Иван воткнул телефонную карточку и набрал номер.
— Курданова Александра можно? — громко спросил он.
— Джона в Москве напарили. Никакого бывшего крутого кэгэбэшника, который обменивает заложников, там, конечно, не было. — Иван затягивается и делает паузу. — Человек этот представился майором ФСБ. Он знал, что мы приедем, и уже ждал. Когда я пришел на встречу, то сразу понял, что попали мы капитально. И как, по-вашему, мне было поступить?! И опаздывали мы уже сильно…
— Сержант, ты чего бьешься за него, а? — спросил очень неприятный человек непонятной национальности с красным апоплексическим лицом. Рядом с ним сидел очевидный кавказец и посматривал по сторонам. Они сидели в кафе у моста через Терек. Вдали белел вершиной Казбек.
— Товарищ майор, это не мои деньги, мне по барабану, поймите, но десять процентов — это круто. Он и так мало собрал. Аслан Гугаев уже знает, сколько мы везем! Если он узнает, что еще меньше, он просто так ее не отпустит. Он либо изнасилует ее, либо уши отрежет. Я знаю же… И опаздываем мы опять. Четыре дня осталось…
— Я не себе беру. Люди мои — раз, потом в Чечне люди… Это целая операция, причем незаконная, сержант! — Майор профессионально скользнул взглядом по набережной.
— А если бы это было, к примеру, пятьдесят тысяч? — спросил Иван.
— Я бы не сидел здесь с тобой, сержант. — Майор жестко посмотрел Ивану в глаза. — Мы чего торгуемся? Деньги с собой?..
— Кто ж такие деньги с собой носит, товарищ майор? — искренне удивился Иван вопросу. — А какие у вас гарантии?..
— В Москве серьезные люди телефон тебе дали, сержант. А расписок я не даю.
— А как вы с Гугаевым свяжетесь, если вы не знаете его? — спросил Иван, мучительно соображая.
— Это мое дело, — выдержав паузу, сказал майор и подозрительно взглянул на Ивана. — У тебя выбора нет, сержант! Без меня тебе пиздец! Понял?! — веско сказал он и едва улыбнулся краем рта.
— Понял! — решительно сказал Иван. — Послезавтра также на этом месте. Я принесу деньги! Только условие у меня. Я с вами поеду! — Он встал и решительно пошел.
Майор недобро проследил за ним глазами, потом едва заметно кивнул кому-то. Невзрачно одетый человек, сидевший на каменном ограждении набережной, бросил сигарету и последовал за Иваном.
Видеосъемка Джона:
— После встречи с майором КГБ Иван вернулся взволнованный, — говорил Джон, нервно посматривая вокруг. — Он ничего не объяснил, посадил меня в трамвай, который ездит по кольцу, и велел ни с кем не разговаривать, а если подойдут, прикинуться немым. Если через три часа его не будет у памятника Ленину или случится что-либо непредвиденное, я должен звонить в посольство в Москве и просить… — Изображение пропало. Джон быстро спрятал камеру и уставился в окно. В вагон вошли четверо шумных подвыпивших парней и начали привязываться к пассажирам. Проехали памятник Ленину. Ивана не было.
— Обложили нас круто, — говорит Иван. — Я сразу понял, когда сумки на вокзале забирал. Парни такие, смотрят… покруче еще наших, сибирских. И не меня искали они. Ну, поняли, что я… но не я нужен им был. А Джон в трамвае ехал. То есть кураж был такой уже…
— Слышь, братан, — обратился Иван к рядовому-водителю крытого грузовика и сел рядом. Тот курил, молча наблюдая, как бойцы загружают в кузов бидоны. — Сам откуда?
— Из Нижнего Тагила. — Парень посмотрел на Ивана и отвернулся.
— Земляк почти, — сказал Иван и достал сигарету. — Я из Тобольска сам… — Иван взял у водителя бычок и прикурил. — Сколько тянуть еще?
— Пять месяцев.
— В Чечне был?
— А чё, ты думаешь, мы здесь сидим? — агрессивно спросил парень. — Тебе че надо?
— Мне в Чечню очень надо, братан. Помоги! Я здесь первый раз, мы с этой стороны не входили никогда. Всегда через Моздок. Я не знаю, куда здесь чего. Меня б только за блокпосты забросили, а там уж я дорогу найду…
— Ты чё там забыл? — удивился парень.
— В плену я там был. Месяц, как дембельнулся, а должок остался… Я гражданский теперь. — Иван улыбнулся. — Подскажи к кому мне, а я уж чем смогу…
— А чё у тебя есть? — оживился водила.
— А чё тебе надо?
Тот с ног до головы оглядел Ивана.
— Размер какой у тебя? — спросил он, заинтересованно глядя на новые ботинки Ивана.
Пока один омоновец на блокпосту лениво беседовал с водителем, другой откинул брезент и заглянул в кузов.
— Чё тут у вас? — привычно спросил он двух бойцов, сопровождавших груз.
— Да поживиться нечем! — невесело сказал один.
— Пошутил, да? — сказал омоновец, закрывая брезент.
— …в Мужичах будешь же? — говорил первый, возвращая водителю документы. — Там наш ОМОН стоит. Спроси лейтенанта Гымзу. Найдешь, передай ему, ладно? А нет, так мне вернешь. — Омоновец достал из кармана сверток и дал водителю. — Ты ж сегодня назад? Ну, давай! — крикнул он, когда водитель утвердительно кивнул, и отступил, пропуская грузовик.
Взревели моторы. Сзади к блокпосту подтягивался другой грузовик.
— Чё, все? — спросил Иван бойца, выглядывая из-под брезента, расстеленного на полу позади ящиков.
— Лежи, не дергайся… Щас граница будет, ихний блокпост как бы, — сказал боец. — Ты не ссы, там наши стоят, — добавил он.
Иван с Джоном выпрыгнули на развилке. На обоих были старые, поношенные ботинки. Солдаты бросили им рюкзаки.
— Пока, парни! — махнул рукой Иван.
— Ну, скажу вам, мужики, вы на всю голову ебнутые! — крикнул солдат из кузова.
— Это уже Чечня? — спросил Джон.
Иван кивнул.
Джон быстро достал камеру и принялся снимать отъезжающие грузовики, сопровождая съемку комментарием:
— На этом грузовике мы нелегально проехали блокпосты и оказались в Чечне. — Джон сделал панораму, и в кадре оказался Иван, достающий из сумки зачехленное ружье. — Теперь остались только мы с Иваном…
— Джон! Перестань снимать!.. — крикнул Иван, и изображение пропало.
— Я просил меня не снимать! И людей, которые помогают. Хочешь снимать себя — снимай. А меня нельзя! Понял?! Турист… — раздраженно добавил Иван по-русски, собирая отцовский «Зауэр».
— Я давно заметил, что он все снимает. Бормочет себе чего-то, а что?.. Когда он со мной, я еще чего-то там… а когда так, говорит чего-то, я ничё не понимал. А что он кино снимает — и мысли у меня такой не было! У него вот-вот бабу убьют, а он — кино, — спокойно говорит Иван. — Странные они какие-то. — Иван замолкает. — А еще интересно, что по-английски «снимать» и «стрелять» — это одно слово. Я не знал. Это он мне объяснил… Ну, короче, пошли мы дальше вдвоем…
Было пасмурно. Иван лежал в кустах, когда на дороге появились мирные чеченцы, в основном старики и женщины с детьми, идущие из города в свои поселки. Джон дремал. Иван пнул его ногой и приложил к губам палец.
Они лежали и смотрели. Джон тихонько достал камеру и стал снимать, не глядя в видоискатель.
Грязные и мокрые, они шли ночью. Пересекли небольшой ручей, впадавший в быструю реку, параллельно которой извивалась дорога. Иван шел впереди, Джон за ним, держась за длинную веревку, привязанную к Иванову ремню. Видно было, что он устал.
— Подтянись! — по-русски сказал Иван, и Джон понял.
Впереди послышался шум мотора. Иван сделал Джону условный знак.
Они упали на землю, пережидая, пока проедет колонна.
Потом Иван раскрыл рюкзак, осветил фонариком карту и попытался сориентироваться.
— Мелкая карта, — в сердцах сказал Иван по-русски.
— Что? — не понял Джон.
Иван устало махнул рукой.
— Транспорт нужен! — сказал он. — Слушай, у меня есть план…
Светало. Они притаились в узком месте, где дорога, круто идущая на подъем, вплотную примыкала к бурной реке, несущей огромные валуны далеко внизу.
