Лирика в жанре цы эпохи Сун (X-XIII вв.) – одна из высочайших вершин китайской литературы. Поэзия приблизилась к чувствам, отбросила сковывающие формы канонических регулярных стихов в жанре ши, еще теснее слилась с музыкой. Поэтические тексты цы писались на уже известные или новые мелодии и, обретая музыкальность, выражались затейливой разномерностью строк, изысканной фонетической структурой, продуманной гармонией звуков, флером недоговоренности, из дымки которой вырисовывались тонкие намеки и аллюзии. Поэзия цы часто переводилась на разные языки, но особенности формы и напевности преимущественно относились к второстепенному плану и далеко не всегда воспроизводились, что наносило значительный ущерб общему гармоничному звучанию произведения. Настоящий сборник, состоящий из ста стихов тридцати четырех поэтов, – первая в России наиболее подробная подборка, дающая достоверное представление о поэзии эпохи Сун в жанре цы. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
href="ch2.xhtml#id54" class="a">[79]
дождем в бананах, шумом ветерка.
И пусть бы даже вечер будет ясен,
да нет желанья
вкусить луны сиянье [80].
Уж и не грежу о былом,
плывя в тумане жухнущим листком.
Касатки, те вернутся в дом,
а странник так и бродит по чужбине.
Что ж, ива, ты меня не удержала
и привязала
мой челн к стремнине?
Задремал я в цветах, и душа улетела в былое
Мелодия «Хуаньсиша»
Задремал я в цветах, и душа улетела в былое,
где закатное солнце и птицы меня наделили тоскою
по душистым, по тонким рукам, опускающим штору.
Как слезинки, пушинки порхают по вешним просторам,
облачков на луну набегают стыдливые тени,
стало в сумерках зябко, как будто в порыве осеннем.
Фонарь коптит, унылый дождь несносен
Мелодия «Лантаоша»
Фонарь коптит, унылый дождь несносен,
и странника тоска гнетет.
Весной ушла ты, а теперь туман и осень,
но сердце помнит беспечальность вёсен
за годом год, за годом год.
Былое увлажнив слезой печали,
я не хожу в тот сад, где мы бывали.
Зеленым мхом давно зарос твой легкий след,
не знаешь ты, что вёсен больше нет,
твои качели замолчали.
Распогодилось под Новый год
Мелодия «Дяньцзянчунь»
Иссякли тучи грозовые,
и освеженная луна выходит феей.
По тропам, где уж пыль не взвеет,
плывут изящно девы молодые.
Я вновь в столице,
фонарики как будто мне знакомы,
и нежность ручейком струится.
Дурманит ложе прежнею истомой,
а чья-то флейта веет вешней дремой.
Цинмин прошел под стук дождя и ветра вой
Мелодия «Фэнжусун»
Цинмин прошел под стук дождя и ветра вой,
элегию цветам я полнил сожаленьем.
Вот здесь, у ив, простились мы с тобой,
и эти плети
еще теплом согреты.
В ознобе вешнем я забылся в хмеле,
а пробудили ориолы трели.
Беседку в парке подметаю искони,
чтоб встретить утро, как в былые дни.
Летят к качелям пчелы тучей,
хранят они
дух тонких ручек…
Грущу, что башмачков твоих уж нет,
и на ступенях мхом сокрыт их след.
Сочинил в монастыре Хуаду [81]
Мелодия «Чжэгутянь»
Со мной – лишь лотос розоватый у балкона,
закат на крыльях унесла с собой ворона,
низвергнувшийся ливень оголил утуны,
луна льет хладный свет, и опахало втуне.
Прервался сон о доме,
а небеса бездонны.
Хребты в окошке – что твоих бровей изломы.
О, гусь сучжоуский, снеси мольбы и стоны
к вратам Небесным [82] – в дом меж тополей зеленых.
Чжао Чанцин
(ок. 1224 —?)
Мелодия «Линьцзянсянь»
Гуся дальние дали влекут, а касатку стреха,
но из дома вестей не приносит она,
пожалейте меня – угнетает весна.
Помню ночи домашние без очага [83]
и блаженство в цветах с чашей, полной вина.
Говорят, высока на Цяньтане [84] весною волна,
и по ней поплывет мой возвратный челнок
тем путем, что когда-то осилил сполна,
ливни юга прольются на мой парусок,
и в тумане возникнет горбатый мосток.
Чжоу Ми
(1232–1298 / 1308)
Под ночь взгрустнулось ориоле
Мелодия «Цинпинюэ»
Под ночь взгрустнулось ориоле,
двор заливает лунный свет,
снежинкой алой персиковый цвет
слетел, напомнив милого до боли.
Смотрю с тоской на этот свежий луг,
мой путник так и не вернулся к дому,
он бродит в крае незнакомом,
как стылый тополиный пух.
Мелодия «Вэньцюэси»
Неба лазурь с водой
слились в осеннюю тихую гладь.
Гороподобный дракон собирается встать
грозной приливной стеной [85].
В дымке зеленые капли вершин,
влажный закат – словно шелка кудель,
белая птица уходит над парусом в синь,
а за рекою – ночная свирель.
Мелодия «Ициньэ»
Ночь фонарей [86],
в столичный град пути заметены.
Пути заметены,
вершины, реки – как в былые дни,
а на дорогах нет
