мои дела, не любят меня больше девушки.
Входит о т е ц.
С т а р и к. Здорово, мужики. Эх, едрена корень, сколь попилил, а уж руки, того, трясутся, а все бабы — язви их в душу.
А н я. Папа, это Марк.
Старик не понимает.
Олин муж, Марк.
С т а р и к. Ах ты!.. Ах ты, едрена-зелена! (Засуетился.) Дожил!.. Дожил, старый хрен… Сподобил господь всю семью перед смертью, вся семья вместе — сердце на месте, а?.. (Вытирает глаза, обнимает Марка.) Имя-то у тебя чудное. Еврей, что ли?
М а р к (улыбаясь). Нет, русский…
С т а р и к. Да по мне… все одно. Я вашу нацию очень даже уважаю. Ученые и друг за дружку держатся, не то что наш брат Иван, правда, Петя?.. Марк… стало быть, Маркел, ежели по-русски… Ну-ну… То-то я гляжу, не наш вроде мужик стоит, не деревенский. Штаны-то чего такие обтрепанные? Хотя тут сгодится по лесу шлындать. Нюта говорила, образованный ты, институт кончал?
М а р к. Академию.
С т а р и к. Ну?! Военную?
М а р к. Да нет, художеств.
С т а р и к. Это что ж значит — малюешь? Художником где работаешь?
М а р к. Архитектором.
С т а р и к. Архитектор?.. А что, ежели на военный чин перевести, так это вроде полковника будет?
М а р к. Берите выше, Василий…
А н я. Иванович.
С т а р и к. Неужто генерал?
А н я. Папа, Марк шутит…
М а р к. Шучу, Василий Иванович, извините, шучу. Рядовой я. Самый что ни на есть рядовой.
С т а р и к. Как так — рядовой? Учился — и рядовой? Зачем же тогда голову задурять?
М а р к. А вот это вы совершенно правы — незачем.
С т а р и к. Я вот нигде не учился, а, слава богу, прожил не хуже какого генерала. По пятьсот рублей на шахте зарабатывал, веришь — нет? Вот Петька, хороший мужик, а куда ему против меня — больше двухсот не выколачивает.
К у л и к о в. Да я, Василий Иванович, если захочу… Без хозяйки оно все одно прахом летит…
С т а р и к. Это я, Петя, знаю. Ох знаю!.. (Марку.) Вдовцы мы с ним, с Петей… Я ведь тоже молодым остался, как он… Жена как померла,
