Дай руку мне!.. Ты видишь, и готов
Сменить тоску нарядных лестью горниц,
Где зреет страсть завистливых затворниц,
Лукавых жен, холодных дочерей,
Кичащихся лишь немощью своей,-
На скромный дар заветных огородов,
На золото колеблющихся нив…
Там ты вдохнешь мне силу новых всходов,
И стану я по-твоему счастлив!
И грешный вопль раскаянья забуду,
И радостью труда исполнен буду,
Свой новый путь, как жизнь, благословив!..
1891
Когда задумчиво вечерний мрак ложится,
И засыпает мир, дыханье притая,
И слышно, как в кустах росистых копошится
Проворных ящериц пугливая семья;
Когда трещат в лесу костров сухие сучья,
Дрожащим заревом пугая мрачных сов,
И носятся вокруг неясные созвучья,
Как бы слетевшие из сказочных миров;
Когда, надев венки из лилий и фиалок,
Туманный хоровод серебряных русалок
Хохочет над рекой, забрызгав свой убор;
Когда от гордых звезд до скромных незабудок
Все сердце трогает и все пугает взор,-
Смеется грустно мой рассудок.
1891
«Мечтательно-возвышенный…»
Мечтательно-возвышенный,
Стыдливый и простой
Мотив, когда-то слышанный,
Пронесся надо мной.
Стою я очарованный,
Не плача, не дыша,
И грезой заколдованной
Наполнилась душа.
Мне снится сад с пахучими
Цветами и прудом.
Луна блестит за тучами
Унылым фонарем.
В аллеях дремлют грации
И боги древних лет,
Зеленые акации
Роняют желтый цвет.
И песнью заколдованной
Звучит моя душа,
И точно очарованный
Стою я, не дыша.
1891
«Сегодня под моим окном…»
Сегодня под моим окном
Все утро птицы щебетали;
Они весну мне обещали -
Весну, отцветшую в былом…
Как будто, грея сердце лаской,
Вернуться юность может вновь, -
Чтоб повторить веселой сказкой
Давно угасшую любовь!..
1891
Живите, люди добрые, живите, люди честные,
Стремися, юность смелая, без устали вперед!
Тебе – земля цветущая, тебе – огни небесные,
Тебе – весна румяная и шепот вешних вод.
Живите, возлюбившие все светлое, все чистое,
Вы, правды неизменные глашатаи земли,
Недаром солнце знания, как истина лучистая,
Все ярче разгорается и блещет там, вдали.
Живите, будьте счастливы! Тот счастлив, кто
с младенчества
В тоске желаний призрачных не знал лукавых грез,
И счастлив тот, кто с верою погиб за человечество,
Кто рано лег в холодный гроб, кто зла не перенес!
Но тот еще счастливее, кому борьба печальная
Не смела крылья юности до времени разбить,
Чье слово вдохновенное, как арфа музыкальная,
Осталось в мире дремлющих на доброе будить.
Исчезнет зло мятежное, пройдут мечты лукавые,
Пройдут непостоянные, безумные года,
Погибнут все жестокие, погибнут все неправые,
А истина великая и слово – никогда!..
1891
«Мы – поздние певцы: мир, злой и обветшалый…»
Мы – поздние певцы: мир, злой и обветшалый,
Оставил только то для нас,
О чем не грезил он, что проклинал, усталый,
Стремяся рухнуть каждый час.
Что пламенно любил – он выразил невольно
В созданиях искусств и в фолиантах книг.
А нам оставил то, что сбросил добровольно
С своих заржавленных вериг.
И грустно мы поем, толпа певцов печальных,
И прах его цепей венчаем вязью роз,-
Но поздние мечты бледней первоначальных,
А грозы поздние – ужасней первых гроз…
1891
Не мечты ли мне напели
Этот бред и этот сон…
Иль в ту ночь на самом деле
Был я болен и влюблен…
Я горел: писал безумно
И написанное рвал;
Открывал окно бесшумно,
Открывал и закрывал.
Выходил, дрожа волненьем,
На балкон и на крыльцо.
Ночь душистым дуновеньем
Обвевала мне лицо.
Точно блеском лунной пыли
Был осыпан влажный сад.
И цветы луне кадили,
Как богине, аромат.
Я глядел… пылали очи…
Точно сам я был творцом
Этих звезд и этой ночи,
Серебрящейся кругом;
Точно сам растенья эти
Я росою напоил,
Точно я один на свете
Плакал, мыслил и любил!..
1891
«Ни медленным трудом, ни жизнью торопливой…»
Ни медленным трудом, ни жизнью торопливой
Не успокоить ум. Бесстрастный и пытливый,
Как тусклая свеча он озаряет мне
Весь мир, мной видимый, и все его явленья;
Смиряет сердца жар и в робкой тишине,
Не сны на ложе шлет, а тяжкие сомненья,
Как демон он гнетет, смеется и язвит
За песню каждую; над каждой новой урной
Не тихою слезой – раздумьем леденит
И, презирая смерть, не ищет жизни бурной…
Он не влечет меня в лазурные края,
В края фантазии, где брезжит свет прозрачный,
Где тени светлые резвятся у ручья.
Нет, он зовет меня на жниву жизни мрачной,
Где столько скошено безвременно борцов,
Где колос знания пришибла непогода…
И где она сама, бессмертная природа,-
Порабощенная лежит у ног рабов…
1891
«Твой гнев несправедлив: в ревнивой укоризне…»
Твой гнев несправедлив: в ревнивой укоризне
Зачем вздыхаешь ты и плачешь отчего?
Ведь если я живу – то для твоей же жизни,
И сердце берегу – для сердца твоего.
Вся радость, вся любовь души моей мятежной
Родилась потому, что встретился с тобой.
Чтоб грусть свою смирить – мне надо взор твой
нежный,
Чтоб слух свой усладить – мне надо голос твой…
И, как цветок – луча, я жду твоей улыбки,
Измученный борьбой унылой суеты.
И, чтобы изменить прошедшего ошибки,
Я должен веровать, что не изменишь ты.
1891
Как много было по весне
Цветов, пестревших горделиво…
Одни в румяном полусне
Благоухали нам стыдливо;
Другие пышные цветы,
Гордяся венчиком прекрасным,
Дышали сладостней мечты,
Томясь волненьем сладострастным…
Одни любили блеск и зной,
Других изнежила прохлада;
Иные жизнь несли с собой,
Другие – смерть и холод яда…
И все струили аромат,
И каждый нес из почвы влажной
Свой нежный запах, свой наряд;
И долго плыл их вздох протяжный…
…
Мы все – цветы родных полей,
Весною юности капризной
Любили знойный зов страстей
И шум, навеянный отчизной…
1891
«Я сидел у окна, я смотрел в полутьму…»
Я сидел у окна, я смотрел в полутьму,
В задремавший, росою обрызганный сад;
Я смотрел, как, зеленых ветвей бахрому
Наклоняя, березы безмолвно грустят,
Как чуть зыблились маковки трепетных верб
И как в бледной, далекой лазури небес
Выплывал и яснел грустный месяца серп,
Наполняя мне сердце игрою чудес.
Я сидел у окна и смотрел в полутьму,
И не знаю – взгрустнулося мне почему,
И не знаю – зачем непонятный восторг
Из мятежного сердца созвучья исторг.
1891
«Кто он? Зачем? Откуда этот гость…»
Кто он? Зачем? Откуда этот гость,
Таинственный и странный, как виденье?
Со мною он – чуть вспыхнет в сердце злость
Иль осенит, как счастье, примиренье.
Давно встречал его пытливый взор,
Мне бледное лицо его знакомо.
То в нем восторг блеснет, как метеор,
То, как осенний день, в нем теплится истома.
Давно хотел я разгадать его,
И все не мог найти к нему разгадки.
При встречах он не молвит ничего,
Лишь хмурит лба задумчивые складки.
Кто он? Зачем? Откуда он пришел?
Куда ведет в тоске недоуменья?
Ему людской несносен произвол
И тяжелы, как цепи, увлеченья…
В толпе, как тень, он бродит одинок,
Сопутствует и ненавидит тайно.
Он от меня, от сердца так далек -
И вместе с тем так близок чрезвычайно!..
‹1892›
День осенний, день унылый
Сеет мглою и дождем,
И разрытою могилой
Пахнет в воздухе сыром…
Как больной, глядит сквозь слезы
Опечалившийся день -
На поникшие березы,
На опавшую сирень…
Хмель засох вокруг беседки,
И летят со всех сторон
На обветренные ветки
Стаи черные ворон…
В их тревоге торопливой,
В резком крике слышны мне
Смех над долею счастливой
И укор былой весне…
‹1892›
«Мы, нежного певцы, таинственной судьбы…»
Мы, нежного певцы, таинственной судьбы
Всегда покорные и тихие рабы.
Нам дорог рифмы звон, как тощему скупцу
Звон гордый золота на жадной смене торга;
Услышим нежный стих – и слезы по лицу,
И холод в волосах от сладкого восторга.
Но если в нашу жизнь ворвется иногда
Суровый ураган несчастья рокового,
Мы ропщем, мы скорбим, но нет стиха живого,
Чтоб выразить всю страсть печали и стыда.
‹1892›
Обманули меня соловьи,
Обманули румяные зори.
Обманули улыбки твои,
Промелькнувшие в ласковом взоре.
Но счастливым поют соловьи,
И весна расцветает прекрасно,
