Даже церковь, уставы чьи строги,
Говорила. – Прости нас всех, Бог!
Веселились – так, чтоб до упаду:
Песни, пляски, хмельное вино,
Тут – циркач, по тугому канату,
Там – факир ест огонь и стекло.
А на утро, из кривеньких улиц,
Стража трупы несла на погост,
Тех, кто, спьяну, с судьбой разминулись,
И о ком не прольют много слёз.
13.12.01.
Вот третья сорвана печать...
Вот третья сорвана печать:
Теперь уж поздно отступать!
И то, что мир хранил на дне,
Из пепла восстаёт ко мне.
Я страшный завершил обряд:
Мой дух – на времени распят,
И сколько не прошло бы лет –
- Я здесь, и где был в тот момент.
Скрежещут зубы у веков:
Мудрец – на сотню дураков.
А после – всё наоборот.
Что лучше – чёрт не разберёт.
А я, по-прежнему, всё там, –
- Чужак, теперь, любым мирам.
Но в точке, бездной сжатых лет,
Храню, невольно, их от бед.
14.12.01.
Вся убеждённость позади...
3.
Вся убеждённость позади,
И душу рвёт одно:
Когда хотели нас спасти –
- Всё сделали назло!
Изломан и отброшен свет
Души кривым стеклом. –
- И вот, мы на пороге бед,
И, в общем, поделом!
18.12.01.
На небе – Луна, кривобоким пятном...
На небе – Луна, кривобоким пятном.
Глаз жёлтый – уныл и пуст.
За что же, о боже, я так давно
Ничьих не касался уст?
По чёрному бархату, россыпью звёзд,
О счастье напомнила ночь.
Хоть счастья рецепт, до наивности прост,
Себе я не в силах помочь.
Всего и могу – взглядом выбрав надир,
Исторгнуть рифмованный вздох.
Я сам себя запер в свой собственный мир,
Где сам же – и дьявол, и бог.
19.12.01.
От времени обшарпанный подъезд...
От времени обшарпанный подъезд.
Ты села, прям на грязные ступени.
Из тысячи иных, возможных мест,
Ты это выбрала, без всяких объяснений.
Испуг и бледность на твоём лице,
Но губы сжаты, как слова – строкою.
И взгляд – пылание, застывшее в свинце.
И я, невольно, восхищён тобою.
20.12.01.
Опять зачитался до самой я ночи...
Опять зачитался до самой я ночи –
- Глаза с превеликим трудом открываю.
Зеваю отчаянно, что есть мочи.
Да головой одурело мотаю.
Послать бы всё к чёрту, зажмуривши веки!
Уйти, провалиться в сон, точно в нирвану.
Не ощущать себя в роли калеки,
А, просто, в постели залёживать рану.
Бесстыдно храпя, привалившись к подушке,
По самые уши, уйдя в одеяло.
…Но нет, я в метро, в препротивной толкучке,
Без всякой надежды достичь идеала.
21.12.01.
Напряги же свой внутренний слух...
Напряги же свой внутренний слух:
Для себя я рождён – не для двух,
И иду всегда только туда,
Где сплетаются жизнь и слова.
Тесен мир, как в час пик – метро.
Все места – не мои, давно.
Только всё принимая, как есть,
Я и сам не хочу уже сесть.
Не хочу, чтоб всегда – лишь светло,
Чтобы жизнь – как цветное стекло:
Ведь от счастья и сладких конфет
Угасает божественный свет.
22.12.01.
Всё в мире слито воедино...
Всё в мире слито воедино.
В одном – начало и конец.
Равны – и счастье, и рутина,
И пламя, и зола сердец.
Пусть явлены одни химеры,
И ложно чувство правоты,
Я не ищу любви и веры,
И не кляну своей судьбы.
И всё же, точно знаю что-то,
Что трудно в жизни не узнать –
- Страшнее мнимой злобы чёрта,
Дарованная благодать.
24.12.01.
У Зимы – белоснежное тело...
У Зимы – белоснежное тело.
А дыханье – свежо и морозно.
Ведь она, всё же, – юная дева,
А не старец, суровый и грозный.
Её смех – нежный звон колокольцев
Из тончайших серебряных льдинок.
Её взгляд – что сияние солнца,
Словно сеть золотых паутинок.
Как снежинка – легка и изящна.
Как узор на стекле – прихотлива.
Укользающе, вечно-маняща,
Но, при этом, отнюдь, не пуглива.
26.12.01.
Год ушедший не стану я клясть...
Год ушедший не стану я клясть:
Что же делать – такая шла масть.
Пусть черна, да зато – моя.
Нет причин мне жалеть себя.
У всего в мире – сто сторон.
И в одной лишь – с веслом, Харон.
И, коль выбрать не этот путь,
То дождёшься, чего-нибудь.
Может, к счастью, а, может, к беде.
Всё же лучше, чем быть в стороне.
Даже, если чернеет душа,
Лучше так, чем когда не шиша.
Горьким пеплом – на белый снег,
Так вхожу я в свой новый век,
Лишь молясь, чтоб и в этот раз,
Не сказать, вдруг, судьбе. – Я – пас!
31.12.01.
Никто и никому.
Ни там, ни здесь.
Свет брошен в глубину,
На то, что есть.
Лишь яркая звезда.
А, может, сон.
Лишь грустные глаза,
И горький стон.
И где-то на краю,
Где вскрыты дни,
Тебя я узнаю,
Как боль судьбы.
Но сомкнуты уста –
- Ты вечно нем.
Вселенная пуста,
Без вечных тем.
И эхом, в тьме иной,
Кричит душа:
- Вернись! Приди за мной,
Всё заверша!
Сотри весь этот бред. –
- Ты знаешь, как!
Но не придёшь. О, нет!
Не сделать шаг!
Печаль в твоих глазах.
И холод слёз.
Мы пленники в мирах
Не наших грёз.
01.01.02.
Снег под ногою – пружинистым скрипом...
Снег под ногою – пружинистым скрипом.
Звёзды на небе, морозном и диком.
Чёрном, как морок, бездонном, как рок.
Холодом веет с астральных дорог.
Вот небо берёт очень тонкую ноту.
На толстой подошве, скользят камелоты:
Свет от Луны, под ногою, как лёд.
А звёзды – как пчёлы, а время – как мёд.
Но нет, всё не так! – Звёзды – это лишь соты.
Вокруг же, как осы, – секунд злые роты,
Воруют оттуда божественный сок
И вечности портят возвышенный слог.
А, впрочем, плевать! – Ведь мелодия вечна!
А, значит, - и дальше иду я беспечно.
Пока свой шагаю отмеренный срок,
Не рок мне не страшен, ни время, ни бог!
03.01.02.
Звёздный свет – миллионы лет...
Звёздный свет – миллионы лет.
Время тянет хвосты комет.
Выгибает орбиты дугой.
Прячет лик за густой пустотой.
Бьёт двенадцать – весёлый смех.
За окном – прошлогодний снег.
И условна пусть эта черта,
Время вспыхнуло, словно мечта.
07.01.02.
К чёрту всё! Большому и рогатому...
К чёрту всё! Большому и рогатому!
Как будни чёрному, и как я проклятому.
Выбираюсь я облачком из темени.
Ухожу бродить по дорогам времени.
Лунным светом – по небу звёздному.
Ветром бешенным – по полю морозному.
Странной мыслью – в чьём-то тусклом черепе.
Непонятным скрипом – в древнем тереме.
Ухожу я навек и без сожаления:
От меня у всех – только рвота и жжение.
Ведь кого ни полюблю – дарю только несчастия.
Сохрани всех, боже, от моего участия!
Там, где солнце ткёт дожди ветра пальцами.
Там, где тучи вечно бродят скитальцами.
Там, где свет дневной – лазурью тонкою.
Обрету я – сам себя – песней звонкою.
10.01.02.
Сижу и жду. Смотрю в окно...
Сижу и жду. Смотрю в окно.
А там – темно уже давно.
А там – проливши кровь-закат,
На блёстки звёзд был день разъят.
Ухмылкою кривой – луна.
Как клочья мрака – облака.
И лес – как чёрное пятно.
И ужас зрит в глазное дно.
Вот сердца оборвалась песнь.
Я чувствую. – Оно уж здесь!
На миг застыло у двери…
О, волшебство, не подведи!
13.01.02.
Слишком много того, что есть...
Слишком много того, что есть.
Слишком мало того, что будет.
Жизнь, порою – сама себе месть,
Где виновник всему – неподсуден.
Жизнь не впишешь ни в круг, ни в овал,
В пентаграмму, и даже геоид.
Жизнь – почти перманентный скандал
Между духом и тем, в чём он бродит.
Жизнь – свобода, себе вопреки:
Воля духа, иль вольница плоти.
Но хоть это, хоть то избери,
Часть навечно – на эшафоте.
Лишь поклонник златых середин,
Чей удел – встречать день на восходе,
Обречён, до глубоких седин,
У природы и бога быть в моде.
14.01.02.
