в сенцах, благодетельница, в сараюшке какой. Я ведь хошь и на шахте всю жизнь, а деревенский малец. Я до войны и в стожках ночевывал, не вредный… Мне б только на глаза ей, Ольке… поменьше б на глаза…
Уходят.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Комната Ани. Раннее утро следующего дня. Сестры только что встали. О л ь г а, нечесаная, в халате.
О л ь г а (кричит). Если этот… старый потаскун!.. Этот маразматик! Этот гороховый шут!.. Пьяница!.. Не уберется сегодня же прочь!..
А н я. Оля, тише!..
О л ь г а. Я его вышвырну вон! Своими руками — вон! Чтобы духу его — слышишь? — чтобы духу его здесь!.. (Задохнулась.)
А н я. Оля, умоляю, Оля!..
О л ь г а. О свинство! Свинство!.. Где он? Где этот паршивый развратник? Что он прячется? Пусть войдет — я плюну в его поганую рожу!
А н я. Он наш отец, Оля!
О л ь г а. Что ты заладила как попугай: отец!.. Я не знаю, что такое отец! Что ты имеешь в виду? Объясни! Кого?.. Через три месяца после смерти мамы он бросил нас! Бросил!.. Тебе был год! Коле — три! В десять лет я стала для вас и отцом и матерью! Я стирала ваши штаны, варила каши и водила в ясли, я, десятилетняя девчонка, которой самой еще хотелось поиграть в куклы!.. А этот, как ты его называешь, отец!..
А н я. Оля… папа… он очень болен… Он не проживет долго…
О л ь г а (смеется). О, лицемер! Он уже успел запудрить тебе мозги. Не беспокойся за папу, детка, он еще сумеет нарожать нам кучу братьев!
А н я. Оля, у папы… силикоз.
О л ь г а. Силикоз… Откуда ты знаешь про силикоз!
А н я. Знаю. Я видела его носовой платок. Черные пятна…
О л ь г а. Замолчи! Он мог нарочно вымазать его в саже! Чтобы разжалобить нас, этот грязный шут способен на все! Всю жизнь он был шутом и развратником! (Пауза.) Что ж, видно, эта его буфетчица, эта воровка, обобрала его до нитки, раз он притащился сюда подыхать. Вспомнил наконец, что у него есть дочери и он может потребовать теперь с них алименты!
А н я. Оля, я все понимаю… и я… не осуждаю тебя, но…
О л ь г а. Меня?.. Что ты сказала?.. Ты не осуждаешь меня?! За то, что я вынянчила тебя и тебя не отдали в Дом ребенка? (Закрыла лицо руками.) Ты все забыла. Все. Ты даже забыла, как он приходил бить меня. Регулярно. В аванс и в получку. В аванс и в получку!
А н я (плачет). Оля, я не виновата, Оля! Я не виновата, что на десять лет младше и не помню всех этих ужасов, ну прости меня, я не виновата!.. Он приезжал к нам с Колей на праздники и всегда улыбался, и казался таким несчастным, жалким, и привозил нам какие-то конфеты, пряники, а мы радовались, потому что к другим детям вообще никто не приезжал!.. Оля, я не виновата, я не могу его ненавидеть. Ну прости меня, ну прости меня! Ты скоро уедешь, у тебя семья, муж. Ну потерпи немножечко, Оля!.. Я же здесь одна… я всю жизнь одна!.. Я с ума схожу… Я тебе не говорила, тут есть один человек… шофер… Куликов… Ему сорок лет почти, Оля! У него жена умерла… две девочки… Я с ним целоваться хожу… по ночам. Пусть он останется, Оля! Пожалей нас! Ты же красивая, добрая! Ты же все равно скоро уедешь!
О л ь г а (медленно). А если… нет?
А н я. Что?
О л ь г а. Если я приехала к тебе навсегда?
Пауза.
А н я. Как — навсегда?.. (Пауза.) Я не понимаю.
О л ь г а. Если я приехала к тебе навсегда и тебе придется выбирать между нами… Кого ты выберешь, Аня?
А н я. Оля, зачем?.. Зачем я должна выбирать?.. Пожалуйста, живи сколько хочешь… Живите оба!.. (Пауза.) А вы… разве вы… разошлись?
Пауза.
О л ь г а. Так… Значит, ты выбираешь его?
А н я. Да нет.
О л ь г а. Нет? Нет?
А н я. Зачем ты меня мучаешь, Оля? Я не хочу… Это жестоко.
О л ь г а. Ах, жестоко!.. Ну что ж, раз так, жалей его благородные седины!.. Примерная дочь примерного отца!.. Быть может, он еще раз принесет тебе кулек дешевых конфет!.. А то, что он растоптал мою жизнь!.. То, что я раздавлена! Раздавлена!.. Это ничего!.. Ничего!.. Туда мне и дорога!.. Хорошо, я уйду! Я уйду! Раз вы все меня гоните, я уйду!.. (Бросается к чемодану, зашвыривает вещи.) Господи, куда же мне идти?.. Нет пристанища! Нет пристанища! (Обессиленная, приваливается к чемодану.) Я не уеду! Слышишь?.. Я никуда не уеду!.. И ты не посмеешь!.. Если ты посмеешь меня… за то, что я для тебя… я… я тебя прокляну!
А н я. Оля, что ты говоришь, Оля!
О л ь г а. Я тебе расскажу! Да, да, я тебе все расскажу! Все! И ты поймешь, ты увидишь, что меня нельзя, что мне некуда… ты не посмеешь меня выгнать!
А н я. Не надо, успокойся. Я все знаю. Потом, потом!
О л ь г а. Нет, ты ничего не знаешь! Сейчас! Сейчас! Слушай! (Держит ее за руки.) Слушай!.. Я закончила восемь классов и уехала в Ленинград… Вы уже были в интернате… Первые дни — как в тумане. Блаженный сон. Одна! На свободе! Душа моя Аня… знаешь ли ты, что у нас есть душа? Душа моя, как птица, вырвавшаяся из клетки, ах, да что!.. Я приехала, я ничего не знала, Аня! Я поступила в первое же попавшееся ПТУ, мне же было все равно, все равно, господи! Главное, одна! Главное, на свободе!.. Я поступила в строительное ПТУ, но это все равно, все равно, я хотела учиться дальше, понимаешь? Поступить в университет! И я училась, я старалась, Аня!.. Мы жили в общежитии, по четыре девочки в комнате, и некоторые, понимаешь… к некоторым уже приходили на ночь… ребята… И тогда мы уходили в другие комнаты, но иногда, иногда оставались тут же, потому что… некуда было… ну не будешь же каждый раз бегать. И вот однажды… они устроили на нас облаву… И всех, у кого в комнате нашли парней… нас всех выгнали!
Пауза.
А н я. Но ведь к тебе…
О л ь г а. Разумеется, нет!.. Но выгнали всех.
Пауза.
А н я. И куда ж ты потом?..
О л ь г а. Потом… потом я пошла на стройку. Потому что там давали общежитие и лимит. Закончила вечернюю школу и стала поступать в университет. (Пауза.) Я поступала пять лет и всегда проваливалась. Я не была тупой, Аня, но… очевидно, я просто рано выдохлась… еще не начав жить… Работать по восемь часов на улице, а потом в общежитии все вечера слушать идиотскую болтовню о свиданиях и абортах… Конечно, некоторым удавалось
