Татьяна Бек - Скворешники (Стихи)

Татьяна Бек

Скворешники

Стихи

О СТИХАХ ТАТЬЯНЫ БЕК

Биография Тани Бек внешне небогата событиями: она окончила школу, училась на редакционно-издательском отделении факультета журналистики МГУ, была библиотекарем. Сейчас серьезно занимается литературоведческой работой. Печаталась в центральной прессе. Участвовала в совещаниях молодых литераторов.

Темы ее стихотворений - московские уголки и подмосковные пейзажи, впечатления юности и детства, первые радости и печали. Иному читателю поэтический мир Т. Бек может показаться слишком узким. Однако все гораздо сложнее.

Я хочу отметить две удивляющих и радующих меня стороны в творчестве Т. Бек - она с первых же шагов встала на верный литературный путь: не боялась говорить естественно и просто, не придумывала ни свои стихи, ни себя в них, воплощая постижения своего небольшого личного опыта в становящихся нужными для других людей строках. Да полно! - так ли уж он мал, этот опыт?

Поэты моего поколения, настранствовавшись вдоволь, получив огромный запас новых впечатлений, неожиданно открыли для себя, сколь велик опыт детских и юношеских лет, дарованный родными городами, природой, людьми, которые были всегда рядом! Таня Бек к пониманию этого пришла в более раннем возрасте.

Как человек, строго относящийся к себе, она чувствует некоторую ограниченность своей поэзии. "Ты - маменькина дочка, поэзия моя!" ( вырывается у нее признание в минуту острого недовольства собой, так понятного в юные годы. Но что же поддерживает ее в упрямой правоте, с которой она опять и опять берется за перо? Именно это раннее понимание важности прожитой жизни и умение многое извлекать из неповторимого, собственного опыта.

Мой внешний мир

с одной читальней,

Троллейбусом и телефоном

Завидовал дороге дальней,

Лесам глухим, морям бездонным!

Не знала я, что суть не в этом,

Что дух, невысказанный, пленный,

И был бескрайним белым светом,

Огромной маленькой вселенной.

Т. Бек теперь это знает. Ее первый сборник есть результат открытия и постижения окружающего мира душой глубокой, искренней, доброй. Я уверен, что в будущих книгах "маленькая вселенная" Тани станет шире, разнообразней, многолюдней. А сейчас она предоставляет нам возможность ощутить духовную атмосферу бытия современных двадцатилетних людей, живущих в большом городе и только готовящихся еще к взрослым делам, - а это совсем немало!

Олег Дмитриев

***

Менялся нрав, ломался голос.

Не помню лета - помню стужу.

Какой-то стыд, какой-то тормоз

Мешал мне вырваться наружу.

Мой внешний мир

с одной читальней,

Троллейбусом и телефоном

Завидовал дороге дальней,

Лесам глухим, морям бездонным!

Не знала я, что суть не в этом,

Что дух,

невысказанный, пленный,

И был бескрайним белым светом,

Огромной маленькой вселенной.

НАПЕВ

О родине - шелесты лип,

и ржавой уключины скрип,

и темного озера всхлип.

О родине - паданцев стук,

и дальнего выстрела звук,

и плеск бесконечных излук.

И звон быстротечных проток,

и баржи хрустящий ледок.

О родине - крик журавлей,

о родине - стон тополей...

И нету

напева

смелей!

ТОЧИЛЬЩИК

Подойду и попрошу:

- Точильщик,

Наточи мне ножницы-ножи,

Чтобы стали и острей и чище,

Чтобы снова стали мне нужны.

Колесо завертится шершавое,

Искрами засвищет-заблестит...

Старое, негодное и ржавое

С колеса точильного летит.

Стихнет ветер желто-синих точек.

Снова станет весело ножу.

...И такая меня зависть точит (

Все я на точильщика гляжу.

Вот бы крикнуть людям:

- Вы тащите

Мне свои унынья! Я хочу

Быть вам нужной. Я, как тот точильщик,

С главного наносное сточу!

БИБЛИОТЕКАРША

В библиотечных подвалах (

запах нечитаных книг.

Лепет старушек бывалых,

сгорбленных, но не усталых.

Чести застенчивый лик.

Глупому мальчику тылом

этот неяркий подвал

кажется. Заводью с илом.

Говором мягким и милым

голос ему отвечал:

- Вы как с разинутым клювом

зимний галчонок сейчас.

Я не смогла с т е к л о д у в о м

стать, но я книгу найду вам (

может быть, выйдет из вас.

Вот - переплавьте осколок!

Номер поставлю в тетрадь...

День мой прекрасен и долог,

Надо по вторникам с полок

тряпочкой пыль вытирать.

***

Я из этого шумного дома,

Где весь день голоса не смолкают,

Где отчаянных глаз не смыкают

И смеются усталые люди,

И не могут друг друга понять, (

Я на лыжах, на лыжах, на лыжах,

На растресканных, старых и рыжих,

Убегу по лыжне незнакомой,

По прозрачной, апрельской лыжне.

Дует ветер, как мальчик, грубый.

Крепко-крепко сжимаю губы,

Я быстрее еще могу!

По-разбойничьи свищут лыжи,

Мальчик-ветер лицо мне лижет,

А лицо мое - в талом снегу.

До чего же тут все по-другому,

Тут сама я честнее и проще,

Тут взрослее я и сложней.

Мне как фильтры - белые рощи!

...Я из этого шумного дома

Убегу по лыжне незнакомой,

По прозрачной апрельской лыжне.

***

Часто день суетлив и бездарен,

Разворован, размыт, разбазарен,

Но, бывает, запомнится м и г.

В зимнем дворике дворник-татарин

На скамейке разлегся, как барин,

В ожиданье друзей-забулдыг.

Не заметен, не страшен, не жалок,

Все твердит про какой-то "подарок"

И никто во дворе не прервет

Ни горелок, ни пряток, ни салок.

Он глядит на детей и на галок

И татарскую песню поет.

***

В темном детстве,

от старших в сторонке,

Я читала, светлея лицом,

Эту сказку о гадком утенке

С торжествующе-лживым концом.

Я считала, что я некрасива...

Только лучше сказать - неточна:

Ведь прекрасна и грубая грива,

Если выразит лет скакуна!

Ненавижу свою оболочку!

Понимаю, что,

как не смотри,

Видно черную зимнюю почку,

А не слабую зелень внутри.

ВОЕНКОР

Смотрят военные ели,

как у дороги, один,

в широкополой шинели

он голосует на Клин.

В кузове долго трясется

с чувством неясной вины (

как ему трудно дается

тайная тайных войны!

Смотрят военные ели,

как он замерзшей рукой,

пряча блокнот от метели,

пишет про утренний бой.

Как, разомлев от привала,

правды прилежный писец,

он, улыбаясь устало,

просит подлить ему щец.

ЗАМОРОЗКИ

Пойду гулять, по переулкам рыскать.

Мне даже лучше, что гулять одной.

Наступишь в лужу - разлетятся брызги

И вдруг застынут веткой ледяной.

Еще октябрь. Но руки так замерзли,

Что шум в ушах становится сильней.

Не шум, а шепот. Сказочных, заморских,

Высоких и узорчатых саней.

Оттуда спрыгнет богатырь в тулупе.

Он на меня снежинками дохнет

И сам себя ладонями отлупит

Так, что метель над лужами вспорхнет.

Он спросит, почему я так сутулюсь,

А я неслышно улыбнусь взамен,

И мы поедем вдоль продрогших улиц

Полозьями - по осени - к зиме...

И на ветру захлопают афиши.

Внизу замрут московские дома.

А я - на санках. Я лечу все выше.

Туда, где снег, сугробы и зима.

***

По асфальтовым широким улицам

Ходят-бродят старики старьевщики,

Те, которым нужно все ненужное,

Ветхое, изношенное, драное...

Ходят люди с разными заботами.

А у них одна - искать забытое,

Навсегда и вдребезги разбитое.

Вот какая их забота странная!

Я ищу ненайденное, новое.

А они - затрепанное, старое.

Я не знаю, как мне относиться к ним:

Удивляться, презирать, бояться ли?

Ходят люди с разными богатствами.

Их богатство - лоскутки, да ржавчина,

Да осколки, да лохмотья пыльные.

Вот какое странное богатство их!

Иногда я вижу их на улице (

Спины их сутулые-сутулые,

Руки их костлявые-костлявые,

Голоса унылые-унылые...

И всегда я вздрагиваю, кто они:

Жадные до самого убогого,

Любящие всеми нелюбимое,

Помнящие то, о чем забыла я?

***

А мне не пишется, не пишется,

Как ни стараться, как ни пыжиться,

Как пот со лба ни утирать...

Орехов нет в моем орешнике,

Весь день молчат мои скворешники,

Белым-бела моя тетрадь.

И я боюсь, и мне не верится,

Что больше слово не засветится,

Не разгорится на губах.

...Вот я очищу стол от мусора,

И наконец-то грянет музыкой

Мой долгий страх - молчанья страх,

И станет скользко, как в распутицу,

И немота моя расступится,

И - все напропалую трать!..

Зачем орехов нет в орешнике,

Зачем молчат мои скворешники,

Зачем белым-бела тетрадь?

***

Эх, не малина - снег да глина,

Да электричек пересвист,

Да птичий свист и жухлый лист,