вы и беспокойтесь. А то от людей срам. Здесь тебе не город. Люди стыд имеют. И так много болтают.
М а р к. Что болтают?
С т а р у х а. Пересказывать — язык отсохнет. Стало быть, есть что.
М а р к. Что ж, людям рты не заткнешь. На то и деревня, пусть.
Пауза.
С т а р у х а. Что это брат ваш не приехал на похороны? Аль не пустили?
А н я. Я просила Олю телеграмму послать, а она говорит, забыла… А потом — поздно уже…
Пауза.
С т а р у х а (вздыхает). Вот и девять дней твоему батюшке, Нюта. Хороший был старичок.
М а р к. Чем же это он уж так был хорош?
С т а р у х а. А тем и хорош. Не успел оклематься как следует — и дровишек мне наколол, и крышу на сараюшке поправил, и стенку бревном подпер. А ты скоро месяц живешь тут, а проку с тебя как с козла молока.
М а р к. Я, бабушка Настя, между прочим, в отпуске. Так сказать, отдыхаю по закону. Деньги я вам заплатил, если мало…
С т а р у х а. Деньги мне твои ни к чему, а только не мужик ты. Вот и при Анне говорю. А то больно она на тебя глаза стала пялить.
А н я. Бабушка! (Вспыхнула, выбежала из комнаты.)
С т а р у х а. Что — бабушка!.. Бабушка…
Пауза.
М а р к. Вы, бабушка Настя, знаете, что такое Ве-не-ци-я?..
С т а р у х а. А господь ее знает.
М а р к (засмеялся). Вот и я… не знаю.
С т а р у х а. Ну и что? К чему это ты?.. Ты ей голову не дури, слышь? Я Анну за Петра отдам. Как отец хотел. Без глупостей ваших. А скучно с нами — езжай себе на здоровье. Никто не держит.
М а р к. Гоните?
С т а р у х а. От греха.
М а р к. Уеду скоро, не беспокойтесь. Вот Ольгу дождусь и поеду. (Пауза.) Странно. И за что вы меня так не любите?
С т а р у х а. А за что тебя любить? Бесполезный ты для людей человек.
М а р к. Это я у вас тут бесполезный. А на работе меня очень даже ценят.
С т а р у х а. Что она теперь — работа ваша?! Вот у меня дому сто лет. Был бы хозяин — еще бы сто простоял.
М а р к. Я дома не строю. Мое дело — нарисовать на бумаге.
С т а р у х а. «На бумаге»! Все у вас ноне только на бумаге!.. (Неожиданно.) Ты бабу свою до чего довел! Смотреть — тошно!
М а р к. Ого! Это что-то новенькое. До чего же это я ее довел?
С т а р у х а. Это она у тебя что, с сытой жизни целыми днями в лесу валандается? Думала раньше — блажь, дурь! Ан нет, хоть и дурь, да все неспроста, худо бабе. Копейку баба норовит зашибить. Баба! Копейку! Будто у нее мужика нет! А ты каждый день до двенадцати часов дрыхнешь! Тьфу!
М а р к. Ну знаете! Сумасшедший станет с крыши вниз головой прыгать — и мне за ним?
С т а р у х а (не слушая). Какая ж ей от тебя польза? Какой ты ей муж? Раз баба одна без угла мается, голову не знает приткнуть куда! Ты хоть знаешь, для чего мужики женятся? Для чего девки замуж выходят? Для детей, несчастная твоя голова! Для дома, для детей! Ты зачем ей родить не даешь? Нехристи! Раньше-то бездетные в глаза людям стыдились смотреть, бесплодие грехом считали! А нонче нарочно плод травите! Да в детях-то крепость, сила ваша мужицкая, аль у вас и сил уже нет? Потомство свое в тягость считаете? Для чего живете, ироды? Для какой такой пользы?
М а р к. Настасья Савельевна!.. Вы просили меня поллитра купить на поминки Василия Ивановича. Не угодно ли теперь оставить меня в покое? (Уходит.)
С т а р у х а. Да оставлю я тебя, оставлю, на что ты мне сдался! Уж как ты его бережешь, свой покой, прости господи! (Пауза.) Ну иди, Нюта, сюда, иди, не прячься.
Вошла А н я, молча села за стол.
Ну давай помянем батюшку, царство ему небесное. Ольга-то когда вернется, сказала?
А н я. Не знаю… завтра… или послезавтра…
С т а р у х а. А чего вдруг ехать приспичило?
А н я. Удобрения какие-то надо достать или… я не знаю…
Пауза.
С т а р у х а. Ничего… Даст бог, скоро уедет… твоя зазноба. Да и грех это, нехорошо, нечего и сердце зря травить.
Из глаз Ани тихо полились быстрые слезы.
Ничего… Сороковины по батюшке справим, и за свадьбу, ничего… Не плачь, детонька, слезы-то твои девичьи, со страху, высохнут скоро, что утренняя роса на солнце. Не плачь, он мужик тихий, смирный, обижать не станет. А что вдовый да с детками — так это тебе бог дает.
А н я. Не люблю я его, бабушка Настя, не люблю!..
С т а р у х а. Э, милая!.. Это в тебе не любовь — это кровь молодая играет. Ты с мужиком пуд соли съешь, детей ему нарожай, душой-телом прирасти, а после скажешь: люблю — не люблю. Ты этого перекати-поле с Петром своим не равняй. Я людей вижу. Ты сирота. Тебе теперь дом свой устраивать нужно, корни пускать, гнездо вить. Куда ты без Петра денешься? Он тебе теперь и за отца, и за матерь. Али ты, как сестра твоя, мыкаться хочешь? Без пристанища? Вот уж бедная, бедная! Ох, не приведи господь бездомной, безмужней жить! (Неожиданно.) Ты сегодня ночевать ко мне приходи.
А н я. Зачем?
С т а р у х а. А неможется мне. Водицы испить али что. Вот и подашь. (Пауза.) Что молчишь?
А н я. Хорошо.
С т а р у х а. Ну и пойду помаленьку. Гляди не сиди долго, Нюта. Без тебя не усну. (Уходит.)
Аня остается одна. Некоторое время сидит, задумчиво опустив голову на грудь. Бьют часы. Наконец она, словно решившись на что-то, встает и направляется к комнате Марка. Останавливается у дверей, помедлив, тихо стучит.
М а р к. Да! Входите! (Весело.) Ну что, матрешка, скоро мы с тобой расстаемся! Жаль, да ничего не попишешь. Гонит меня твоя бабка, не любит. Да и на работу пора.
А н я. Вы ее простите, пожалуйста… Она очень несправедлива к вам…
М а р к. Вот как?.. Ну что же, спасибо на добром слове, а только она, Анечка, пожалуй, права… Со своей колокольни… Которая, кстати сказать, уже давно не звонит… Да, дорогая Анечка, она права с точки зрения своего уже давно отошедшего в небытие времени… Когда-то именно так и рассуждали: дом, дети… Но теперь это все как-то утратило смысл. Ты не находишь?
А н я. Да.
М а р к. Ну вот… И об обильном потомстве, к сожалению, я могу, например, только мечтать… ибо с большим трудом имею возможность прокормить одного, дай бог, чтобы он не скоро еще родился… Да и ваша сестрица… которую я, разумеется, горячо обожаю… любовницей — еще куда ни шло, но представить себе Ольгу Васильевну матерью семейства — весьма затруднительно, не обижайтесь… Вот вы с вашим
