как будто через реку вброд,
очаровательная дурочка
с двумя подружками идет.
Они – умнее и красивее,
и лишь оправа им нужна.
Она – милее и счастливее,
поскольку – дурочка она.
Темная улочка,
светлая душа…
Дурочка, дурочка,
как ты хороша!
Мурочка, Мурочка, –
взгляд лукаво-хмур…
Дурочка, дурочка –
лучшая из дур!
Идет из дискотеки дурочка,
мурлычет что-то там свое,
и смотрят окна переулочка
сквозь занавески на нее.
Как много взглядов перекрещено
исподтишка на ней одной…
Какая завтра будет женщина
из этой девочки смешной!
И я иду по переулочку,
и мне неважно, что темно:
ведь эту дурочку-Снегурочку
уже приметил я давно.
И так себя она поставила,
такою славною была,
что я хочу, чтоб не растаяла
и чтоб к другому не ушла!
На фотографии в газете
нечетко изображены
бойцы, еще почти что дети,
герои мировой войны.
Они снимались перед боем –
в обнимку, четверо у рва.
И было небо голубое,
была зеленая трава.
Никто не знает их фамилий,
о них ни песен нет, ни книг.
Здесь чей-то сын, и чей-то милый,
и чей-то первый ученик.
Они легли на поле боя,
жить начинавшие едва, –
и было небо голубое,
была зеленая трава.
Забыть тот горький год неблизкий
мы никогда бы не смогли.
По всей России обелиски,
как души, рвутся из земли.
…Они прикрыли жизнь собою,
жить начинавшие едва, –
чтоб было небо голубое,
была зеленая трава.
Зачем я замки строил
воздушные
вчера?
А было все игрою,
и кончилась игра.
Шальная бита карта
надежды и любви.
Но звездочка азарта
горит в моей крови.
Тоска развеется,
забудется печаль.
И слезы высохнут,
и расцветут улыбки.
Удача вспомнит обо мне,
она не скажет мне «прощай!»,
не завернет
к другому по ошибке.
Тесна для сердца клетка
и права нет – любить.
Но жизнь моя – рулетка,
и в ней все может быть.
Шагну судьбе навстречу,
дыханье затая.
И вновь наступит вечер,
где будем ты – и я.
Поезд отходит во мгле,
стона разлуки не слышит.
Имя твое на стекле
ветер напишет.
И в отдаленных местах
так мне читать интересно
имя твое на мостах,
шпалах и рельсах.
Имя твое
я слышу днем и ночью.
Имя твое
забыть меня не хочет!
Имя твое –
горе мое,
горе и счастье мое!
Я не привыкну к нему,
не пожелаю другого.
Я никогда не пойму:
что в нем такого?
Не отрываясь, гляжу
в омут ночного простора.
Как заклинанье, твержу
имя простое…
Снова дождь рисует мне
на заплаканном окне
твой печальный силуэт,
Мадонна…
Вижу, словно в первый раз,
грусть твоих прозрачных глаз.
Дождь напишет твой портрет,
Мадонна!
Но лишь коснусь стекла рукой,
и тут же тает образ твой,
Мадонна.
Глаза закрою –
снова мне
вода рисует на окне
печаль твою,
Мадонна!
Но небесный образ твой,
и бесплотный и живой,
зря рисует этот дождь,
Мадонна…
Как прекрасен этот сон:
сквозь безмолвие времен
ты всю жизнь ко мне идешь,
Мадонна!
Я не пойму,
зачем мне в час ночной,
когда так невозможно быть одной,
холодный этот ветер,
этот ветер…
Ты – словно из метели, из зимы,
где можно только стужи
взять взаймы,
но мы друг друга любим,
любим мы!
Мой снежный мальчик,
мой мираж,
нежный обманщик,
верный страж…
Мой снежный мальчик,
верю я:
ты мне счастье дашь,
счастье дашь!
Я от тебя не слышу
теплых слов.
Как белый день январский,
ты суров.
Но ты мне зажигаешь
звезды волшебных снов!
Твой холод согревает,
милый мой,
как согревает землю
снег зимой.
Вовек так не согреться
мне самой!
Когда тропой звезд и сна
приходит к нам тишина
и все молчит, и душа,
словно вздох, чуть слышна, –
молюсь в ночной зыбкой мгле
за хрупкий мир на земле,
и за улыбку твою.
Я молю
и влюбленный взгляд,
и суровый меч
детский сон беречь!
Я молюсь,
мой безбожный век,
Спас мой на Крови,
небесам любви!
Молюсь и молча, и вслух,
чтоб не погас, не потух,
рожденный в сердце живом,
милосердный дух.
Ты у беды на краю
услышь молитву мою,
беспечный мир,
лучший мир,
где живу я и люблю!
Окончилось наше лето.
Деревья плачут вслед.
И нет на небе солнца.
И неба тоже нет.
А руки пахнут морем,
но нет туда дорог.
Почему же тебя,
я тебя не сберег?!
А музыка венчальная –
такая беспечальная.
Я холоду случайному
ее не уступлю.
Она в прощальной тишине
еще звучит во мне…
Я люблю тебя,
Я тебя люблю!
Окончилось наше лето, –
неважно, чья вина.
И словно нет рассвета,
и не нужна луна.
А губы пахнут морем,
но нет туда дорог.
Почему же тебя,
я тебя не сберег?!
Окончилось наше лето, –
Над миром стонет дождь.
Кричат цветы и птицы:
ты больше не придешь!
А счастье пахнет морем,
но нет к нему дорог.
Почему же тебя,
я тебя не сберег?!
Постарею, побелею –
как земля зимой…
Я тобой переболею,
ненаглядный мой.
Я тобой перетоскую,
переворошу,
по тебе перетолкую,
что в себе ношу.
До небес и бездн достану,
время торопя.
И совсем твоею стану,
только – без тебя.
Мой товарищ стародавний,
суд мой и судьба,
я тобой перестрадаю,
чтоб найти тебя.
Я рискну ходить по краю
в огненном краю.
Я тобой переиграю
молодость свою!
Переходы, перегрузки,
долгий путь домой…
Вспоминай меня без грусти,
ненаглядный мой!
Словно в огне в бреду,
каждый свой день встречаю.
Рядом с тобой иду,
а по тебе скучаю.
Где я тебя найду,
дней лабиринт распутав?
Рядом с тобой иду,
а без тебя,
а без тебя как будто.
Ты обними,
ты приласкай,
ты до конца поверь мне!
Не отпускай,
не отпускай
ни на одно мгновенье!
Правда звучит, как ложь…
Медлят мои рассветы.
Рядом со мной идешь,
но непонятно, где ты.
Жажду мою прости.
Выбрала сердцем путь я.
Только не отпусти
в мир, где тебя,
в мир, где тебя не будет!
Печальное время.
Сердечная вьюга.
А помнишь,
раньше не могли мы
друг без друга?
Такою короткой
была наша встреча…
А нам казалось:
это с нами
будет вечно!
Но в начале осени
клены листья сбросили.
Облака холодные
надо мной летят.
Что же мы наделали?
Мы любовь не сберегли!
И для нас с тобою нет
пути назад.
Так часто бывает:
любовь – это случай,
и с ней расстаться –
нет на свете
горя круче.
Мне трудно смириться
с потерею страшной.
Ты тоже веришь,
что вернется
день вчерашний!
Но в начале осени
клены листья сбросили.
Облака холодные
надо мной летят.
Что же мы наделали?
Мы любовь не сберегли!
И для нас с тобой нет
пути назад.
Тихо, как падает снег,
нежно, как птица парит,
стала желанней ты всех, –
так мне закат говорит.
Солнце погасит звезда.
Ночью все в мире слышней.
Если ты мне – навсегда,
не потеряемся в ней.
Ночь,
ты должна нам помочь
белый страх превозмочь
беспощадного дня!
Ночь…
Все сомнения прочь!
Обручальная ночь –
для тебя и меня.
Длинные тени скользят
в лунном и звездном плену.
И окунается взгляд
в музыку и тишину.
Ночь, в беспредельность плыви,
меряй просторы свои:
от бесконечной любви –
до бесконечной любви!
У речки женщина стояла,
белье в речке полоскала.
Полоскала,
полоскала,
полоскала –
как ласкала.
А лето доброе такое –
хоть погладь его рукою!
И к руке прилипнет ласка,
как к реке прилипла ряска.
А эта женщина стирает,
она руки в кровь стирает.
Ей бы ласки,
ей бы ласки,
ну а ласки –
только в сказке.
Да и зима катит в салазках,
а значит: забывай о ласках!
Будет лес – как голый веник.
Да только женщина всё верит.
Да только речка всё играет!
А в речке женщина стирает.
Белье крутит,
воду мутит,
ждет того,
чего
не будет…
Веселый флаг на мачте поднят –
как огонек на маяке.
И парус тонет,
и парус тонет
за горизонтом вдалеке.
А по воде гуляют краски,
и по-дельфиньи пляшет свет…
Он как из сказки,
он как из сказки,
таких на свете больше нет.
А море вдруг приходит в ярость –
такой характер у морей.
Куда ты, парус, куда ты, парус,
