Они прошли еще метров десять. Пули били в деревья. Алеша шел впереди, практически прикрываясь Гиреем. Очередная пуля ударила Гирея в спину, и он упал. Алеша упал рядом.
— Все, Болото, конец! Кинул Крюк, сука!.. — прохрипел он.
— Слышь, Гирей, идти-то куда? — громко прошептал Алеша в самое ухо.
— Все, Болото, конец! — повторил Гирей.
От вагонов продолжали стрелять.
— Все, суки, все! — из последних сил истерически заорал Гирей и зло выругался по-татарски.
— Ааа… — Алеша поднял автомат и сначала пополз, а потом побежал.
Охранники медленно поднимались, продолжая стрелять по лесу короткими очередями.
— Замерзнут в тайге, если не попали, — сказал прапорщик, подходя к капитану.
— Трупы найди и автомат, — коротко приказал тот.
21 ноября
New York
…Он платил за электроэнергию неполную цену! На его завод распространялись только региональные надбавки, а федеральные он не платил, у него друг был губернатор.
— Нет… я не понимаю, — сказал Ник. Они сидели в том же кафе на Брайтоне. Отовсюду доносилась русская речь.
— Да у них в России предприятие платит за электроэнергию у себя в регионе, это как у нас штат, а затем перечисляет в федеральный центр. Так вот, у них существует еще федеральная надбавка. И владелец комбината ее не платил.
— Ну…
— Так он три года не платил. Пришел на выборах новый губернатор… предприятие прибыльное, можно сказать, опорное в регионе… владелец финансировал на выборах прежнего губернатора… Вот новый губернатор и потребовал единовременной выплаты федерального долга, и суд, естественно, признал его претензии законными. Какой арбитражный судья против губернатора пойдет… Еще и денег, наверное, дали… Ну, владелец, естественно, сразу заплатить не смог — там, я думаю, миллионов сорок набралось — предприятие объявило себя банкротом и перешло к другому владельцу, человеку нового губернатора, который этот долг заплатил или сделал вид, что заплатил. Это в России в порядке вещей.
— И что теперь? — спросил Ник.
— Я разговаривал с одним адвокатом в Москве. Он говорит, что можно апелляцию в Верховный суд подать, и если судья признает, что на него было оказано давление со стороны губернатора, то положительное решение вполне вероятно.
— А кто апелляцию подаст… и как это все вообще… — ничего толком не поняв, спросил Ник.
— Ехать тебе надо, — после небольшой паузы спокойно сказал Саша.
— Как это? — не понял Ник.
— Апелляцию должен подавать бывший владелец, но он пока не подал. Тебе надо с ним встретиться, дать судье взятку, а это не меньше миллиона долларов. Или пообещать из денег, что в акциях, но это, пожалуй, не пройдет… Если она взятку возьмет и даст показания против губернатора, а бывший владелец вступит в свои права и объявит банкротство недействительным, тогда… В крайнем случае, ты за акции возьмешь что-нибудь. Но для этого надо ехать, чтобы понять все на месте и что-то сделать!
— Как же я поеду… — растерялся Ник. — Я русского не знаю. Я вообще ничего про… про Россию… Саша, а может, ты?! Это твоя страна, и ты…
— Вот этого не надо! Не надо, — перебил его Саша. — Моя страна Америка, Ник. Я в зоопарке родился, но я вовремя убежал. И больше я в клетку ни ногой. Я думаю, ты слышал про КГБ. Они меня вмиг в бараний рог скрутят. Это же звери, Ник! — разошелся Саша.
— А я-то куда… Как я… Там же визы…
— Я знаю, есть туры на озеро Байкал. Моя знакомая, «зеленая» из Бруклина, летом летала. Покупаешь тур, и они за день все оформляют. Это-то ерунда… Вот как владельца найти, тем более бывшего… Может, он вообще в Москве. Ладно, я найду кого-нибудь у нас из Иркутска. А ты пока турфирмы обзвони. — Саша уже давно перешел на деловой тон.
Ник сидел за столом, понурив голову.
— А почему это ты решил, что я поеду? — вдруг агрессивно спросил он.
Саша удивленно посмотрел на него.
24 ноября
Тайга. Восточная Сибирь
Старый тофалар вез обмороженного Алешу. Он перекинул его через теплого оленя, а сверху накрыл шкурой. Тофалар брел по еще неглубокому снегу и рассказывал Алеше что-то длинное и назидательное на своем языке, потом напевал.
Молодой тофалар шел по другую сторону оленя и придерживал Алешу за ноги. Алеша без сознания болтался на оленьей спине.
Вдалеке показалась большая поляна с наскоро поставленным чумом. Рядом паслись олени. В поисках пищи они разрывали копытом снег.
Старый тофалар что-то громко крикнул, и из жилища выглянула женщина.
Женщин было две: старая и молодая. Старая растирала Алешу каким-то жиром. Молодая помогала. Мужчины молча курили трубки и смотрели. Горел огонь.
24 ноября.
Аэропорт Кеннеди. New York
Саша провожал Ника. Невдалеке толпилась группа «зеленых» с плакатами типа: «Не дадим Байкал в обиду» или «Людям надо будет что-то пить».
— Значит, фамилия старого владельца Константин Альбертович Буров, нового — Михаил Семенович Коротич. Губернатор — Торопов Александр Сергеевич, как Пушкин. Я записал, вот возьми. — Саша сунул Нику бумажку. — Буров (это старый владелец) должен сейчас быть там. Он сам из Иркутска, но иногда живет в Москве. Вот возьми еще адрес женщины в Иркутске. Зовут ее Катя. Телефона нет, по крайней мере, тогда не было. Мне один учитель дал. Он с ней в Иркутске в школе работал. Она его еще английскому обучала. Правда, это давно было, лет пять назад. Фамилию он не помнит. Говорит, живут они бедно, что за двадцать долларов она все тебе переведет. Ну давай, лети! Тур на неделю. Должен успеть. Да… телефон мобильный там работать не будет! — уже закричал Саша. — Так что езжай сразу к Кате, по адресу! Я на всякий случай там еще по-русски написал.
Уже издалека Ник как-то неуверенно сделал рукой прощальный жест.
25 ноября.
Иркутск. Восточная Сибирь
Рука надавила на болтающийся звонок рядом с цифрой 22 на обшарпанной двери. Долго никто не подходил. Рука надавила еще раз.
Шагов слышно не было, но дверь неожиданно открылась. На пороге стояла женщина лет тридцати с простым, по-русски красивым лицом. В мокрых руках она держала детскую рубашку. Прядь светлых волос выбилась из-под резинки и спадала на лоб. Большие добрые глаза с удивлением смотрели на вошедшего.
Это был милиционер в форме.
— Болотова Екатерина Алексеевна?.. — официальным тоном спросил он.
— Да, а что случилось? — взволнованно спросила она.
— Участковый. Старший лейтенант Калинин, — представился милиционер. — Болотов Алексей Алексеевич ваш родственник?
— Да… брат… А что с ним?
Милиционер выдержал паузу.
— Ваш брат, Болотов Алексей Алексеевич, 21 октября совершил побег из мест лишения свободы.
— Ой… — Она облегченно выдохнула и перекрестилась. — Ой, простите, — спохватилась она, — я думала, с ним что-то случилось…
— А с ним случилось! — обиделся милиционер. — Он вооружен и подозревается в убийстве конвоира. Если он объявится по этому адресу, вы обязаны немедленно позвонить вот по этому телефону. В противном случае вас привлекут как соучастницу, — довольно резко сказал милиционер, отдал бумажку с телефоном и пошел вниз.
— Но у меня телефона нет! — Она вышла на лестничную клетку.
— У соседей попросите, — на ходу сказал милиционер.
— Дамы и господа, через двадцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города Иркутска.
Просьба оставаться на своих местах и пристегнуть ремни, — объявил бортпроводник по салону.
Толстый сосед Ника проснулся и зашевелился, затем открыл глаза и потянулся.
— Ну что? Надумали с нами? — сразу же спросил он.
— Что? — спохватился Ник. Толстяк бесцеремонно прервал течение его беспокойных мыслей.
— Туризм — это хорошо. Но надо спасать Землю. Если мы не защитим леса Южной Америки, наша планета лишится кислорода. Если мы не защитим Байкал — лишится стратегических запасов пресной воды. Сами русские не в состоянии этого сделать. Это безответственная нация. Вся надежда на нас, американцев! Надо закрыть этот алюминиевый завод, засоряющий озеро. У меня есть лишние плакаты, Ник… Вливайтесь!
