Помахав рукой в ответ.
Казалось бы, о чём они молчат,
Дома, снаружи хмурые, как башни,
Напомнив чем-то дней моих вчерашних
Изношенный сомненьями наряд.
Что им сказать глазами мутных окон,
Таким пустым и жутко одиноким,
Немытым два столетия подряд?
Лишь только о наивности вещей
И веры, будто окна держат стены,
Как звёзды нескончаемость вселенной,
Теплом своих бесчисленных огней…
Мне сегодня легко и смешно.
Вы решите, немного капризен
И чудак, раз мечтаю давно
Оказаться в осеннем Париже.
Есть безумный на вкус бланманже,
И, кружа под шансон в карусели,
В бесшабашно-хмельном кураже
Провести две волшебных недели.
Получив несказанный карт-бланш,
Я б, слегка оттопырив мизинчик,
Пригубил ароматный меланж,
Раскусив марципановый блинчик.
В завершение сливочный крем
Мне б слизнуть с глазурованной булки,
Рассмеяться, и вмиг, насовсем,
Раствориться в ночном переулке.
Я уверен, осенний Париж
Колыбель утешений и ласки,
Разрешит от души пошалить
В обаятельной нежности сказки…
Тревожит всё, что не случилось,
Уходит всё, что не сбылось,
А нам… рассчитывать на милость
Да на спасительный авось.
В грядущем нет слезы былого,
В прошедшем будущего нет,
И всё, что есть во мне иного,
Так это тень минувших лет,
И грусть о том, как было сложно,
Но это следует признать,
Не упускать свою возможность,
А невозможность отпускать.
Наш поезд — жизнь, судьба — перрон,
и лишь на краткое мгновенье
надежда — старенький вагон,
а путь — клубок пустых сомнений
и чувств, что трудно уберечь,
ошибок, ложных обещаний…
где даже лучшие из встреч
не знают точных расписаний.
Давай с тобой останемся в плену
Своей уютной маленькой квартиры,
Закроемся от суетного мира
И будем просто слушать тишину
Ванильных сумерек у тёмного окна,
Дыхания и сладостных объятий,
И поцелуя, пахнущего мятой
И вкуса недопитого вина…
Слезы горячей в отблеске огня,
Взаимной страсти сомкнутых ладоней,
Чтоб это всё как следует запомнить
И не забыть с уходом октября.
Зимний вечер шепчет вьюгой
В окружении ночном,
Мы — в объятиях друг друга,
А за маленьким окном
Укрываясь белым-белым
Одеялом, спит январь,
Только с краешка несмелой
Искрой светится фонарь.
В этой крохотной вселенной
Вновь останемся вдвоём,
Пусть минуют перемены
Дом, в котором мы живём.
Вот я дурак! И даже хлеще
Сказать бы стоило — дебил.
Я не люблю красивых женщин,
Точнее будет, не любил.
Вздыхал, приглядываясь кротко,
Бывал до дрожи восхищён
Их обольстительной походкой
И взглядом искренним смущён,
Не раз лаская жадным взглядом,
Я вытирал со лба рукой
Холодный пот, любуясь… задом
(простите, плавною кормой)
Прелестной девы молодой.
Но не решался слова молвить,
Подать руки, сказать: «Привет!»
И тем мечту свою исполнить,
Боясь услышать слово «нет».
Так миновало много лет…
Я был с другими, что попроще,
И мне казалось поумней,
Хотя, признаться, доброй тёщи
И там, и там сыскать сложней,
Чем дивный клад, что Аргонавты
Добыли в поте древних дней.
Короче, нету в жизни правды,
А если есть, то не в моей.
Да. Женщин не было красивых,
Но утешаюсь нынче я,
Ведь и у них, — что справедливо! —
Ни разу не было меня.
Очень-очень странный Петя!
Как мальчишку ни пугай,
Любит больше всех на свете
Лезть туда, где а-я-яй!
Восемь раз снимали с крыши,
И с деревьев десять раз,
А ещё, недавно слышал,
Петю вынул водолаз
Из большой глубокой речки.
Было дело, и с горы
Доставали и из печки,
Даже кроличьей норы.
Опыт Пети изучали
Академики из РАН
И, конечно, помещали
Под рентгеновский экран.
И вертели, и крутили
Каждый-каждый Петин ген,
Но в конце концов решили:
Парень — чистый феномЕн.
Вот поэтому секретен
Факт неведомый уму,
И куда полезет Петя
Не известно никому…
