— Я уже не школьник, — сказал Павлик. «Неужели ушла? Тогда совсем будет глупо — я о ней расскажу, а ее нет».
— Хорошо. Уже не школьник, но еще и не взрослый.
— Тетя Наташа, вам большой привет от мамы.
— Спасибо.
— И от папы привет. Он лежит в больнице. Ему позавчера только вырезали аппендицит.
— Вырезают не аппендицит, а аппендикс.
— Понятно. Тетя Наташа, я хочу вам одну вещь сказать. Можно?
— Говори.
«Как бы начать получше? Сказать, что мы дружим с первого класса? Нет, не надо. Скажу, как есть. Скажу, что вместе приехали, а то, что мы в поезде познакомились, говорить необязательно».
— Ну, говори же, говори! — сказала тетя Наташа.
— Дело вот в чем, — начал Павлик и неожиданно для самого себя спросил: — А что, дядя Жора все летает?
— Да. Он уже два миллиона километров налетал.
— Какой у него самолет? «ТУ-114»?
— «ИЛ-62».
— Замечательный самолет, — сказал Павлик, безнадежно увязая в разговоре и так и не решаясь выйти на главную тему.
И тетя Наташа поняла, что ее гость, по всей видимости, собирался говорить с ней о чем-то другом.
«Если сейчас не скажу — все. Надя уйдет. Не будет она столько ждать».
— Тетя Наташа, — сделал новый заход Павлик, — вы, конечно, знаете, почему я приехал…
— Мне твоя мама все рассказала по телефону, так что я в курсе дела.
— Я приехал подавать документы в ПТУ…
— Знаю. Только вот на кого решил учиться, это мне еще неизвестно.
«Было бы вам известно, что пока мы тут с вами разговариваем, на пятом этаже стоит и нервничает Надя Фирсова, которая на меня надеется. А возможно, она уже ушла и считает, что я жалкий трепач».
Этого, разумеется, Павлик не сказал. Он это только подумал, а сказал он совсем другое:
— Вы знаете, когда ребята и девчонки вместе учатся, то у них завязывается дружба, а у некоторых она даже переходит в любовь…
— Да, случается и такое, — улыбнулась тетя Наташа, твердо убеждаясь, что не ошиблась в своей догадке — влюбился и боится признаться.
— Но бывает, что просто дружба, — полез на попятный Павлик, уже окончательно теряя надежду перейти к делу.
— Давай рассказывай о себе, но, если можешь, покороче, а то я ухожу на ночное дежурство, а мне еще надо успеть дать тебе разные инструкции.
«Уходит на ночное дежурство, тогда-то уж Надя наверняка не останется. Ладно. Скажу».
— Тетя Наташа, со мной вместе приехала поступать одна девушка — Надя Фирсова. Она хорошая девушка. У ней бабушка была на фронте, работала в редакции военной газеты, награждена орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги»…
— Кто? Бабушка или девушка?
— Бабушка, а сама она будет учиться на кондитера.
— Прекрасно. Ну и что же?
— Вы понимаете, она думала, что для поступающих есть общежитие, а оказывается — нет. И ей вообще-то негде… У нее тут нет никого…
— Я понимаю, — сказала тетя Наташа, и Павлик заметил, что лицо у нее немножко потемнело.
— Так что, если нет возможности, то я тогда тоже… — Он потянулся к своему рюкзаку, давая тем самым понять, что он готов покинуть квартиру.
— Как ее зовут? — спросила тетя Наташа, как будто это имело какое-то значение.
— Надя. Надежда Фирсова.
— Сколько ей лет?
— Сколько и мне.
— Так она совсем взрослая, — покачала головой тетя Наташа, а Павлик подумал: «Интересно, Надя, значит, взрослая, а я не взрослый».
— Где она?
— Она тут.
— Где тут?
— На лестнице…
Тетя Наташа замолчала. Она внимательно разглядывала свои ногти, потом встала, подошла к зеркалу, поглядела на себя, еще раз покачала головой и сказала совсем тихо, еле слышно:
— Пусть зайдет.
Павлик метнулся в переднюю, открыл настежь дверь и крикнул:
— Надя! Иди сюда! Тебя приглашает тетя Наташа!..
Не услышав ответа, он сбежал на пятый этаж и увидел Надю с чемоданчиком в руке, она уже собиралась спускаться.
Он выхватил у нее чемоданчик и взял ее за руку.
— Она просит, чтобы ты шла скорей, а то ей уходить на ночное дежурство…
Когда Надя вошла, Павлик удивился — как-то она вдруг изменилась. Робкая, смущенная. Где же ее чувство юмора?
— Здравствуйте, Надя Фирсова, — сказала тетя Наташа, и Павлику захотелось, чтобы она при этом улыбнулась, но на лице ее не было улыбки. Сперва она поглядела на Надю, а потом стала глядеть куда-то мимо.
— Вы меня извините, — сказала Надя, — я вообще не хотела…
— Ах, вы не хотели? — усмехнулась тетя Наташа, и Павлик почувствовал — в воздухе пахнет грозой.
— Мне просто как-то неудобно, — пояснила Надя.
— Заходите, заходите, — сказала тетя Наташа и снова задумалась, и это было уже совсем непонятно. Она же все знает, сама пригласила Надю войти и опять молчит. — Ну, хорошо, — сказала она наконец. — Значит, так, вы — Надя Фирсова — будете спать в этой комнате на тахте, белье здесь, в ящике. А ты, — она обернулась к Павлику, — ты будешь спать в маленькой комнате на раскладушке, она уже постелена. Душ и все прочее вон там. В холодильнике есть масло, колбаса, бутылка ряженки. Хлеб в хлебнице.
— Спасибо, — сказал Павлик. — Нам все ясно.
— Можно мне спросить? — Надя подняла руку, как в классе, и тетя Наташа коротко улыбнулась. — У вас есть телефон. Можно, я ваш номер напишу в телеграмме бабушке, и она завтра сюда позвонит…
— Можно. А что, у тебя, кроме бабушки, никого нет?
— Есть. Папа есть и мама. Только они в отъезде. Их по нескольку месяцев не бывает. Они в геологической экспедиции…
— Понимаю, — кивнула тетя Наташа.
«Сказала бы: «Это дело хорошее», Наде было бы приятней», — подумал Павлик и спросил:
— А когда дядя Жора вернется?
— Сегодня он не вернется, — ответила тетя Наташа и подчеркнула слово «сегодня».
— Жаль, — сказал Павлик. «Вернулся бы сегодня, все было бы проще. Мы бы устроились вместе с дядей Жорой, а Надя бы ушла туда, на раскладушку».
— Я приду рано. Вы меня дождитесь.
— Мы с утра пойдем в ПТУ, — сказал Павлик, — а по пути зайдем в кафе «Ландыш». Там и поедим.
— Ну да, светскую жизнь лучше начинать с утра, — сказала тетя Наташа.
— Очень там рогалики вкусные, — сказала Надя.
Тетя Наташа взяла сумку, плащ и пошла к дверям. Уже на пороге она остановилась и сказала:
— Спокойной ночи.
Она посмотрела на Павлика, потом на Надю.
— Вы слышите? Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, — сказал Павлик.
— Спокойной ночи, тетя Наташа, — сказала Надя и, когда захлопнулась дверь, закрыла лицо руками. — Думала, умру…
7
Восемь переговорных кабин стоят рядом, в каждой человек, а иной раз и двое. Один говорит, а другой ему подсказывает или что-нибудь добавляет в трубку. Днем, когда кабины заняты и все сразу говорят, ничего понять нельзя — сплошная каша. Но если мимо этих кабин пройдешь не спеша, до тебя долетят обрывки разговоров, которые сплетутся в одну фразу, без начала и конца, без запятых и точек: «Полина родила двойню постараюсь в министерстве выбить фонды защитился все в порядке высокие сапожки только на шнурках в целом утверждены есть поправки звоню и не застаю где ты гуляешь по вопросам капитального строительства целую тебя дорогая в соответствии с указаниями руководящих органов…»
Говорят люди, говорят, не умолкая, и у каждого свои радости, свои заботы и печали.
Днем почти всегда работы невпроворот, а в ночные часы, конечно, много спокойней. Остается время передохнуть, подумать о том о сем.
Она ответила на вызов, соединила абонента с Алма-Атой, он поблагодарил: «Спасибо девушка!» — и торопливо заговорил по-казахски.
«Спасибо, девушка», «Будьте любезны, девушка». А я, между прочим, шесть лет замужем. Меня уже называют тетей Наташей».
В автобусе по дороге на работу она все время думала об этой девчонке и о Павлике. Все-таки родственник, хоть и дальний. Вера Коротеева — мать Павлика — доводится ей троюродной сестрой. Встречаются они редко, живут в разных городах, но так уж вышло, что у нее с Верой одна профессия — обе телефонистки и обе на междугородной. Только Вера там у себя — старшая. У нее в Озерске совсем другой объем работы, даже и сравнивать нельзя. Озерск — всего-навсего районный центр, к тому же Вере лет побольше и у нее стаж, а Наташа работает не так давно. Летала стюардессой и в один прекрасный день в рейсе познакомилась с Георгием. Он летел пассажиром из Адлера. Потом уже, после свадьбы, он вдруг заявил: «В нашей семье кто-нибудь один будет летать, а именно — я. А для тебя и на земле работенка найдется». И вот она закончила курсы и теперь трудится, как говорится, не хуже других.
Вспыхнул сигнал. Наташа приняла вызов и объявила в микрофон: «Матвеенко, вторая кабина». Она узнала знакомый голос одесской телефонистки и быстро сказала: «Люба, привет! Как там? Синеет море за бульваром?» «Синеет», — ответила Люба, — привет, Натали!»
