4
Стихъ объ Алексафіи
Посторонъ святаго града Іерусалима
На земли было три царства беззаконныихъ:
Первое царство былъ Содомъ городъ,
А второе царство былъ Гоморъ городъ,
А третье было царство Рахлинское.
На ихнее беззаконіе великое —
Да не могъ на нихъ самъ Господь смотрѣть.
Содомъ и Гоморъ Господь скрозь земли прослалъ,
А на этое третье царство, на Рахлинское,
Напущалъ Господь Богъ на нихъ змѣя лютаго,
Давали они со города скотиною
Ко лютому змѣю на съѣденіе,
И ко пещерскому на прожреніе.
Во градѣ скота у нихъ мало осталося:
Давали они со города по головы,
По головы человѣческой,
Ко лютому змѣю на съѣденіе,
Ко пещерскому на прожреніе.
Во градѣ людей у нихъ мало оставалося,
Собиралися всѣ жители рахлинскіе
Къ самому они царю на широкій дворъ;
Метали они жеребьемъ самоволжевымъ
Со самымъ царемъ со Агапіемъ.
Но жеребье царю доставалося
Ко лютому зврѣю иттить на съѣденіе,
Ко пещерскому на прожреніе.
Прикручинился царь и припечалился.
Возговорить ему царица рыхлинская:
«Не кручинься, царь, и не печалуйся;
У васъ есть съ тобой кѣмъ замѣнитися;
У васъ есть съ тобой дитя единое:
Она единая дочь не милая;
Она вѣруетъ вѣру все не нашую:
Богу молится она распятому;
Отдалимъ мы Олексафію ко лютому змѣю,
Ко лютому змѣю на съѣденіе,
Ко пещерскому на прожреніе».
Многой радостью царь изнаполнился,
Приходилъ онъ въ палаты бѣлокаменныя,
Ко своей ко дщери въ одинокія;
Вызывалъ онъ въ упокой ее во особый,
Уговаривалъ онъ дочь, обманывалъ:
«Ты, прекрасная Олесафія Агапеевна,
Ты вставай-ка, Олесафія, изъ утра ранешенько,
Умывайся, дѣвица бѣлешенько,
И снаряжайся, Олесафія, хорошехонько:
Изъ утра я тебя буду замужъ давать,
Ты въ которую вѣру вѣруешь».
Срадовалася Олексафія, взвеселилася,
На ложницу она спать не ложилася:
Всю темную ночь она Богу молилася;
Молилася она Спасу пречистому,
Второму Миколы Барградскому,
Третьему Егорью-свѣту Храброму.
Между тѣмъ дѣвицы и утро пришло.
Встала Олексафія ранешенько
Умывалася она бѣлешенько,
Снаряжалась она хорошехонько.
Выходила Олексафія на крутой крылецъ.
Взглянула Олексафія на широкій дворъ:
Посреди двора было царскаго —
Тутъ стоитъ корета сама черная,
Припряжены кони неученые.
Посаженъ дѣтина въ платьѣ травурномъ;
Ино тутъ же Олексафія догадалася,
Горячимъ слезамъ она обливалася:
«Не на то меня мать спородила,
Чтобъ отдать меня во свою вѣру;
А на то меня мать спородила:
Отдаетъ меня батюшка ко люту змѣю,
Ко люту змѣю на съѣденіе,
Ко пещерскому на прожреніе».
Повели Олексафію со крута крыльца,
Сажали Олексафію въ корету черную,
Повезли Олексафію ко синю морю,
Ко тому ко восходу ко змѣиному.
Выходила Олексафія изъ кореты вонъ,
Садилась Олексафія на крутой берегъ,
Ко тому ко морю ко синему.
Уѣзжалъ дѣтина въ платьѣ траурномъ:
Оставалась Олексафія одинешенька.
На листу у Олексафіи было написано:
Святые ангелы были все, архангелы.
Молилась Олексафія Спасу Пречистому,
Второму Миколы Барградскому,
Третьему Егорью — свѣту Храброму.
Услышалъ Господь Богъ ея моленье,
Посылалъ Господь Богъ Егорья Храбраго
Для храненія дѣвицы отъ змѣя лютаго.
Пріѣзжалъ Егорій на добромъ конѣ,
Онъ слѣзалъ, Егорій, съ коня храбраго;
Онъ поклонъ воздалъ дѣвицы низешенько:
«Богъ на помочь тебѣ, царская дочь Олексафія!»
Давалъ Егорій Храбрый свой шелковъ поводъ
Олексафіи дѣвицы на бѣлы руки:
«Подержи ты, говоритъ, Олексафія, моего коня,
А больше того смотри сама на сине море:
Когда на морѣ волна будетъ подыматися,
Изъ пещеръ змѣя лютая появлятися,
Ты тогда мевя, дѣвица, ото сна сбуди».
Онъ возговорилъ Егорій, а самъ спать уснулъ.
Держала Олексафія коня храбраго,
Больше того смотрѣла на сине мope.
На морѣ волна стала колыбатися,
Но тутъ же Олексафія она испугалася,
Горячими слезами она обливалася,
Начала дѣвица Егорья ото сна будить;
Не могла она Егорья ото сна сбудить.
Она жалко Олексафія сама росплакала:
Покатились у Олексафіи горючи слезы
На Егорьево на бѣло лице;
Оттого Егорій ото сна возсталъ.
Онъ беретъ свое жезло булатное,
Онъ пошелъ Егорій ко синю морю,
Ко тому ко восходу ко змѣиному.
Онъ бьетъ змѣю копьемъ во прожерище:
«Ты будь змѣя и кротка и смирна,
Ты пей и ѣшь мое повелѣнное,
Олексафіево благословенное».
Распоясалъ Егорій свой шелковъ поясъ,
Онъ продѣлъ змѣи насквозь прожорище,
Онъ давалъ Олексафіи на бѣлы руки,
Онъ давалъ, Егорій, самъ наказывалъ!
«Поведиткась, Олексафія, змѣя лютаго
Во свое во царство рахлинское.
Скажи батюшкѣ царю Агапію,
Пущай повѣруетъ вѣру христіанскую,
Пусть состроитъ онъ три церквы соборныя.
Ежель не повѣруетъ онъ вѣры христіанскія,
Ты пусти змѣю на свою волю,
Потребитъ змѣя ихъ всѣхъ до единаго,
Не оставитъ имъ людей на сѣмены».
Повела Олексафія змѣя лютаго
Во свое царство во рахлинское,
Становилась Олексафія посреди града,
Закричала Олексафія женскимъ голосомъ:
«Ты услышь, мой отецъ, рахлинскій царь!
Ты повѣруешь ли вѣру христіанскую,
Ты состроишь ли три церкви соборны ихъ?
Ежель ты не повѣруешь вѣры христіанскія,
Я пущу змѣю на свою волю,
Потребитъ змѣя васъ всѣхъ до единаго,
Не оставитъ вамъ людей на сѣмены».
Царь со радости онъ вѣры повѣровалъ,
Онъ создалъ свою заповѣдь великую:
«Я сострою три церквы соборныя:
Церковь Матери Божьей, Богородицы,
Еще Троицы Живоначальныя
И святому Егорью свѣту Храброму.
Я не разъ Егорью буду въ году вѣровать,
Я не разъ въ году — два раза».
5
Стихъ про Бориса и Глѣба
Востошная сдержавная
Какъ у славнымъ гради у Кееви[5]
А жилъ себѣ Володимеръ князь,
Володимеръ князь Володиміравичъ;
Онъ имѣлъ сибѣ двинадцать сыновъ,
Двинаддать сыновъ любезнѣйшихъ;
Только взлюбилъ ёнъ трехъ сыновъ:
Святова и Глѣба, Бориса,
А третьева Святааполка,
Той имѣлъ сибѣ за большаго сына.
Дѣлилъ грады на три части:
Что Кеевъ градъ, Черниговъ градъ Святому и Глѣбу, Борису,
Привдавѣшанъ[6] градъ Святополку.
Святой Полокъ пишетъ листы,
Пишетъ листы къ меньшимъ братьямъ:
«А вы братья, вы и меньшія!
Выѣзжайте въ чистоя поля,
Въ чистоя поля пиръ пировать,
Пиръ пировать, атца паминать».
Бяруть письмо, сильно плачуть,
Дабровъ конивъ сидлаивчи,
Въ чистоя поля ваизжаивчи,
Бѣлы шатры раскинаивчи.
Святой Полохъ наѣзжаивчи,
Глѣба нажомъ зарѣзаивчи,
Бариса каміемъ закаляивчи,
(Въ) топки болоты отволачаювчи,
Подъ гнилу колоду подкладаивчи.
Ляжатъ мощи тридцать три года,
Ничаво мощамъ не врядиласи,
Ни ятъ солнца ни засохли,
Ни ятъ вѣтру ни завѣтряли,
Ни ятъ дожжу ни сатлѣли.
Святому Глѣбу славу поеиъ!
На вѣкъ слава яго ни иинуитца,
Саздай намъ, Господь, сяму міру пріукрасный рай!
Малоарх. уѣз. с. Сабурово; пѣлъ Иванъ Кондрашевъ; его выучила монахиня въ Коренной.)
6
Стихъ о пречудной царицѣ
Ты пречудная царица, Мать Божія-Богородица!
Ты услышь-ка наше моленіе, отъ грѣшныихъ рабовъ твоихъ,
Ты прими наше слезное иногда рыданіе,
Не лиши насъ отъ царствія отъ свово отъ небеснаго
И не предай васъ ко злой муки, ко превѣчныя.
Ай же мука, ты есь мука злая сотворена!
Но не ради насъ этая мука злая превѣчная,
Сотворена злая мука ради діавола
И ради того человѣка многобеззаконнова.
Ты живешь уже, человѣче, на разсудишь о себѣ;
Пора тебѣ будетъ, человѣче, воспокояться,
На истиную путь пора будетъ обратитися.
Призови-ка, человѣче, ты отца къ себѣ духовнаго,
Исповѣдай-ка, человѣче, свои тайные грѣхи,
Но не сколько вамъ не жить, всѣмъ намъ умирать будетъ.
Великому нашему всему богатству будетъ здѣсь остатися,
Не друзья, братья намъ отъ смерти, не заступщики,
Я ни златомъ, ни серебромъ намъ отъ смерти не откупитися,
Слезами намъ отъ смерти будетъ не отплакаться.
Если хочешь ты, человѣче, себѣ до конца претерпѣть,
Ты взойди же, человѣче, во дальнія во пустыни,
Постригися ты, человѣче, во ризы черныя,
Ты надѣнь-ка, человѣче, на себя схимушку спасеную,
Ты зазри, человѣче, на образа Создателя.
«Создатель нашъ Царь Небесный; онъ есть многомилосливъ:
Онъ, любя человѣка, Господь хранитъ, милуетъ,
Избавляетъ Господь грѣховъ человѣческіихъ много множество,
Доставляетъ онъ до царствія до свово до небеснаго,
Онъ приводитъ душу праведную до престола до Господняго».
Скоро какъ будетъ тое времячко злаго антихриста:
Бремя на три года будетъ и на шесть мѣсяцовъ;
Но не можетъ тогда Царь Небесный на антихриста зазрить
Онъ сошлетъ Илью пророка съ небесъ на сыру землю,
Тогда будутъ пророки по земли пророковать
И православными христіанами пророки будутъ глаголовать:
«Ай жe вы, рабы, православные христіанушки,
Не давайтеся вы лукавому на обманъ антихристу,
Соблюдайте вы свои душеньки ко спасенію,
Ко страшному ко Христовому ко пришествію».
Возъярихся тогда сердце у злаго антихриста.
Онъ беретъ злой антихристъ жезло во правую руку,
Онъ ударитъ Илію пророку жезломъ во мезниный перстъ;
Тогда падетъ кровь пророческа на сыру землю;
Отъ той крови, есь буде, отъ пророческой
Загорится наша матушка вся сыра земля:
Она выгоритъ земля на шестьдесятъ локотовъ;
Тогда повѣютъ вѣтра буйные со восточной со страны,
Разнесутся пески желтыи по край матушки земли;
Тогда горы и всѣ озера поравняются,
И всѣ глыбокіе вертепы всѣ позасыплются;
Тогда грѣшные со праведными будутъ различатися:
Праведныя души будутъ взяты на восточной стороны,
А грѣшныя души будутъ взяты на западную страну.
Между ихъ протечетъ Сіонъ-рѣка огненная,
Со шумомъ она потечетъ, рѣка огненная, со тресканіемъ
И со громомъ потечетъ она, рѣка огненная, со страшныимъ;
Пожжетъ рѣка огненная горы и каменья,
И пожжетъ рѣка огненная всѣ лѣса со звѣрями,
И пожжетъ рѣка огненная весь скотъ со птицами,
Тогда выгоритъ вся земная тварь.
Тогда будутъ престолы поставлятися,
И на престолахъ будутъ книги покладатися,
Всѣ дѣла ваши и всѣ грѣхи будутъ обличатися.
Невозможно вамъ отъ своихъ злыхъ дѣлъ отперетися.
Тогда сойдетъ къ намъ съ небесъ Судья праведный,
Михайла и Гавріилъ, святые архангелы;
Мы завидимъ, рабы грѣшные, свово Судью праведнаго,
Мы возвопимъ, рабы грѣшные, во многіе голосы:
«Ай же Судья ты нашъ, Боже праведный!
Не лиши ты насъ отъ царства, отъ небеснаго,
Не предай ты васъ ко злой муки ко превѣчныя!»
Возлаголетъ Судья праведный рабамъ грѣшныимъ:
«Я судья къ вамъ посланъ Божья праведная,
Не велѣлъ мнѣ Господь брать съ васъ ни злата, ни серебра,
Благословилъ мнѣ Господъ Богъ разсудить васъ по дѣламъ вашимъ».
Тогда погонятъ рабовъ грѣшныихъ всѣхъ по мукамъ разныимъ;
Тогда грѣшные пойдутъ со плачіемъ, со рыданіемъ,
А праведные пойдутъ ко царствію ко небесному:
Оны со радостію пойдутъ и со веселіемъ.
Тогда страшный судъ весь и кончается.
