а рыцарь — луна.
Есть солнце, есть луна, а есть одна
Красивая и вечная страна:
Я видела её в прекрасном сне,
Но верю, есть ей место на земле.
Там птицы белоснежные, как пух,
Там от волков не стережёт пастух
Стада овец, поскольку облака
Там стерегут овечек от врага.
Там не от кого прятать серебро,
Там золото дешевле, чем добро,
Там голубь — символ мира, хотя свет
Там зла не видел больше десяти лет.
Там дышат зеленью большие города,
Бежит по улицам хрустальная вода,
Когда весенний дождь стучит в окно
С нахмурившимся небом заодно.
Там колыбельную невзрачный соловей
Поёт для спящих в комнате детей,
И взрослые, заслушавшись певца,
Уснули сами в позе мудреца.
Я точно знаю, что меня там ждёт
Такая долгожданная любовь…
Она ответна будет, я не вру,
И чистая, подобно серебру,
Ведь в той стране нет слёз и нет обид,
Там вымерла печаль как древний вид,
Там зеркала не отражают скорбь,
И грусть не морит душу, словно топь.
Ведь там одна беда — настала ночь,
Весёлый день закончился точь в точь
В разгар игры, но вот ушла луна,
И снова просыпается страна.
Поверьте мне, не видели измен
На той земле великих перемен,
И люди, проживая до конца,
Не знают там ни труса, ни лжеца.
Есть солнце, есть луна, а есть она –
Волшебная, прекрасная страна.
О, что за сон привиделся тогда?
Не знаю, но запомню навсегда.
— Господа, понимаю, Вы жаждете кровь,
Но прошу Вас: минутку внимания,
Ведь на Ваших глазах совершаются вновь
Преступление и наказание.
О судья, я на твой строгий суд предстаю,
Но, прошу, не руби сгоряча –
Перед тем, как лишить меня грешной души,
Позови-ка ко мне палача.
Ты скажи мне, палач, есть семья у тебя?
Может быть, есть любимые? Дети?
И тебя ведь не раз выручали друзья
Из-под страшной безжалостной плети?
Разве ты не бродил по пустынным мостам,
Не сменялась днём площадью площадь,
Ты не видел на них жизнью сломленных дам
И кнутами забитую лошадь?
Нет, не видел? А мне это снилось во сне…
Ночи — самое страшное время.
Ты бы знал, как мне хочется сбросить с себя
Нищеты ненавистное бремя!
Я позволил себе человека убить –
Это правда, я спорить не стану, -
Но когда в темноте путеводная нить
Не приводит ко мне Ариадну,
Умирает надежда на светлую жизнь.
Изменить себе было не просто,
Но пришлось мне на время про совесть забыть,
И теперь в голове катастрофа.
Философия бедных, увы, такова,
Что стираются рамки морали.
Через тонкую грань чистоты и добра,
Признаю, мы не раз преступали.
Ну, что скажешь, палач? Я, по-твоему, неправ?
Где, когда, почему оступился?
Отчего раздражительный, вспыльчивый нрав
С нравственностью не смирился?
Тишина оглушала не хуже, чем шум,
Но Раскольников ждал терпеливо,
Пока острый, не знающий отдыха ум
Все шаги просчитал торопливо.
— Да ведь ты и не грешник! — смеётся палач. –
Так считать — не найдется убийцы,
Только вот до сих пор слышу сдавленный плач
В лисьей пасти трепещущей птицы.
Ты философ, «раскольник», совсем альтруист,
Твоя гордость не знает урона,
Ведь не зря на картинах почти во весь рост
Ты стоишь рядом с Наполеоном.
Ты о цели великой давеча взболтнул –
Где же деньги для бедных и нищих?
Ты и сам ведь живёшь лишь на то, что дадут
Не из жалости, а из приличий.
Говорил, нищета подтолкнула тебя
На убийство — поправь, если ложно, -
Но под камнем подальше от глаз и греха
Лежат деньги, но разве так можно?
Ты не бойся, раскольник, у нас ещё есть
Час-другой побеседовать мило.
Я тебе расскажу одну страшную весть,
А потом отпущу тебя с миром.
Помнишь, вышла недавно статья?
Браво, друг, гений злой аллегории!
Правда, жаль, — захихикал судья, -
Провалилась проверка теории!
Что ж, раскольник, ты деньги не взял?
На душе скребут чёрные кошки?
Ты не выдержал груз? Силу не рассчитал?
Меж домов змеёй вьётся дорожка,
И ты меришь шаги от стены до стены,
Разум ищет пути отступления,
Пока жертва ещё видит сладкие сны
За мгновение до преступления.
— Кто ты?! — в ужасе вскрикнул юнец.
— Тот, кто всегда с тобой.
— То есть?..
— Самый строгий судья, самый честный истец…
— Кто же ты?!
— Я — твоя совесть.
Деньги, увы, не растут на деревьях,
На деньги, увы, ты не купишь любовь.
Крепкая дружба ржавеет со временем,
Как высыхает со временем кровь.
Как только привяжешься — люди уходят,
А не привяжешься — ждут тебя век,
Как верные псы, у пустого порога.
Что же с тобою не так, человек?
Остался зонт дома — гроза водопадом,
А взял зонт с собой — и ни капли дождя.
Так в жизни сложилось, что трусом и гадом
Становится тот, кто нёс титул вождя,
И наоборот: тот, кто гадом последним
Казался тебе, оказался в душе
Доблестным рыцарем с честной победой,
Что о себе не трубит в тишине.
Ради того, кого сердце лелеет,
Свершаем мы подвиг, а любят нас те,
Кому этот подвиг как лишняя доблесть
В копилку к уже засиявшей звезде.
Вы спросите, что это — я вам отвечу:
Знакомая фраза не миф и не сон,
Правит давно нашим брошенным миром
Подлости старый, как время, закон.
Белые лошади бьются о стену,
И красная кровь превращается в пену.
Спасите их, люди! Ах, бедные лошади!
На этом веку вам не скрыться от площади!
Прогнившее сено давно опротивело,
Камни брусчатки ногам опостылили,
На улице дождь… Мои бедные лошади!
Что вы забыли в разрушенном городе?
Вам бы на волю, туда, где пшеница
Качается в поле, где волк и лисица
Между собой делят реку и лес:
На чьей же теперь стороне перевес?
Вам бы вдоль моря стремглав пробежаться,
Солёными брызгами к небу податься
Навстречу. Как ветер, взлететь к облакам
Назло завывавшим от горя волкам.
Но где вы?.. Бетонные злые коробки
В ночи перерезали белые глотки,
И белая грива, как пух тополиный,
Летает над городом-исполином.
Жестокие люди! За что же так с вами,
Белые лошади? Вдаль караванами
Вы, спотыкаясь, бредёте по площади.
Унылый ваш век, мои бедные лошади!
В далёкой земле
