Не бывать богатырям бобылям - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова

Как богатыри за счастьем в болото ходили

— А на что нам, богатырям, счастье далося?

Едем туды-сюды, бьёмся

и без него не сдаёмся!

— Не, о счастье мы ничего не слыхали.

Поехали что ли его поискали?

— Сказали искать, значит, надо.

Найдём, нам же будет награда!

Собрались, отправились в путь:

по полям, по лесам прут, не продохнуть!

Лешего встретили, видели и русалку,

Мамая ещё раз убили, не жалко!

А про счастие слухи не ходят.

Богатыри по болотам бродят.

Наткнулись на водяного:

— Где счастье зарыто? «В броде!»

Ну в броде, так в броде. Полезли в болото.

Вот дуракам охота!

Увязли в трясине, стоят,

по сторонам глядят:

не квакает ли поблизости счастье?

К ним цапля носатая: «Здрастье,

знаю я вашу беду —

увязли по самую бороду!

Кто же спасёт вас теперя?»

— Слетай, Цаплюшка, позови Емелю!

Цапля покладистой оказалась,

долго не пререкалась,

а в путь отправилась за Емелей,

летала она две недели.

Это время Богатырям показалась адом!

Погибли б с таким раскладом,

да Емеля парень отзывчивый,

(он лишь к печи и прилипчивый)

доехал на печке к болотцу быстро

и вытащил сталкеров коромыслом.

— Вот это счастье! — богатыри вздохнули,

когда от грязей лечебных отдохнули.

— Да, да, и народу поведаем

где счастье сидит, кем обедает.

Поскакали добрые витязи дальше,

а цапля крылами машет

и курлычет тревожно:

— Спасать дураков разве можно?

Богатырь незнамо куда деться, я писатель и ненужность какая-то

Направо лес, налево дол,

рядом серый волк прошёл.

Промахнулась стрела,

угодила в зад оленя,

а рога на тебя мигренью.

Плюнул, до хаты поплёлся.

Лес стоит, не шелохнётся,

берёза шуршит и осина,

леший куда-то сгинул.

А дома ждёт домовой,

кашу варит, и как постовой,

в окно выставился и смотрит.

— Не хочу идти домой,

пусть нечисть сдохнет! —

развернулся богатырь и в горы!

А под горами ссоры

птиц и зверья лесного.

— Мне б чего-нибудь неземного, —

вдаль глядя, подумал

и как полоумный,

поскакал на кобыле до неба. —

Вот, там я ещё не был!

Доскакал до Луны, там сухо

и большущая серая скука,

машут Печали вдали:

— Бога-бога-богатыри…

Осерчал богатырешко крепко:

— Ну посадят меня, чи репку,

в пыль неземную

печали эти, не забалуешь! —

натянул поводья и к Земле,

долетел да уселся на мне.

Теперь я сижу и пишу:

богатырь к богатырю —

очередная пьеса.

Это кому-нибудь интересно?

Нет! Брошу я род людской, кину

и далече куда-нибудь двину

на святую звезду Андромеду,

там стихами поеду,

поплыву по умам, по душам.

И там мне ответят: «Скучно,

скучно, Зубкова, молчи,

тихонечко сказки пиши

про русалок и воинов диких,

ну а если про власть напишешь,

не видать тебе белого свету,

посадят, как репку эту!»

Пойдём, богатырь, нас нет тут,

мы стёрты, забыты. Задеты

тобой и мною их чувства

о князьях, королях и капусте.

Богатырь и будущее неведомое

Приключилась, значит, с богатырём оказия: поехал он в лес нечисть всякую пострелять да и заблудился. Плутать хорошо, но домой охота к блинам, пирогам. Ну сами понимаете, а дальше стихами пойдём.

Заблудился богатырь, не вылезти!

Плутал день, плутал два, не выползти.

Вдруг в огромную яму провалился,

а как на ножки встал, так открестился

от него мир прошлый да пропащий.

Будущее стеной встало: «Здравствуй,

проходи, посмотри на наше лихо,

только это, веди себя тихо.»

Отряхнулся богатырь и в путь пустился,

на машины, на дома глядел, дивился

как одеты странно горожане:

каждого глазами провожает.

— Почему же на меня никто не смотрит,

по другому я одет, походно? —

удивляется детина богатырска,

а от вони уж не дышит носопырка!

И не знал богатырь, не ведал,

что он «дурак-театрал» пообедал

и с кафе идёт в свою театру, —

так прохожие думали. Обратно

захотелось в прошлое вояке,

страшно ему стало, чуть не плакал.

Машины, дома, вертолёты,

ни изб, ни коней, ни пехоты!

Лишь одна бабуля рот раскрыла:

— Чи Иван? А я тебя забыла!

Плюнул богатырь и провалился,

белый свет в глазищах обострился,

засосало воеводушку куда-то.

Родные его рыскали по хатам,

не найдя, вздохнули облегчённо:

— Кончился век богатырский, почёстным

пирам даёшь начало!

Только жалобно Настасья кричала.

Да кто ж её, Настасью, будет слушать?

Народ брагу пил, мёд кушал.

Смотрят богатыри в небо

Вдаль глядящими глазами,

внутрь сидящими сердцами,

смотрят богатыри в небо.

Что там, враг или стебель

колыхнулся от ветра?

А вокруг бед то:

беда налево, беда направо,

беда позади, из-под ног и прямо,

от потравы подохли кони

(вражина шпионит).

— Сила, сила, сила,

сила така не всесильна!

Был бы я выше ростом,

как башня матросска,

тогда я б над врагами склонился

и как мух прихлопнул, не поленился!

Вот тогда бы я был, как Батый!

(слух такой о Батые ходил)

Хорошо что ты не Батый, сынок,

хорошо что ты богатырь и смог

за родную мать постоять!

И отец гордится: «Сына не взять!»

А на небе туча-предтеча.

Слушали б вы мои речи

и на врага шли смело!

А я подвиги ваши набело

новой краской перекрашу.

Знай, что ли, наших.

Кого наши привыкли бояться

— Вы направо, воины, не ходите,

там лес плохой,

леший и водяной.

Прямо тоже не суйтесь,

там самый шумный

монгол кочует,

ваш дух уж чует!

Езжайте, братцы, налево,

там жёны верны,

дворы и хаты,

коровы, козы, ребята.

Задумались бравые:

— Мож, каменюга и правая?

Налево, оно вернее.

Направо смерть виднеет.

Видать, одна нам дорога — прямо!

— Ух, Иваны упрямы! —

пыхтит булыжник

(а кони пыжат,

летят вперёд)

Монгол вас враз приберёт!