23-60
В месте просторном, где берег морская волна омывала.
Там охватил его сон и разлился кругом, благодатный,
Дух разрешил от забот, ибо сильно Пелид утомился,
За Приамидом гоняясь вкруг крепости, ветрам открытой.
Сон посетила душа злополучного друга Патрокла,
23-65
Роста такого ж как он, похожая голосом звучным
И красотою очей и одетая в те же одежды.
Стала она в головах и промолвила слово Ахиллу:
"Ты почиваешь, Ахилл, обо мне позабыл, об умершем,
Хоть о живом ты когда-то радел. О, предай погребенью
23-70
Тело мое поскорей, да проникну в ворота Аида.
Души — подобья живущих — меня далеко отгоняют,
Вместе с собой не дают переправится мне через реку:
Праздно брожу вкруг широковоротного дома Аида.
Ныне же руку, молю, протяни мне. Огню приобщенный,
23-75
Больше к тебе не вернусь из подземного дома Аида,
Больше не будем вдвоем, в стороне от любезной дружины,
Сидя, как прежде, советы держать. Уж меня поглотила
Грозная смерть, что судьбою назначена мне при рожденьи.
Да и тебе, Ахиллес богоравный, назначено роком
23-80
Здесь под высокой стеной благородных троянцев погибнуть.
Но о другом попрошу я, быть может, ты просьбу исполнишь.
Кости мои от твоих прикажи положить не отдельно.
Вместе пускай почивают, как вместе мы жили в чертоге,
С самого дня как Менойтий меня из Опуса ребенком
23-85
В дом ваш привез, по причине печального смертоубиства:
Амфидамасова сына убил я нечаянно в ссоре
Из-за игральных костей, — безрассудный, убить не желая.
Принял тогда меня в дом свой наездник Пелей престарелый,
Нежно взрастил и велел мне твоим быть товарищем брани.
23-90
Пусть же и наши останки хранит в себе общая урна, —
Данная матерью милой тебе золотая амфора".
И, отвечая, сказал быстроногий Ахилл богоравный:
"Что, мой возлюбленный друг, ты стоишь предо мной, умоляя,
И отчего так пространно мне просьбу свою изъясняешь?
23-95
Все я охотно свершу и твоим подчинюсь приказаньям.
Но подойди и приблизься. И пусть хоть недолгое время,
Быть нам в объятьях друг друга, вдвоем насладимся рыданьем!"
Так он сказал и руками обнять попытался Патрокла,
Но не нащупал. Душа, точно дым, опустилась под землю
23-100
С шелестом тихим. И с ложа вскочил Ахиллес изумленный,
Громко руками всплеснул и печальное слово промолвил:
"Боги! Ужели и вправду от нас остается в Аиде
Только душа и подобье, а жизнь навсегда исчезает?
Всю эту ночь надо мной злополучного друга Патрокла
23-105
Близко стояла душа, безутешно стеная и плача,
И обо многом просила, лицом на живого похожа".
Так говоря, к мирмидонцам охоту к слезам возбудил он,
Так что заря розоперстая, выйдя, в слезах их застала
Вкруг бездыханного тела. И тотчас Атрид Агамемнон
23-110
Многим по лагерю воинам дал приказанье на мулах
Дров привести для костра. Во главе их герой устремился
Вождь Мерион, непреклонного Идоменея товарищ.
Воины взяли секиры и свитые крепко веревки
И за дровами пошли; впереди выступали их мулы.
23-115
На гору, под гору, вдоль, поперек они шли по тропинкам
И на высоты взобралися Иды, обильной ключами.
Там они стали поспешно рубить густоверхие дубы
Остро отточенной медью, и с шумом валились деревья.
Их разрубили ахейцы и мулам взвалили на спины,
23-120
Крепко связав. И животные, меряя землю ногами,
Чащей кустов пробирались, желая вернуться в долину.
Все дровосеки несли по бревну — так велел им могучий
Вождь Мерион, знаменитого Идоменея товарищ.
К морю придя, они на берег бревна свалили, где место
23-125
Выбрал Ахилл под курган для себя самого и Патрокла.
После того как в несчетном числе набросали поленьев,
Все в ожидании сели. Тогда Ахиллес богоравный
Браннолюбивым своим мирмидонянам дал приказанье
В медные латы облечься и впрячь лошадей в колесницы.
23-130
Те устремились и быстро в доспехи войны облачились.
На колесницы взобрались герои с возницами рядом.
Конным вослед выступала пехота несметною тучей,
А посредине шагали дружинники с телом Патрокла,
Кудри срезая с голов и бросали, весь труп покрывая.
23-135
Голову сзади держал быстроногий Ахилл богоравный,
Тяжко скорбя: он в Аид провожал беспорочного друга.
Вскоре пришли они к морю, где место Ахилл указал им,
Труп опустили на землю, и складывать стали поленья.
Только другое в то время замыслил Ахилл богоравный.
23-140
Став от костра в стороне, белокурые срезал он кудри,
Те, что растил и лелеял для Сперхия, бога речного.
Тяжко вздохнув, он промолвил, на темное море взирая:
"Сперхий, напрасно тебе дал обет мой отец престарелый,
Что по моем возвращеньи в любезную отчую землю.
23-145
Кудри обрежет мои в твою честь и сожжет гекатомбу,
И пятьдесят тебе в жертву заколет баранов цветущих,
Кровь проливая в ключи, где твой храм и алтарь благовонный.
Так обещал тебе старец, ты ж не дал свершиться обету.
Ныне, когда уж назад не вернуться мне в отчую землю,
23-150
Кудри герою Патроклу отдам — пусть с собой их уносит".
Слово окончив, он волосы в руки вложил дорогому
Другу, товарищу брани, и плакать все войско заставил.
Так бы рыдали они до заката блестящего солнца,
Если б Ахилл не предстал пред Атридом и слово не молвил:
23-155
"Славный Атрид! Мы и после успеем насытиться плачем.
Войску теперь прикажи, ибо речи твоей все послушны,
Пусть от костра отойдут. Повели, чтоб готовили ужин.
Мы остальное свершим, оттого что у нас наибольше
Сердце скорбит об умершем. Вожди пусть останутся с нами".
23-160
Слово Пелида услышав, владыка мужей Агамемнон
Тотчас войскам повелел разойтись по судам соразмерным.
Те лишь остались на месте, кто был погребением занят,
Клали поленья в костер, шириной и длиною в сто сажень,
Тело на верх положили, объятые скорбью великой.
23-165
С множества тучных баранов и крупных быков криворогих
Кожу содрали они пред костром, приготовив как должно.
Жир отобрал благородный Пелид и покрыл им Патрокла
От головы и до пят, а кругом навалил он все туши
И посредине поставил амфоры с елеем и медом,
23-170
К ложу слегка преклонив. И коней четырех крутошеих,
Тяжко вздыхая, он, мощный, взвалил на костер погребальный.
Десять собак за столом у царя Ахиллеса кормилось.
Двух он из них обезглавил и бросил на груду поленьев.
Грозное дело замыслив, он медью зарезал двенадцать
23-175
Воинов юных троянских, отважных душой, благородных,
И положил на костер; беспощадный огонь, да бушует.
Сам же, вздохнув тяжело, обратился к любезному другу:
"Радуйся, милый Патрокл, и в темном жилище Аида!
Всё я свершил неизменно, как дал обещание прежде.
23-180
Юных троянцев двенадцать, отважных душой, благородных,
Вместе с тобой уничтожит огонь. Лишь Приамова сына
Не приобщу я огню, а собакам отдам на съеденье".
Так он промолвил, грозя. Но собаки не трогали тела,
Ибо и ночью, и днем отгоняла их прочь Афродита,
23-185
Зевсова дочь. Она Гектора труп благовонным натерла
Розовым маслом, чтоб не был истерзан, во прахе влекомый.
Темное облако с неба в долину низвел Дальновержец
Феб Аполлон и покрыл совершенно то место средь поля,
Где его тело лежало, чтоб сила палящего солнца
23-190
