вижу.
Оставайтесь! Не обижу.
— Не, у нас тоже…
нет рук, ушей и глагола.
Поэтому ждать помола
токо и остаётся.
— Значит, ваш брат сдаётся?
Васятка:
— Давайте поможем, а чё?
Дураки:
— У меня кривое плечо.
— А меня мать ещё дитяткой уронила,
и ушли от мя ум, похоть да сила.
— А я пойду, помогу, — сказал Василий.
И стал он немного красивей.
Гля-ка, гля-ка, народ,
Васятка сеет и жнёт,
да помидоры сажает.
Усталый ждёт урожая.
А как урожай собрал,
так он, как Муромец, стал:
остро зрение, слух,
и поёт не для старух,
а для девок заводных!
И берёт он друзей под дых
и кидает далеко,
аж в соседнее село.
И приземляются те
не в светлицу к попадье,
а в большую навозную кучу.
— Вот там им будет получше!
* * *
— Ну а дальше о чём сказка?
А о том: друг, с печки слазь-ка
и поправь забор кривой,
да работая, песнь пой.
— А с дураками то что стало?
Ах, да… те как умерли,
так попадью простили.
Но на ярмарку более не ходили,
потому как денег они отродясь не видали,
и от ангелов крылатых не слыхали,
где сытую жизнь задарма раздавали!
А Василий с Вием жили сыто,
не ходил Васятка боле битым.
Лешего кормил он и Ягу.
Поминал всё ту сковорду
от которой повелись его несчастья.
Вы ещё на печке? А ну, слазьте!
Карась Ивась и хлопцы бравые
Как в озёрах глубоких
да в морях далёких
жили-были караси-иваси
жирные, как пороси!
И ходили они пузом по дну,
рыбку малую глотали … не одну!
Говорили иваси с набитым ртом.
А о чём шли разговоры? Ни о чём!
Но говорят, от разговоров тех,
да от прочих карасьих утех
озёра тихие дыбились,
моря глубокие пенились!
И жил средь них один карась
по фамилии Ивась,
а по прозвищу … пока не придумали,
да и не о том они думали,
а о новых морях мечтали,
старые им стали малы!
И сказал тогда Ивась:
— С насиженного места слазь
и бегом на разведку!
Судачат, что где-то
есть у наших вод суша,
вот там пенить пиво и будем
да раков едать полезных!
Решил и смело полез он
на сушу, на берег моря,
воздух глотнул: «Нет соли».
Встал на хвост свой могучий,
пошёл по траве колючей,
доплясал какой-то до деревни,
встал перед первой же дверью,
плавником тихонько стучится.
И надо ж такому случиться,
дверь карасю открыли,
хозяева дома были.
А в хозяевах у нас
хлопцы Бойкие. Припас
достают и ужинают,
зовут гостя дружненько:
— Ты поди, карась Ивась,
да на стол скорей залазь,
у нас вяленые караси-иваси,
ну а к ним картоха, щи!
Как услышал Ивась:
«Ты на стол скорей залазь,
у нас вяленые караси-иваси…» —
так вон из хаты, и ищи-свищи!
От хлопцев Бойких открестясь,
побрёл дальше наш карась
себя показывать,
на людей посматривать.
Доковылял он до града большого,
града шумного Ростова.
Видит, дедок Ходок на ярмарку едет.
Запрыгнул Ивась к нему в телегу
и начал речь вести
о той местности,
где жил он в озёрах глубоких,
плавал в морях далёких,
да про то как они,
караси-иваси,
друг с другом смешно разговаривают:
ртами шлёпают, пузыри идут!
Слушал дедок Ходок, слушал, плюнул:
— Везти тебя я передумал, —
и скинул рыбину с телеги. —
Погуляй, сынок, побегай!
Угодил карась прямо на лавку торговую,
там пузатый продавец гремит целковыми,
а на прилавке караси-иваси лежат грудами,
чешуя блестит на солнце изумрудами!
Обрадовался Ивась родственникам,
обниматься полез плотненько:
пощупал, потрогал рыб, а они мёртвые.
И полились из глаз его слёзы горькие!
Прыгнул карась на мостовую,
да прокляв толпу людскую,
запрыгал куда глаза глядят,
подальше от людей, а то съедят!
Допрыгал он до речки Горючки,
зарыдал у какой-то колючки.
Глядь, а это крючок рыболовный
для рыбной, так сказать, ловли.
Заметили горемыку мужички Рыбачки
вот и выставили крючки:
к себе зовут порыбачить,
ну или как сами ловят, побачить.
Подкатился к рыбакам Ивась
уселся на свой хвост, не слазь!
И задумчиво в воду уставился:
что-то ему там не нравилось.
А в воде удила клюют,
Рыбачки разговоры ведут:
про уловы свои рассказывают,
усищи длинны разглаживают.
А в ведре караси-иваси
да рыбы лещи
плещутся, задыхаются,
в тесноте да в обиде маются.
И налились тут кровью глаза
у отважного карася,
пошёл он на Рыбаков ругаться,
просить, молить, заступаться
за карасей-ивасей
да рыб лещей,
чтобы их на свободу выпустили,
в речку Горючку выплеснули.
Засмеялись мужички Рыбачки,
пригрозили самого его в сачки
да в ведро посадить надолго!
Тут умолк он:
не пожелал карась поганой участи,
он и так на земле намучился!
Прыгнул Ивась в речку буйную,
и понесло теченье шумное
его в озёра глубокие,
в родные моря далёкие.
А как домой воротился,
отъелся, карась, откормился
и стал приставать ко всем рыбам:
рассказывать то, что сам видел,
пугать и стращать морских тварей
человеческой, то бишь, харей!
Ртом шлёпает, пузыри идут,
ничего не понятно. И тут
прослыл Ивась дурачком великим,
не-от-мира-сего-ликим!
Ай люли, люли, люли,
живите долго караси!
Ай люли, люли, люли,
плывите в море, Иваси.
Ну на этом и хватит.
А мы пойдем по полатям
таких дурачков выискивать,
гостей дорогих обыскивать:
сказки старые искать,
из карманов изымать
да подкладывать новые,
а взамен брать целковые.
Гордость карасей и предубеждение царей
Как еси на небеси
жили-были иваси,
иваси-карасики
по небу-морю лазили!
И у этих карасей-ивасей
каждый день другого был чудней:
ай, расхаживать на длинных хвостах,
говорить на разных языках
да на землю смотреть свысока.
Вот такая у них душа!
Но про эту душу вам скажу:
мне молчать велели, ни гугу!
А рассказ я поведу о другом:
жил средь них карась Ивась, он не ртом
разговоры глупые вёл,
а мозгами жирными плёл
паутину думок своих:
— Вот спущусь на землю, под дых
дам любому кто ниже меня:
кто на небе, тот и главный, то есть я!
Как сказал, так и сделал, свалил
он с небес на землю, а за ним
то ли слухи, а то ли молва:
мол, упал Ивась, разъелся
