К. ПОДРЕВСКИЙ
556. Дорогой длинною («Ехали на тройке с бубенцами…»)[561]
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали мелькали огоньки…
Эх, когда бы мне теперь за вами,
Душу бы развеять от тоски!
Дорогой длинною,
Погодой лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит звеня,
И с той старинною,
Да с семиструнною,
Что по ночам
Так мучила меня.
Да, выходит, пели мы задаром,
Понапрасну ночь за ночью жгли.
Если мы покончили со старым,
Так и ночи эти отошли!
В даль родную новыми путями
Нам отныне ехать суждено!
Ехали на тройке с бубенцами,
Да теперь проехали давно!
557. Твои глаза зелёные[562]
Так хочется хоть раз, в последний раз поверить, —
Не всё ли мне равно, что сбудется потом;
Любви нельзя понять, любви нельзя измерить,
Ведь там, на дне души, как в омуте речном.
Пусть эта глубь бездонная,
Пусть эта даль туманная
Сегодня нитью тонкою
Связала нас сама.
Твои глаза зелёные,
Твои слова обманные
И эта песня звонкая
Свели меня с ума.
Проглянет утра луч сквозь запертые ставни,
А всё еще слегка кружится голова,
В ушах ещё звучит наш разговор недавний,
Как струнный перебор, звучат твои слова.
Пусть эта глубь бездонная…
Не нужно ничего, ни поздних сожалений…
Покоя всё равно мне больше не вернуть.
Так хочется хоть раз, на несколько мгновений,
В речную глубину без страха заглянуть.
Пусть эта глубь бездонная…
558. «Я ехала домой, душа была полна…»[563]
Я ехала домой, душа была полна
Не ясным для самой, каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня.
Я ехала домой… Двурогая луна
Смотрела в окна скучного вагона.
Далекий благовест заутреннего звона
Пел в воздухе, как нежная струна.
Я ехала домой сквозь розовый вуаль.
Красавица-заря лениво просыпалась,
И ласточка, стремясь куда-то вдаль,
В прозрачном воздухе купалась.
Я ехала домой, я думала о вас,
Тревожно мысль моя и путалась, и рвалась,
Дремота сладкая моих коснулась глаз.
О, если б никогда я вновь не просыпалась…
559. «Слушайте, если хотите…»[564]
Слушайте, если хотите,
Песню я вам спою
И в звуках песни этой
Открою всю душу свою.
Мне так отрадно с вами
Носиться над волнами,
Что в безвозвратную даль
Умчаться мне было б не жаль.
И этой тихой ночью,
Когда кругом всё спит,
Не дремлет мое сердце,
Оно сильней стучит.
В душе же так тревожно.
Боюсь, что невозможно
Еще когда-нибудь
Мне эту ночь вернуть.
560. «Не гляди, отойди…»[565]
Не гляди, отойди,
Скройся с глаз навсегда,
И признанья не жди
От меня никогда!
Ведь тебе не понять
Моих страстных речей,
Сердца мук не унять
Блеском чудных очей!
Нет, я сбился с пути,
Увлекаясь тобой,
Не судьба нам идти
По дороге одной.
Без тебя сам не свой,
Чуть с ума не схожу,
А при встрече с тобой
Я сквозь слезы твержу:
Был день весенний. Все, расцветая, ликовало.
Сирень синела, будя уснувшие мечты.
Грусти тогда со мною ты не знала.
Ведь мы любили: для нас цвели цветы.
Ох, эти черные глаза
Меня пленили.
Их позабыть никак нельзя —
Они горят передо мной
Ах, эти черные глаза,
Кто вас полюбит,
Тот потеряет навсегда
И счастье, и покой.
Был день осенний. И листья грустно опадали.
В последних астрах печаль хрустальная жила.
Слезы ты в этот вечер проливала.
Но не любила. Со мной прощалась ты.
Ох, эти черные глаза
Меня пленили.
Их позабыть никак нельзя —
Они горят передо мной.
Ах, эти черные глаза
Меня любили.
Куда же скрылись вы теперь?
Кто близок вам другой?..
Веселой вольною толпою
Цыгане табором идут.
Всегда гитара под рукою,
Всегда играют и поют.
И льется песня
Свободно, звонко,
И вдаль уносит
Лихой напев.
Цыган играет,
Поет цыганка.
И вторят им
Все таборный напев.
В селенье вдоль степной дороги
Цыганку парень полюбил.
И сердце, полное тревоги,
В один огонь слезами слил.
И льется песня…
Но завтра с первыми лучами
Они уйдут гурьбою вдаль.
И моя песня за возами
Тогда в нем вызовет печаль.
И льется песня…
563. Прощай, мой табор[568]
Цыганский быт и нравы стары,
Как песни те, что мы поем.
Под рокот струн, под звон гитары,
Жизнь прожигая, зря живем.
Прощаюсь нынче с вами я, цыгане,
И к новой жизни ухожу от вас,
Не вспоминайте меня, цыгане!
Прощай, мой табор, пою в последний раз!
Цыганский табор покидаю.
Довольно мне в разгуле жить!
Что в новой жизни ждет меня, не знаю,
А в прошлой не о чем тужить.
Сегодня весел с вами я, цыгане,
А завтра нет меня — совсем уйду от вас…
Не вспоминайте меня, цыгане!
Прощай, мой табор, пою в последний раз!
564. «Гори, гори, моя звезда…»[569]
Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная.
Ты у меня одна заветная;
Других не будь хоть никогда.
Сойдет ли ночь на землю ясная,
Звезд много блещет в небесах.
Но ты одна, моя прекрасная,
Горишь в отрадных мне лучах.
Звезда надежды благодатная,
Звезда любви, волшебных дней.
Ты будешь вечно незакатная
В душе тоскующей моей.
Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена.
Умру ли я, ты над могилою
Гори, гори, моя звезда!
565. «Расставаясь, она говорила…»[570]
Расставаясь, она говорила:
«Не забудь ты меня на чужбине,
Одного лишь тебя я любила,
И любовь берегла как святыню.
Одному лишь тебе говорила я
О любви бесконечные речи.
Лишь тебе одному позволяла я
Целовать свои смуглые плечи.
Для тебя одного не страшусь я
Покраснеть перед миром суровым.
Для тебя одного лишь солгу я
И слезой, и улыбкой, и словом».
566. «Везде и всегда за тобою…»[571]
Везде и всегда за тобою,
Как призрак, я тихо брожу,
И с тайною думой порою
Я в чудные очи гляжу.
Полны они негой и страстью,
Они так приветно глядят,
И сколько любви, сколько счастья
Они мне порою сулят.
Быть может, и время настанет,
С тобою не будет меня,
И в очи те чудные станет
Смотреться другой, а не я.
Другому приветно заблещут
Твои огневые глаза…
Как вспомню их, сердце трепещет
И тихо струится слеза.
