Настоящее издание – самое полное на сегодня собрание произведений Роальда Мандельштама (1932–1961), легендарного поэта, замечательного представителя героического периода ленинградской неподцензурной словесности. Несмотря на высочайшую оценку его творчества историками литературы, он до сих пор находится в тени своего великого однофамильца. Издание сопровождается аналитическими статьями и подробными примечаниями.
длиннотыСкрывают от глаз восход.– Не веря досужим сплетням,Звенит за окном апрель,В преддверии зноев летних,В твоих бубенцах, капель!И утро – свежо и ало,И тянутся допозднаЗелёным ростком вокзалов —Весенние поезда.А если брюзжат соседи,Они не со зла – со сна!Им очень легко ответить,Но пусть говорит весна!
На вокзале
За забором кончается город, —В голубые разливы полей,В непонятный, но ласковый говор,В переплёты сосновых аллей.Он на карте подвешен за рельсыНа такой же зелёный кружок, —Между ними раздолья на месяц,И на шпалы насыпан песок.Между ними в ночные трезвоныРазбегаются тени в лесу,И куда-то взлетают вагоныДень и ночь. Колесо к колесу.〈Может быть, оттого и волнуютГолоса паровозных сирен,Что летят через землю иную,Вдалеке от запачканных стен.Даже люди на пыльных перронахКак-то лучше и тоньше лицом,Побывав в этих пыльных вагонах,День и ночь, к колесу колесом〉.Только жаль, что дорога недолга,Что торопится вдаль паровоз,Подождал бы! – Притих ненадолгоПод зелёными гроздьями звёзд.А вдали уж щетинится город,Пыльной пастью съедая вагон.Путь закончен: но хочется вскоре,Уезжая, придти на перрон.
Приход весны
Под утро снега посерели,Метели набухли водой,И первая нота капелиУдарилась в лёд голубой.И вслед ускользающей ночиВ тумане качнулся фонарь,Как будто желая помочь ейПродлить надоевшую старь.* * *Золотого ёжика-колючкуИз стеклянной клетки во двореВ тонкие соломенные ручкиЗвёзды целовали на заре,Вечером из облачных ромашекСолнце в море падало остыть, —Ёжик ощетинивался, страшный…Маленький… боялся темноты!За стеклом серебряной скворешни,Как больной мышонок без хвоста,Он дрожал, пугаясь ве́тров вешнихВ клейких изумрудинках куста.Протянув шуршащие соломки,Жёлтый ёжик плакал допоздна,Рано утром лучики-обломкиЦеловала девочка-звезда.3 апреля 1955
ƒƒƒ (Три форте)
Колокольчик
Не может быть, чтоб, ничего не значив,В земле цветыРождались и цвели:– «Я здесь стою.Я не могу иначе», —Я – колокольчик ветренной земли.Я был цветком у гроба ГалилеяИ в жутком одиночестве царя.Я помню всё.Я знаю всё.Я всё умею,Чтоб гнуть своё,Смертельный страх боря.Мой слабый звон приветствует и плачет.Меня хранят степные ковыли.– Я здесь стою!Я не могу иначе.Я – колокольчик ветренной земли!27 июня 1958* * *Когда сквозь пики колоколенГорячей тенью рвётся ночь —Никто в предчувствиях не волен,Ничем друг другу не помочь.– О, ритмы древних изречений!– О, песен звонкая тщета! —Опять на улицах вечернихПрохожих душит темнота.Раздвинув тихие кварталы,Фонарь на площади возник:Луна лелеет кафедралы,Как кости мамонтов – ледник.– Кто б ни была ты – будь со мною!Я больше всех тебя люблю,Пока оливковой луноюОблиты тени на полу.Пока не встанет у порога,Зарю венчая, новый день, —Я – сын и внук распявших Бога, —Твоя бессмысленная тень.(Вариант)Опять сквозь пики колоколенГорячей тенью рвётся ночь,И снится мне: я очень болен,И ты пришла, чтоб мне помочь.Рыдает небо в спящий город,И за звездой летит звездаНа серебристые узоры —Твои бездонные глаза.А мне ничем уж не поможешь,И вянет, тоньше лепестка,Моя шагреневая кожаВ твоих тоскующих руках.Полны томительною грустьюТвои весенние духи,Зовя от странных грёз очнутьсяИ перестать писать стихи…Но мне смешна твоя тревога, —Один, в сверкающем аду, —Я – сын и внук распявших Бога —В безвестных сумерках иду.И так всю ночь: не зная брода,По пояс в лунной синеве —Осколок проклятого родаС горячкой ритмов в голове.
Кондуктор трамвая
– Я – кондуктор. И без сожаленьяНа пороге весёлых вагоновОбменяю вам медные деньгиНа сосновое золото тронов.– Забывайте о горе недавнем!Прочь с лица беспокойные тени! —Каждый мчится – король среди равных —В бесконечность вечерних владений.11 июля 1958* * *Я так давно не видел солнца! —Весь мир запутался в дождях.Они – косые, как японцы, —Долбят асфальт на площадях.И, сбросив с крыш кошачьи кла́ны —Искать приюта от ветров,Морские пушки ураганаГромят крюйт-камеры дворов.26 июня (1958)
Альба
Ночь на исходе.По крышам шагают тучи.Шлёпают жабы – этоСтарух покидают сны.Луна неизвестно где.Кошки канючат.Звенят доспехи —Сны покидают детей.Ночь на исходе!
Утро (Вариант)
Ночь на исходе.По крышам шагают тучи.Шлёпают жабы – этоСтарух покидают сны.Кошки канючат,Звенят доспехи —Сны покидают детей.………Ночь на исходе.По крышам шагают тучи.Белеет булыжникВ изящных овалах луж.Утренний ветер,Рассыпав серебряных рыбок (очень весёлых),Вспыхнул и сразу погас.………Ночь на исходе.По крышам шагают тучи.3 июля 1957* * *Помнится, в детстве, когда игралиВ рыцарей, верных только одной, —Были мечты о Святом Граале,С честным врагом – благородный бой.– Что же случилось? – То же небо,Так же над нами звёзд не счесть,Но почему же огрызок хлебаСтоит дороже, чем стоит честь?Может быть, рыцари в битве палиИли, быть может, сошли с ума?Кружка им стала Святым Граалем?Стягом – нищенская сума?– Нет! Не в хлебе едином – мудрость.– Нет! Не для счёта монет – глаза:Тысячи копий осветит утро,Тайная зреет в ночи гроза.Мы возвратимся из дальней дали —Стремя в стремя и бронь с броней.Помнишь, как в детстве, когда игралиВ рыцарей, верных всегда одной?
Дон Кихот (Вариант)
Помнится, в детстве, когда игралиВ рыцарей, верных всегда одной, —Были мечты о Святом Граале,С честным врагом – благородный бой.В юности верили в счастье народа,В старых и новых героев его;Думали: тот, кто теряет свободу,Больше не может терять ничего.Что же случилось? – То же небо,Так же над нами звёзд не счесть,Так почему же огрызок хлебаСтоит дороже, чем стоит честь?Может быть, рыцари в битве палиИли сошли от любви с ума?Держат детей над Святым ГраалемВ тёплых и серых своих домах?Нет! Не поверю, что детской пудройИм навсегда занесло глаза —Тысячи копий осветит утро,Медной кольчугой Судьбу связав.Тысячи – псами по свежему следу,В клочья – шкуру седых ночей!Слышишь? – Кто-то зовёт победуТрубной песней стальных мечей.* * *Звонко вычеканив звёздыШагом чёрных лошадей,Ночь проходит грациозноПо тарелкам площадей.Над рыдающим оркестром,Над почившим в бозе днём,Фалды чёрного маэстро —Воронёным вороньём.И черней, чем души мавров, —Если есть у них душа, —В тротуары, как в литавры,Марш просыпался, шурша.
Соната
Взлетают звуки,А я смотрю, как падают пальцыИ как хрустальные слёзыМеркнут на люстре.Быстрые рукиЧёрного пианистаСеют звонкие зёрна:Их много – отборных и чистых.И смотрят растерянно люди,А я сокрушаюсь, слыша,Как умирает соната,О камень сердец разбившись.11 ноября 1954
Маэстро
Полупьяное форте ресторанных оркестровГоворит о свободе, воспевает любовь.Пусть пропойцам неловко – лишь в трактире и местоГоворить о желании, отравляющем кровь.От печали смеются и от радости плачут,Только умный и трезвый опечален швейцар:Он-то знает давно, он-то понял, что́ значит,Если кануло сердце, засыпая, в угар.Чёрным вороном реет над толпою маэстро,И забытые грёзы собираются вновь…– О, фальшивое форте ресторанных оркестров —На могиле свободы расцветает любовь!20 сентября 1954
ƒƒƒ
Сквозь кружево лиственниц мглистых,Читая скрещения шпаг,Я резок, как пушечный выстрел,Как ветром освистанный флаг.Когда изукрасить заливыЛуну принесут облака,Над миром – таким молчаливым! —Моя распростёрта рука.Тогда каменеет бумагаОт тяжести гордых словес:– Люблю одиночество флагаВ хохочущей глотке небес!
Романсы и серенады
Безумие лира (романс)
– Вой, ветер!Вой голодным псом! —Твой плач мою умерит боль.– Пляшите, тучи, над кустом,Где свой приют нашёл король!– Смелее, ливень! Грудь пронзи!– Что медлишь, град? Ты так же бел,Как седина моя! – Рази,Когда король обезуме́л!– Не умолкай, небесный гром!Я здесь король! Я так хочу,Коль череп мой – забытый дом, —Скажу «спасибо» палачу!– Прочь, змеи, прочь… Я ваш отец?!Ехидны вы, а он – вампир!Он – шут, разбивший свой венец,А я – могучий, грозный Лир!– Вой,
