курлыыыыыыыккурлык
погода стремительней всех моих настроений:
аааааах! – и тепло. и горло точит по-птичьи.
я непременно приеду к тебе. еле-еле
движется время. время кого-то ищет.
а за окном простывший январь, сопливый, сладкий
от крови с содранных губ, прилипших к железу.
я непременно найду твой поселок исландский
на задрипанной карте. глубже и глубже лезу
в топографический танец с материками. экватор –
совсем как талия. глобус по-женски мягок.
я непременно. я постоянно. в ватных
пальцах руки трепещутся и румяна,
и тушь, чтоб приехать к тебе красивой до рези
в глазах, привыкших к белому лаку наста.
я непременно приеду. я буду трезво
тепло и настойчиво губами с тобой пинаться.
2002/01/11
вытосковавшись до дырочек
я молюсь за тебя. ты только не смейся,
не возражай теологически точно.
иногда мне хочется молочные смеси
купить. и, как ребенка, тебя ими потчевать.
от себя ни на шажок не отпуская,
ни на минуту. мне же немного осталось.
офис такой электрический: стонет сканер,
одинокий без тани, а может, одинокий и с таней.
а я молюсь за тебя. воздух перетираю губами,
перебираю, как четки. хотя не знаю про бога.
ты только не смейся, ладно? я погибаю,
когда ты не рядом. работа... работа... работа...
2002/01/09
вот и запах мой сменился.
очевидно стала старше.
послезавтра еду в ниццу,
любоваться, зрить пейзажи.
в казановской телогрейке,
в маске, как меня и любят.
тетя-повар жарит гренки,
улыбаясь сонным людям.
в туристической кафешке
утро. пахнет непогодой.
телогрейка – это fashion,
это стильно, модно, гордо.
это сладко: брать любую,
как захочешь. как угодно
заманить любовной бурей –
это стильно, модно, гордо.
не пиши мне стихоспазмы.
я отвыкла, я обмякла.
из кусочков тела пазл
для невзрачного маньяка.
для того, что был когда-то
пестр, носил фривольный плащик.
для меня. не спит гадалка:
то ли хочет, то ли плачет
но о чем
ни о чем.
2002/01/16
весной обостряется истеричность –
кусаю губы, курю до кашля.
в метро успокаиваюсь фабричной
девчонкой-бабой (кармен-алкашкой).
и этих букетиков многоликость –
насмешка марта над женским полом...
шатаюсь без дела, порог олимпа
терзаю, полубосая-полу-
каблучная. это представить просто:
каблук с набойкой – из легкой пятки
растет. так сапожник исполнил просьбу
слепить обувку. так ангел пьяный
шагает по небу, швыряя тучи
ступнями плотно ушедшими в осень.
он помнит как раньше бывал летучим,
а это много больней, чем вовсе
не знать полета. банально-жалок
его прозрачный профиль на фоне
портьер... я что-то в себе нажала
и звук исчез.
2002/03/12
глаза разбиваются о весеннее
и пляшут джигу в прозрачном мареве.
мартовской кошкой вопит о семени
каждая жила природы-матери.
мне пьяно от жидкого электричества
твоих недомолвок... а воздух бешено
терзает ноздрю, и хочется стричь его
косички тяжелые. русо-бежевый
солнца обрывок на подоконнике
кромсают, как хлеб, сослуживцы... кажется
никто не наестся, случатся колики
от перееданья весны. для каждого
лекарством – любовные перепалочки:
паленым пахнуть – не то, что жареным!
и под руку бродят по марту парочки,
и топчут март, и по-женски мне жаль его...
2002/03/12
ты вырываешь из горла шепот;
я выбираю крик.
чтобы чулок отношений штопать –
руку держи внутри.
пальцами чувствуй как нитки стерты
от долгих прогулок по углям и стеклам;
как рвется при каждом шажочке шов
от кесарева. большой
и болезненный, сколько бы время не ело
мое, потерявшее тело, тело.
мое, потерявшее пыл, тепло
и лоск потерявший – лоб.
2002/03/12
я не стану двигать вперед эпоху,
если мне не заплатят. и это – честно.
кроме денег эпохе заметно по хуй
все. и меня всерьез беспокоит чем за-
платить за лекарства, которых надо
много: бабушка, видишь ли, вянет-тлеет.
а еще мне хочется винограда.
и босыми пятками по аллее.
2002/03/14
от записки в глазах – рябь.
электронной латиницы ртуть
с жидким запахом октября
почему-то застряла тут.
как в ботинке камушек, как
заусеночка на большом.
откровенно горит щека:
поминай меня лихом. шелк
электронных твоих фраз
намотаю на пальчик. как?
как получится. как раз –
и запуталась. в женихах.
2002/03/19
я раньше любила – как пахнет мама;
и тосковала по ней до визга.
трясусь в прохладном трамвае марта,
на зыбком поручне птицей висну.
я не привыкла к москве. и это
диагноз тихой периферии.
ну, нате строчку (толкаю enter):
перины, рифы, ревмиры, риги...
...регаты, ривкины, ревматизмы,
ребята с фигами по карманам...
на зыбком поручне птицей висну,
а крыльев мало и корма мало,
и крошки солнечные с бордюра
сметает дворник тугой метелкой.
я раньше многих любила. дура
была. а стала обычной теткой.
2002/03/19
забавно: раз не накрасишь рот,
и сразу спрашивают – больна?
ребенком теплых чужих широт
небо валится в пальцы нам.
сахарное, черт подери,
а раскусишь – по нёбу лед...,
но другого способа – что внутри? –
я еще не усвоила.
2002/03/20
память ласковей песка:
завитки твоих истерик
льнут покорно, мягко стелют –
жалко бить, но жестко спать
на тебе. твой бледный рот
пахнет обморочным зноем,
выбирая имя «зоя»...
я люблю его нутро,
чуть поджаренное криком,
чуть понеженное мной,
теплое, как воздух крита
золотой и жестяной.
пьяное от саперави,
от слюны другого рта...
так целуются пираньи:
жжет гортань.
2002/03/28
еще немного – я стану влюбляться в утра,
в прожорливый запах кофе, в плач младенца соседки,
в выстрелы солнца по окнам, в удары метлы по урнам,
которые чистит выносливый дворник, во всех их
звенящие писки. в ворчанье мамы за стенкой,
в твои полусонные бредни, в мои кошмары.
и снова, черт подери, в плач младенца соседки,
и, знаешь, наверное, в сладенький запах шмали.
я буду влюбляться в женщин, в мужчин и даже
в мобильный звонок за которым живет твой уставший голос;
в меня непокинувших – раз, и – два – в меня покидавших,
но после вернувшихся – три. в откровенно-порнушно-голый
лес, недовесенний. и этим особенно мерзкий
мне, урбанистически-гибкой даже на шпильках.
и, все же влюблюсь в гостиничный одноместный
с видом на небо.
2002/03/29
я безусловно нарасхват:
курили, пели, танцевали...
одышливо ебет москва
раскрытый рот провинциальный.
мой третий год столичных благ =
дрессура в точке совершенства.
так каждой бляди сладок блат,
как мне – иллюзия ижевска:
дурацкий заводской пейзаж
с осколком дыма на багете.
я выйду вон. я выйду замуж.
пойдут пеленки, сопли, дети,
любовники. и даже – дамы
легко сразятся на дуэли
из-за меня. не ожидала?
прости. зверею. надоели
рабочие часы разлуки –
я кожей помню твой подшерсток.
смешно разглядывать под лупой
пейзаж дурацкого ижевска.
2002/04/02
