«Ты была скромна и вместе с тем решительна, ты не сомневалась ни в своём даре, ни в правильности своего видения. Твёрдой рукой ты правила рисунок своих стихов, придирчивым ухом вслушивалась в их музыку. Ничто несовершенное, лишнее или неуместное не портило впечатления от твоей работы. Словом, ты была художником. И потому, даже когда ты бряцала колокольчиками просто так, чтобы отвлечься, тебя навещала пламенная гостья, благодаря которой слова в стихотворных строчках плавились, становясь единым целым, так что выудить их оттуда не сумела бы ничья рука», – писала о знаменитой английской поэтессе Вирджиния Вулф. Сестра легендарного художника-прерафаэлита Д.Г. Россетти, Кристина сумела самостоятельно достичь известности, завоевав значительное место среди поэтов викторианской эпохи. Классическое изящество, тонкая лиричность, звучность и певучесть отличают «прерафаэлитские шедевры» Кристины Джорджины Россетти, а блистательный перевод, выполненный Марией Лукашкиной, как нельзя более точно передаёт все нюансы произведений поэтессы.
И если бы свинка в гостях
Парик свой случайно забыла,
Она бы вернулась за ним,
А может, и новый купила.
– Песенку спой мне!
– О чём же, мой друг?..
– Спой, как три девушки
Вышли на луг…
Слышится колоколов перезвон…
Девушки кружатся в танце!
Дин-дон.
– Песня иная припомнилась мне.
Я напою тебе, как по весне
Девушки две, утешая друг дружку,
Третью свою вспоминают подружку!
Слышится где-то печальнейший звон…
Дин-дон.
«Принц Нарцисс ходил в мой сад…»
Принц Нарцисс ходил в мой сад.
И цветочки – все подряд —
Летом радовали глаз:
И тюльпаны, и пионы, —
Но Нарцисс покинул нас —
И цветы, закрыв бутоны,
Все увяли через час.
«Похожая на мох, то съёжишься в комок…»
Похожая на мох,
То съёжишься в комок,
То выпрямляешь спинку…
Пересекла тропинку
Под носом у дрозда…
Не причиним вреда
Тебе мы ненароком!
Свернись в легчайший кокон,
Умри на время, но очнись…
И бабочкою обернись.
«Моряк, из дальней стороны…»
– Моряк, из дальней стороны
Привёз мне что-нибудь?
– Кораллы разноцветные.
Не хочешь ли взглянуть?
Признаюсь, я не ожидал
Столь знатного улова,
Когда нырнув с прибрежных скал,
Достал до дна морского!
«Морские барашки – из пены морской…»
Морские барашки – из пены морской —
Резвятся, играют в волнах день-деньской.
Земные барашки не хуже.
И славно нам служат к тому же.
«Пыталась я снег разгрести…»
Пыталась я снег разгрести,
Под снегом подснежник найти.
Копала и в куче песка…
Не видно какого ростка?
О тёплый апрель, приходи поскорей,
Своим дуновеньем подснежник согрей!
В снегу он проглянет, заметен едва…
В песке же и летом не всходит трава.
«Карточный домик непрочен и мал…»
Карточный домик
Непрочен и мал.
Дунешь на домик —
И домик упал.
Новый построишь —
И новый туда же.
Дунешь на домик…
Не верится даже!
«Нет слов „не хочу“, „не могу“, „разучилась“…»
Нет слов «не хочу»,
«Не могу», «разучилась»,
А есть «постараюсь»
И есть «получилось».
Драматические произведения в стихах
Давным-давно… Ну, так давно,
Что всех «давно» давней,
Была лачуга за горой —
Сестрицы жили в ней.
Одна звалась красотка Энн
(Нет личика белей!),
А две другие – крошка Кэт
И хохотушка Мэй.
Когда сажала крошка Кэт
Морковь и сельдерей
Или готовила обед
Её сестрёнка Мэй,
На милых девушек взглянуть
Шли зайчики гурьбой…
А стоило красотке Энн
Собраться за водой
И у колодца невзначай
Мелодию напеть,
Послушать (ну, и посмотреть)
Из леса шёл медведь.
«Чтоб были яркими глаза,
А лоб высок и чист,
Нет лучше средства, чем роса
И земляничный лист», —
Однажды заявила Кэт
И предложила Мэй
Вверх по холмам, вниз по холмам
Пойти куда-то с ней.
Вверх по холмам, вниз по холмам,
Тропою незнакомой.
Вверх по холмам, вниз по холмам…
А Энн осталась дома.
Покуда сёстры два часа
Шагали вверх и вниз
(Им так нужны были роса
И земляничный лист!),
Она сидела под окном
Как королева мая,
Благоухая молоком
И песню напевая,
Подобна иве молодой,
Что привлекает взоры, —
Той, что склонилась над водой
И требует опоры.
Свой вышивая поясок,
Закрыть забыла двери —
И вот на дивный голосок
Стекаться стали звери.
Энн подняла глаза – барсук
Заглядывает в дом,
А опустила их – форель
По полу бьёт хвостом.
Мигнула – зяблик на окно
Уселся… Песне в лад,
Затараторил горячо,
Слетел девице на плечо…
Всё это было, но давно,
Так люди говорят.
А в это время Кэт и Мэй,
Чуть разомлев от жара,
Красивый увидали склон —
Не так чтобы полог был он
И весь порос тимьяном.
Сестрицы сели отдохнуть,
Об Энн судача… «Дома ль?..»
И прежде чем продолжить путь,
Повеселились вдоволь.
Приятный свежий ветерок
Возьми вдруг да повей.
«А-а-а!» – закричала крошка Кэт.
«Э-э-э!» – закричала Мэй.
И оглушительный тот крик,
Сопровождённый смехом,
Промчался по округе вмиг,
К ним возвратившись эхом.
«Кто это крикнул на ветру?
Не вы?» – сестриц приметя,
Спросил рыбак, что поутру
В ручье расставил сети.
В ответ запели… Замер он.
Потом вздохнул глубоко —
И на крутой заросший склон
Взбежал в мгновенье ока.
Уставился – не в облака
И не на маков цвет…
Любовь настигла рыбака.
Пригладив волосы слегка,
Что спутались от ветерка,
Он любовался Кэт.
Не билось сердце у него,
Пока звучало пенье.
Забыл себя он самого
В немом благоговенье.
Но вот, смахнувши рукавом
Нечаянные слёзы:
«Я не мастак дарить цветы
И говорить о розах, —
Сказал он деве наконец. —
Но ты, моя отрада,
Пойдёшь со мною под венец?
Знай: я рыбак что надо.
С тобою (голову кладу!)
