Проводы
На Перуновом холму
Во дворе и в терему
Собираются на бой.
Прощай, прощай!
Перун, Перун,
Оборони.
Рудой Перун,
Охорони.
Одна, одна,
Я от окна
Не отойду.
Кляни, колдун,
Дави, валун,
Не отойду.
На лютый бой
Перун рудой
Тебя ведет,
Трубой зовет.
И я с тобой
Иду на бой,
Не отгони!
Не взял — осталася,
Поцеловалася,
И терем пуст.
Ушел золоченный,
Неопороченный,
Услада уст.
Порок, позор —
Жена в ладье.
Перунов взор —
Жена в ладье.
Скорее, жрец,
Зажги костер!
Кричит птенец,
Кремень остер.
Перун, пыряй
Снопами стрел!
Еще напор,
И ворог мрет.
Перунов мор
Врагу удел.
Крепким поясом свяжусь.
Он вернется — я дождусь
На мою, мою постель.
Полог золотом затку,
Меду выварю, медку, —
После боя вою хмель.
Два врага — Луна и Солнце.
Поле битвы — синий свод.
За горою медлит Солнце.
Лунный ворог Солнце ждет.
Лес еловый зачарован
Лунной силой, колдовством.
Мир могучий замурован
Ворожейным волшебством.
Во плену лежат поляны,
Во плену и птичий крик.
Душу утренней Смугляны
Душит хвоей Лесовик.
Вдруг за лесом, на востоке
Заблестел конец копья,
Заалелся крутобокий
Щит Перунова литья.
Вылит, выкован с отливом,
Ярко вызолочен щит.
В ожиданье молчаливом
Бог Перун за ним стоит.
И Луна, Перуна-бога
Увидавши за горой,
Закричала: «Вихрь Стрибога!
Солнцу яму в тучах рой!»
И на поле боевое
Побледнелая идет.
Пламя рдеет заревое,
Стрелы острые кует.
Вот он, первый крик сраженья,
Первый выстрел рдяных стрел!
Ждет земля освобожденья.
Лесовик оцепенел.
И душа младой Смугляны,
Робких сумерек душа,
Льется в светлые туманы,
Тает, светами дыша.
Солнце, Солнце, лик победный
Выше, выше в синий свод!
Лунный ворог, призрак бледный,
За туманы упадет.
Лунный ворог побежденный
Еле светится внизу.
Бог Перун на мир смущенный
Мечет светлую грозу.
Свод сияет. Засверкала
Там стрела, и там стрела.
В поле синее упала,
В чащу леса залегла.
И, хмелясь победным пиром,
За лучом бросая луч,
Бог Перун владеет миром,
Ясен, грозен и могуч.
Угнал за волны челны,
За тот за вал девятый,
За тот за вал проклятый.
Валами валит волны,
Волнует кипень солный,
Качает кубок полный
И роет, рвет, как ратай,
Вздымает луг измятый,
Курчавит холм горбатый.
А берег воем стонет.
Разметан женский волос,
Голóсит женский голос:
«Недаром высох колос
И солнце жгло-кололось!
Куда Стрибог их гонит?
Я парус рыжий шила.
Я в лодке дно смолила.
Я рыбака любила.
Я сеть плела.
Я ветки жгла —
Смола текла.
Я плод несла.
Стрибог, Стрибог,
Суровый бог!
Верчу я рог,
Стучу в порог,
Чтоб ты, Стрибог,
Мутить не мог
Морских дорог».
Сорвал Стрибог кору с дубов,
Свернул трубой —
И рог готов.
Трубит на жен, бегут гурьбой
С морских песков в глубокий ров.
За ними свист со всех краев,
За ними вой со всех концов,
Поднятый, бог Стрибог, тобой!
«Хо-хо! Мужей бы надо вам!
Хо-хо! Я вам легко их дам! —
И скачет сам по тем волнам,
Где водный страх припал к челнам. —
Назад, туда плыви, прилив!
Несись на них, разлей залив
И в ров — хо-хо! — с верхов к пескам
Нахлынь, отдай весь ров валам.
Я жен — хо-хо! — отдам мужьям!»
И валом валит волны,
Расплескал кубок полный,
Качает кипень солный
И топит ров прибоем.
Бегут тела и челны,
И всплыли жены с воем.
Несет их море роем.
Хмелен победным зноем,
Стрибог упился боем
И воет: «Упокоим,
На дне любовь сокроем!
Морское дно, покоем
И женам будь и воям!»
Морской Горбыль от пены пьян.
На дне сидит, навзрыд кричит.
Глаза-шары точат туман,
Зеленый зев валы катит.
Одна нога во дно вросла,
Другой ногой на глади вод
Лесистый остров в три угла
Стоит, пока колено ждет.
В одном углу столапый Спрут,
В другом углу стоглазый Страх,
Еще в углу, где тину ткут,
Красавка Рая, вся в слезах.
Уж сколько дней Морской Горбыль
Со дна кричит, к себе зовет,
Мутит волну и пенит пыль,
Вот там, внизу, кричит и ждет.
Я — Рая, цвет пустынных стран,
Душа цветов, дерев и трав,
На что ему мой смуглый стан,
Меня ль возьмет рука-удав?
Я — Рая, птица тихих снов,
Вечерней пены алый плеск,
Играю здесь, и синий кров
Мне сыплет в очи звездный блеск.
А он, Горбыль, глотун пучин,
Уставив снизу круглый глаз,
Качает остров. Гул трясин
Сильнее к ночи каждый раз.
Спуститься вниз — умру от слез,
Замкнута жадной пастью-тьмой.
Остаться здесь — в напоре гроз
Потонет синий остров мой.
Не слышит море жалких слов.
Не знает море тихих душ.
Морской Горбыль игрой валов
Сорвал покров и вздыбил тишь.
Смуглеет синь, и бьет прибой.
Спустилась ночь на гребни пен.
И тешит море ярый бой,
Победный крик и смертный плен.
Вздымают волны рать на рать,
И стонет остров в три угла.
Вот Спрут тонуть. Вот Страх бежать.
Вот третий угол тянет мгла.
И вдруг во тьму весь остров — раз!
И два. И три. И нет его.
И смотрит зорко круглый глаз
В потемках царства своего.
Утихло море. Стынет гул.
Пестреет зыбь. Стоит вода.
Морской Горбыль волной хлестнул,
Вот так, вот так! Неси сюда!
Морской Горбыль победой пьян.
На дне сидит, как зыбь, дрожит…
Целует, лижет смуглый стан,
Одна нога с другой лежит.
Теперь моя. Теперь узнал
Я вкус и цвет надводных тел.
Все принесет покорный вал,
Чего б Горбыль ни захотел.
1. «Велика страна Валкáланда…»
Велика страна Валкáланда,
Грозен Тар к сынам Валкáланды.
Опустился Тар в Валкáланду
Серой птицей долгокрылою.
И сказали люди: — тучи —
Про его густые крылья
И разгневали могучего.
Десять лет висели крылья,
Десять лет меняли перья,
Десять лет летел в Валкáланду
Белый пух от крыльев Тара.
И взмолились люди Тару:
Мы темны перед тобою,
Подними крыло святое,
Чтобы солнце золотое,
Чтобы небо голубое
Показалось над страною.
Грозен Тар к сынам Валкáланды,
Но и Тар бывает ласков:
На сто дней крыло он поднял
Из трех сотен дней годичных,
Из трех сотен с половиной.
И оставил так навеки,
Чтобы солнце золотое,
Чтобы небо голубое
Было сто дней над страною,
А крыло его святое
Половину и две сотни.
2. «Велика страна Валкáланда…»
